Читать книгу "Наш человек в Гаване - Грэм Грин"

— Но вы не можете не знать, кто они такие.

— Cui bono?[40]

— И каковы их намерения на мой счет?

— Сначала они мне пообещали, что вас не тронут. Вы были им полезны. Они знали о вас с первого дня, мистер Уормолд, но не принимали вас всерьез. Они даже подозревали, что в ваших донесениях вы все выдумываете. Но потом вы изменили шифр и расширили штат. Английскую разведку не так-то легко надуть, не правда ли? — Какая-то лояльность по отношению к Готорну заставила Уормолда промолчать. — Ах, мистер Уормолд, мистер Уормолд, зачем вы впутались в это дело!

— Вы же знаете, зачем. Мне нужны были деньги. — Он почувствовал, что хватается за правду, как за соломинку.

— Я бы одолжил вам денег. Я вам предлагал.

— Мне было мало того, что вы могли мне предложить.

— Для Милли?

— Да.

— Берегите ее, мистер Уормолд. Вы занимаетесь таким ремеслом, что вам опасно любить кого или что бы то ни было. Они вас ударят по самому больному месту. Вы помните бактерии, которых я разводил?

— Да.

— Может, если бы они не отняли у меня вкуса к жизни, они бы меня так быстро не уговорили.

— Вы на самом деле думаете…

— Я только прошу вас быть поосторожнее.

— Можно от вас позвонить?

— Да.

Уормолд позвонил домой. Он не знал, почудилось ли ему или он и в самом деле услышал сухой щелчок, который означал, что телефон подключен. Подошла Беатриса. Он спросил:

— Все спокойно?

— Да.

— Не уходите, я скоро приду. С Милли все в порядке?

— Она давно спит.

— Я еду домой.

Доктор Гассельбахер сказал:

— Берегитесь, ваш голос вас выдает — они поймут, что вы любите. Мало ли кто мог это услышать? — Он медленно пошел к двери, тесные лосины мешали ему двигаться. — Спокойной ночи, мистер Уормолд. Вот вам «Шекспир для детей».

— Мне он больше не понадобится.

— Милли может о нем вспомнить. Сделайте одолжение, не говорите никому об этом… об этом… костюме. Я знаю, как это глупо, но мне было тогда хорошо. Как-то раз со мной разговаривал кайзер.

— Что он сказал?

— Он сказал: «Я вас помню. Вы — капитан Мюллер».

ИНТЕРМЕДИЯ В ЛОНДОНЕ

Когда у шефа бывали гости, он кормил их обедом дома и готовил его сам, ибо ни один ресторан не мог угодить его изысканному и романтическому вкусу. Рассказывали, что однажды, когда шеф заболел и не хотел подвести старого приятеля, которого пригласил на обед, он готовил его, лежа в постели, по телефону. Поставив часы на ночной столик, он прерывал беседу, чтобы в нужный момент приказать слуге:

— Алло, алло, Брюер, алло, выньте-ка цыпленка и полейте его еще раз жиром.

Поговаривали, что однажды, когда его допоздна задержали на службе и он захотел приготовить обед оттуда, вся еда была испорчена: шеф по ошибке воспользовался аппаратом особого назначения, и его слуга слышал только странные звуки, похожие на быстрое бормотание по-японски.

Обед, которым он угощал постоянного заместителя министра, был простой, но крайне изысканный: жаркое, чуть-чуть сдобренное чесночком. На буфете стоял уэнслидейлский сыр, а вокруг, в Олбэни, царила такая тишина, словно дом занесло снегом. От кухонных занятий и сам шеф попахивал подливкой.

— Отличное жаркое. Просто отличное.

— Старинный норфолкский рецепт — «Ипсвичское жаркое бабушки Браун».

— А мясо какое… Просто тает во рту…

— Я научил Брюера покупать продукты, но повар из него никогда не выйдет. За ним нужен глаз да глаз.

Они некоторое время ели в благоговейной тишине, которую только раз прервал стук женских каблучков на Роуп-уок.

— Хорошее вино, — произнес в конце концов постоянный заместитель министра.

— Пятьдесят пятого года, по-моему, в самый раз. А не слишком молодое?

— Не сказал бы.

За сыром шеф заговорил снова:

— Как насчет ноты русских, что думает министерство иностранных дел?

— Нас немножко озадачило упоминание о военно-морских базах в районе Карибского моря. — Оба с хрустом жевали бисквиты. — Вряд ли речь идет о Багамских островах. Острова эти стоят не больше того, что янки нам за них заплатили, — несколько старых эсминцев. Мы-то всегда предполагали, что это строительство на Кубе дело рук коммунистов. Вы не думаете, что его все-таки затеяли американцы?

— Разве нам не сообщили бы об атом?

— Увы, поручиться не могу. После того самого дела Фукса. Они нас упрекают, что и мы кое о чем умалчиваем. А что говорит ваш человек в Гаване?

— Я потребую у него подробной оценки создавшегося положения. Как сыр?

— Грандиозный сыр.

— Налейте себе портвейна.

— «Кокбэрн» тридцать пятого года, верно?

— Двадцать седьмого.

— Вы верите, что они рано или поздно собираются воевать? — спросил шеф.

— И я, и вы можем только гадать об этом.

— Те, другие, что-то стали активны на Кубе, — по-видимому, не без помощи полиции. Нашему человеку в Гаване пришлось довольно туго. Как вы знаете, его лучший агент был убит; чистая случайность — он как раз ехал снимать секретные сооружения с воздуха… Большая потеря для нас. Но за эти фотографии я бы отдал куда больше, чем жизнь одного человека. Мы и заплатили за них тысячу пятьсот долларов. В другого нашего агента стреляли на улице, и теперь он страшно перепуган. Третий ушел в подполье. Есть там женщина, ее тоже допрашивали, хотя она любовница директора почт и телеграфа. Нашего резидента пока не трогают, может быть, для того, чтобы за ним следить. Ну, он-то ловкая бестия.

— А вам не кажется, что он допустил неосторожность, растеряв всю свою агентуру?

— Вначале без потерь не обойдешься. Они раскрыли его шифр. Я всегда относился с опаской к этим книжным шифрам. Там есть немец, по-видимому, самый крупный их агент и специалист по криптографии. Готорн предупреждал на его счет нашего человека, но вы ведь знаете, что за народ эти старые коммерсанты: они упрямы и, если уж кому-нибудь доверяют, их не разубедишь. Пожалуй, стоило потерять несколько человек, чтобы открыть ему глаза. Хотите сигару?

— Спасибо. А он сможет начать заново после этого провала?

— Он придумал трюк похитрее. Нащупал самое сердце в обороне противника. Завербовал двойника в управлении полиции.

— А вам не кажется, что эти двойники — вещь рискованная? Никогда не знаешь, кому достаются вершки, а кому — корешки.

— Я верю, что наш резидент сумеет фукнуть его, как надо, — сказал шеф. — Я говорю «фукнуть» потому, что оба они большие мастера играть в шашки. Игру там называют «дамками». Кстати, это отличный предлог, чтобы встречаться.