Читать книгу "Могила тамплиера - Андрей Воронин"

– Нет, Дубов, – с неожиданной фамильярностью, скрашенной, впрочем, все той же теплой, ослепительной улыбкой, сказала незнакомка, – ты все-таки редкая свинья. Ну не узнает! – с комическим возмущением воскликнула она, обращаясь к невидимой аудитории. – Ни в какую! Ну, вспоминай же! Ну!

– Ммм...

– Ну, Псков. Школа... – Она назвала номер школы, в которой учился Алексей. – Ну?..

– Эээ...

– Ну что ты блеешь? Не заставляй меня, пожалуйста, краснеть. Получается, будто я навязываюсь, а это, знаешь, не в моих правилах.

Вот этому поверить было очень даже легко. Да, такие женщины обычно никому не навязываются; отшивать прилипчивых ухажеров – это да, это их суровые будни...

– Эх, ты, – сказала она с грустью. – Мы учились в параллельных классах. Ты в "Б", а я в "А". Я была в тебя немножко влюблена...

– Правда? – неуместно оживился Дубов. Выпитая натощак водка уже давала о себе знать, и это запоздалое признание в любви вызвало в нем живейший отклик. – Елки-палки! – воскликнул он. – Это ж сколько времени даром пропало!

Шутка была дурацкая, но встретили ее с пониманием: женщина улыбнулась, хотя и немного грустновато.

– Да, – сказала она, – времени прошло много. Так много, что ты меня даже не узнал. И до сих пор не узнаешь.

– Да ладно! – отрицая очевидное, с горячностью воскликнул Дубов. – На память-то я, слава богу, не жалуюсь, она у меня профессиональная".

– Я читала все твои статьи, – сказала женщина, избавив его тем самым от необходимости выпутываться из собственного вранья и назвать наконец ее имя, которого он, естественно, до сих пор не вспомнил, – там, в Пскове.

– Польщен, – снова соврал Дубов и, чтобы скрыть неловкость, поспешно хватил еще одну рюмку водки. Говоря по совести, он бы предпочел, чтобы она его заметок никогда в глаза не видела. Ай-яй-яй, неловко-то как!.. А может, она все-таки дура? Недаром же говорят, что женская красота и ум несовместимы... А?

Красотка тем временем села боком к столу, облокотившись на него одной рукой, и положила ногу на ногу, выставив их наконец-то напоказ. Дубов немедленно залюбовался открывшимися его зачарованному взору чудесами живой природы, отлично понимая, что сидящая напротив него женщина совершенно трезва и, следовательно, знает, что делает, но решительно отказываясь принимать это обстоятельство в расчет. Ну да, она его дразнит, и что с того? Какая к черту разница?..

И потом, недаром же говорят, что старая любовь не ржавеет. Может быть, случайно наткнувшись на Дубова в этом занюханном кафе, она, взрослая, опытная, наверняка пользующаяся огромным успехом женщина, решила наконец-то осуществить давнюю детскую мечту? А почему бы, собственно, и нет? И хорошо, что столько времени прошло. Нет, ей-богу, хорошо! Тогда, в золотые денечки ранней юности, вся эта любовь кончилась бы пшиком – неумелые, слюнявые поцелуи, бесплодные и оттого мучительные обжимания по углам... А если бы даже дошло до дела, то, господи, что бы было? Унизительно долгая возня с застежкой лифчика, пыхтение, кряхтение, сопение, а в результате – запачканная липкой дрянью одежда, в самом лучшем случае – небольшое бурое пятно на простыне, куча хвастливой болтовни, очень много стыда и никакого, черт его подери, удовольствия.

Зато теперь!..

Дубов представил, как это может получиться теперь, и от накатившего возбуждения с ним едва-едва не случилась та самая липкая неприятность, о которой он только что подумал.

Но только как же ее все-таки зовут?

– Лена, – неожиданно ответив на его невысказанный вопрос, представилась женщина. – Лена Егорова. Эх ты, Лешка-картошка!

– Ах, Лена! – радостно, на все кафе заорал Дубов. – Господи! Лена! Леночка, да как же я тебя не узнал?! Боже мой! Сколько лет, сколько зим! Вот же идиот! Да как же я мог забыть?!

Издавая эти бессвязные вопли, он старательно перебирал в памяти имена и лица. "А" класс, сборище сынков и дочек школьных учителей и партийных боссов городского и районного калибра, он помнил едва ли наполовину, и никакой Лены Егоровой среди тех, кого он помнил, хоть убей, не было. Но в данный момент это не имело никакого значения: во-первых, помнил он, как выяснилось, далеко не всех, а только тех, кто по окончании школы остался в родном городе и время от времени попадался ему на глаза. А во-вторых, тему "помню – не помню" уже пора было закрывать. Что, спрашивается, он должен был сказать этой крепкой, как наливное яблочко, и соблазнительной, как смертный грех, телке, которая сама буквально вешалась ему на шею? "Отвяньте, дама, я вас впервые вижу"? Ага, щас, только галоши надену.

Излив восторги, Дубов налил себе еще стопочку и выпил – исключительно в лечебных целях, для успокоения расходившихся нервов. При этом обнаружилось, что водка вся вышла (а что такое, если разобраться, сто пятьдесят граммов?), и Леха, поймав пробегавшую мимо официантку, заказал еще, а заодно поинтересовался, когда же, наконец, даме (Лене Егоровой, напомнил он себе) принесут заказанное вино.

– Дубов, Дубов, – сказала Лена, когда отпущенная на волю официантка с недовольной миной уплыла куда-то за кулисы, – эх ты, Дубов... Ты же все равно меня не помнишь.

Журналист с огорчением отметил про себя, что она вовсе не такая дура, как ему хотелось бы.

– Ну ладно, – покаянно понурившись, сказал он. – Ну, прости. Не помню! Ума не приложу, как я мог забыть такую сногсшибательную женщину!

– Это как раз объясняется очень просто, – оставив прежний, слегка занозистый тон, тепло, совсем по-домашнему сказала Лена. – Во-первых, я тогда была никакая не женщина и уж никак не сногсшибательная... Гадкий утенок, вот кем я была. Знаешь, я из тех женщин, которым годы идут на пользу...

– Я рад, – непроизвольно вырвалось у Дубова. – В смысле, да, ты права.

– Спасибо. И потом, на всю жизнь запоминаются обычно те, с кем ты вырос, с кем познакомился еще в детском саду и вместе пошел в первый класс. А я приехала в Псков в восьмом...

Дубову показалось, что он что-то такое припоминает, но он не был до конца уверен.

– Отец у меня был военный, – продолжала Лена, – литовец из Шяуляя...

– Вот не думал, что Егоров – литовская фамилия, – не к месту сострил журналист.

– Я взяла фамилию матери. Этот подонок нас бросил.

– Извини, – сказал Дубов и за неимением водки все-таки хлебнул пива.

"Пиво поверх водки – это я зря, – с запоздалым раскаяньем подумал Леха, одним мощным глотком приканчивая бокал. – Не подумавши я это".

– Не за что извиняться, – сказала Лена.

Теперь Дубов понял, откуда у нее этот непривычный, но милый акцент.

Тут наконец принесли заказанную им свинину по-домашнему, а также новую порцию водки (Дубов слегка удивился, обнаружив, что заказал, оказывается, целых пол-литра) и вино для Лены. Он налил себе и ей, чиркнул зажигалкой, заметив наконец, что она уже какое-то время помахивает в воздухе незажженной сигаретой, с удовольствием выпил и стал есть. Нравится тебе смотреть, как мужик жрет, – смотри на здоровье. Главное, не мешай, не отвлекай от процесса. Потому что жратва – это топливо, без которого ни один моторчик на свете работать не станет. В том числе и тот, который тебя в данный момент интересует... Надеюсь, что интересует, иначе к чему весь этот треп?