Читать книгу "Изоляция - Андрей Ливадный"

– Ничего. Готовлюсь. Я понял. Мы ищем фокарсианские корабли, и не более. Как ты предлагаешь действовать?

Боб пожал плечами.

– Войдем в гипертоннель. Будем двигаться по нему, от вертикали к вертикали.

– А если ничего не найдем?

– Найдем. – Скелх явно скрывал часть информации. Иначе откуда в нем столько уверенности?

«Пять вселенных. Пять человечеств, – лихорадочно думал Антон. – Возможно, хотя бы одна из цивилизаций прошла успешным путем развития?»

Такая надежда стоила риска.

И еще он твердо решил: омни не получит ни байта драгоценной информации. Он собирался придерживаться намеченного плана, инсценировать гибель «Корпускула». Но теперь его задача усложнилась тысячекратно. Снять информацию, собранную фокарсианами. Аккумулировать ее на борту «Корпускула». Не позволить скелху завладеть бесценными данными. «А дальше, – впервые за последний год у него захватило дух от внезапно возродившейся надежды, открывшихся перспектив, – дальше я отправлюсь на поиски других человечеств!»

* * *

«Корпускул» медленно вышел из вакуумного дока загадочной станции.

– Опасайся зеленоватого сияния, – наставлял Антона скелх. – В его границах изменяется время.

– Откуда ты знаешь?

– Мне предоставили доступ ко всей накопленной за миллионы лет информации.

– А ты не мог бы сразу рассказать мне все? А то выдавливаешь по фразе!

– Больше мне нечего добавить. Остальное ты знаешь.

– Фокарсианские разведчики сообщили об аномалиях времени?

Скелх задумался.

– Нет. Источник данных Го-Лоит.

– Он что, бессмертен?

Боб промолчал. Не знал или не хотел говорить?

«Ладно, сам разберусь». Антону сейчас было некогда отвлекаться. Вход в границы гипертоннеля требовал максимального внимания и осторожности. Но мысль засела как заноза. Откуда омни вообще узнали о существовании двенадцатого энергоуровня и искусственного тоннеля?

Кто-то из них явно побывал тут в далеком прошлом. И станция наверняка принадлежит им!

Энергии гиперкосмоса образовывали опасные, коварные течения.

Антон воспринимал их именно так: в виде визуальных, а порой и субъективно осязаемых потоков разной плотности, прозрачности, интенсивности свечения.

Наверное, и жизни не хватит, чтобы изучить и осознать суть протекающих тут процессов.

Зеленоватое пламя встречалось повсеместно.

Если отключиться от нейросистемы «Корпускула», взглянуть на экраны обзора, можно ослепнуть от яркого белого света. На его фоне различима лишь точка, пылающая в центре мироздания.

Иное дело – прямой контакт с датчиками корабля. Сколько же цивилизаций прошли путем прогресса и в конечном итоге отдали свои достижения омни, чтобы те смогли создать уникальную локационную систему, данные от которой способен прочесть лишь разум?

Антон подозревал, что за суммой уникальных технологий тянется длинный шлейф трагических событий, уходящих во тьму веков и тысячелетий.

Пусть не своими руками, опосредованно, но владыки космоса причастны к гибели миров и рас. Он своими глазами видел испепеленную Землю и бездушных «археологов», якобы пытающихся отыскать и сохранить наследие едва не канувшего в Лету человечества.

За год, проведенный на станции, он ни разу не встречал представителей иных космических рас. Будь господство омни основано на взаимовыгодном сотрудничестве со множеством существ, населяющих Галактику, логично было предположить содружество сотен цивилизаций, но нет. Короткий, но перенасыщенный событиями отрезок жизни сформировал уверенность – владычество омни построено на крови.

– Не отвлекайся, – посоветовал ему Боб.

«Корпускул» медленно маневрировал. Скопление кораблей и станций, оказавшихся в границах энергетического пузыря, образованного пересечением вертикали и гипертоннеля, постепенно удалялось.

Присутствие скелха напрягало, мешало сосредоточиться. Антон уже несколько раз доходил до грани срыва. Он устал прятать эмоции, возводить и поддерживать в рассудке стену отчужденности. Куда проще раз и навсегда избавиться от навязчивого напарника, но его останавливал голос здравого смысла.

«Неизвестны все функции вживленных мне нанитов. Стоило спросить себя, почему Боб так беспечно покинул «Корпускул», безбоязненно оставил меня одного? Разве он не допускал, что я могу увести корабль, бросить его среди безжизненных обломков былого катаклизма?»

Антон не хотел разделить судьбу Нейруса.

«Корпускул» плавно отработал двигателями ориентации, пересек два оранжевых потока, затем, двигаясь по краю воронки, миновал зону перехода на вертикаль и взял курс на гипертоннель.

Тут сталкивались различные энергии: одни усиливали друг друга, иные взаимоуничтожались, третьи смешивались, образуя фантастически красивые, но смертельно опасные явления.

Издалека это выглядело как вход в пылающие недра. Резко очерченные контуры устья плавно перетекали в сталисто-фиолетовую оболочку. Антон не пытался придумывать названия или сравнения. Он оперировал образами, понятными его рассудку. На самом деле все вокруг состояло из энергий, но конфигурации полей и потоков невольно подталкивали к аналогиям с сугубо материальными явлениями.

– Почему медлим? – спросил скелх.

– Боб, заткнись, – огрызнулся Антон. – Мешаешь!

Он анализировал увиденное. Мерцающие полосы зеленоватого сияния возникали повсюду, прихотливо, без всякой системы. Он уже имел возможность убедиться, сколь разрушительно их воздействие, и не хотел слепо испытывать судьбу.

Наиболее безопасными оказались оранжевые и желтоватые потоки. В границах гипертоннеля перемещалось множество обломков. Наблюдая за ними, Антон достаточно быстро установил, какое воздействие оказывают энергии различных цветов и оттенков на материальные тела, затем, действуя на ручном управлении, направил «Корпускул» в коричневатое, кажущееся мутным течение.

Корпус корабля постоянно вибрировал. Иногда в рубке появлялось неяркое свечение, но оно быстро угасало, не причиняя вреда.

Наконец серо-фиолетовые, пронизанные искажениями «стены» подступили близко, окружили, образуя замкнутое пространство.

По предварительным оценкам, диаметр тоннеля составлял около сотни километров. Точнее определить невозможно, ибо границы нестабильного явления постоянно менялись. Тоннель вел себя как полая пластичная труба, подверженная непредсказуемым воздействиям внешних и внутренних сил. Он прихотливо извивался, в некоторых местах неожиданно изламывался, по нему пробегали пологие волны, пространство внутри расширялось и сужалось, а иногда в моменты явления, которое Антон мысленно окрестил «судорогой», места для маневра почти не оставалось.

«Корпускул» шел на самой малой скорости.