Читать книгу "Рассказы вагонной подушки - Валерий Зеленогорский"

Жили соседи хорошо; Яша был практичным человеком, держал в сарае много лет кабана, каждый день носил ему целые ведра еды, а поздней осенью приходил мужик и бил кабана острым шилом – это шоу наблюдал весь двор, кроме старого Каплуна.

В этот день Старый Каплун на улицу не выходил, он не хотел видеть это жертвоприношение чужим богам.

В обычные дни он восседал на стуле во дворе, где царил, как Мафусаил или царь Соломон, если кому-то так приятнее.

Так вот, Старый Каплун Яшу не переносил, за кабана в первую очередь, во вторую – за запах кабана, мешавший старому Каплуну сидеть во дворе с комфортом.

Каплун был человеком набожным и не понимал, почему еврей должен держать кабана. Старый Каплун понимал, что нужда заставляет выживать, но почему кабан? есть кролики, куры, а тут кабан, которого держит еврей.

Никто во дворе, кроме Яши, не держал свиней. Каплун всегда, когда Яша нес кабану корм, посылал на него проклятия на языке, который никто не понимал. Яша точно понимал, но делал вид, что не слышит.

Каплун до глубокой старости работал в молочном магазине. Магазин, конечно, был государственным, но его все называли «молочный Каплуна». У него там был железный порядок, Каплун сам утром, в половине седьмого, разливал по бидончикам свежее молоко. Для этого у него был серебряный черпак. Каплун так ловко опрокидывал его в бидон, у Каплуна были крахмальные нарукавники, две Маши, его продавщицы, тоже были накрахмалены, как официантки в ресторане при железнодорожном вокзале.

В этот утренний час они готовили витрины с сыром и творогом; маленькие баночки со сладким кефиром и ряженкой стояли на прилавке, творог с изюмом в серебряных пачечках ждал детей, которые уже в семь начинали идти в школу.

Они заходили к Каплуну, брали баночку сладкого кефира с коровкой на бумажной крышечке и сладкого творога в серебре и брели в объятия директора школы Бетти Давыдовны.

В дверях школы их встречала мама директора, старая добрая старушка, которая гладила по голове хороших учеников и строго следила за хулиганами, которых в школе было немало.

В школе находилась квартира директора школы, где они жили, круглосуточно наблюдая за педагогическим процессом и территорией.

Каплун работал в молочном, пока не упал на мраморный пол с инсультом. Потом отошел, но больше работать не мог, его дети, благодарные старому Каплуну, каждый день выносили его на улицу, кроме пятницы. Мало кто тогда понимал, почему в этот день Старый Каплун не дышит свежим воздухом. Старый Каплун сидел дома, свет в их окне в тот день не горел, только мерцали свечи.

Сын Каплуна тоже не любил кабана, их сарай был рядом, и сын каждую субботу после школы должен был идти в сарай за дровами для титана. Мальчик брал мешок, потом тупой топор и ключ от сарая и шел добывать полезные ископаемые.

Открыть замок от сарая зимой было непросто, он замерзал, и сын Каплуна его отогревал свечкой; за дверью бился Яшин стопудовый кабан, и сын замирал от страха. Кабан ходил по загону и бил своим весом во все стороны, так что стены трещали. Перед зимними холодами кабана сажали на цепь, он, видимо, чувствовал, что его скоро убьют, и не находил себе места.

Открыв замок, сын начинал поиски обрезков каких-то бревен, они все были в снегу, заваленные каким-то домашним мусором. Потом сын рубил их на снегу перед сараем под аккомпанемент хряка, потом грузил эти «дрова» в мешок и нес домой, где топил титан, разжигая огонь газетой «Правда» – только «Правдой», ее выписывала Дора, газетой «Известия», которую читал Старый Каплун, топить было нельзя, там было много полезного, Дора вырезала оттуда заметки на тему воспитания и читала детям для их же пользы.

Когда титан начинал гудеть, как паровозный котел, приходила Дора, Старый Каплун вел своих мальчиков в парикмахерскую стричь. Он садился в кресло бриться, а в соседнем сыновей по очереди стригли под полубокс, потом обливали «шипром» из бутылки с грушей, и все шли домой – мыться в ванне по очереди под гудящий титан, красный от жара вокруг дверцы.

Яша болел, после первого инфаркта он лежал дома несколько месяцев (тогда инфаркт считался очень опасной болезнью), потом был второй инфаркт, и он ушел с работы на инвалидность.

Тетя Лида, его жена, стала совсем несчастной. До этого она всегда смеялась; она работала в какой-то лаборатории проверки продуктов, и часто в их доме были образцы колбасы, сыра и даже икры, которые Лида проверяла на доброкачественность.

Убедившись, что продукт хорош, она несла образцы домой, и ее домашние ели их; иногда, когда образцов было много, она приносила их детям Старого Каплуна, и они тоже пробовали то, что другие даже не знали как называется.

В комнатах Яши и его жены всегда пахло камфарой и лекарствами; Яша лежал на диване, и его лысый череп пугал Старого Каплуна. Он редко заходил к соседу, даже соблазн посмотреть телевизор, которого у него тогда не было, преодолевал, очень боялся находиться с Яшей в комнате. Телевизор тогда смотрели без света для лучшей яркости, но Старый Каплун все равно не мог, боялся Яши, сам не зная почему.

И однажды в воскресенье Яша умер. Старый Каплун сказал тогда своему сыну: «Ты не бойся мертвецов, ты бойся живых».

За дверью у Яши было тихо, часы с боем, висевшие у него в комнате, молчали. Сын Старого Каплуна пришел домой, мама Дора сидела на кухне сложив руки и плакала, сын сказал ей про Яшу, она кивнула и приказала сидеть дома. В тот день они не мылись.

Потом она ушла к соседям помочь Лиде и долго не приходила. У них в квартире до ночи хлопали двери и постоянно звонил телефон. Потом вернулся с улицы Старый Каплун, он сходил ненадолго в квартиру Яши и допоздна куда-то звонил по поводу машины и места на кладбище.

Утром все было готово; Дора одела сыновей поприличней, и все пошли попрощаться с Яшей.

Марик, сын Каплуна, боялся мертвеца, несмотря на указание Старого Каплуна, но, как только все вошли, к соседям подбежала тетя Лида, вся в черном, и стала всех целовать и плакать, потом подвела всех к Яшиному гробу, и Старый Каплун увидел, что Марик зажмурился.

Яша лежал в гробу в костюме, совсем желтый и незнакомый. Все это Марик увидел сквозь ресницы, младший Сашенька заплакал, а Марик сдержал слезы. Потом детей увели домой, на площадке стояли незнакомые мужики из Яшиного стройтреста; они должны были нести гроб, они курили, и никто не ругал их, даже профессор из 54-й квартиры, он был кандидатом медицинских наук, но его в доме звали профессором. Он ездил на «Москвиче», на заднем сиденье которого лежал ковер, ни с кем не разговаривал, иногда кивал при встрече Старому Каплуну, но в близкие отношения ни с кем не вступал.

Однажды во дворе профессор разрешил Каплуну и его детям сесть на заднее сиденье, и до сих пор помнит Старый Каплун мягкость ковра, который у него не висел даже на стенке.

В двенадцать часов, за час до похорон, на третий этаж забежала Райка-проститутка с первого этажа и сказала, что Дуня разносит пенсию.

В те времена, если человек умер до дня выдачи пенсии, семья пенсии не получала, но деньги всегда были нужны.