Читать книгу "Империя. Собирание земель русских - Михаил Голденков"

Зачем Хмельницкий присягал Москве?

После краха коммунистического режима нам стала доступной новая информация об уже известных исторических фактах, что позволило по-другому взглянуть и несколько иначе оценить известные события. Теперь мы знаем, что московское подданство было для Украины (в то время Руси) не единственной альтернативой.

Даже более того, (как пишет Николай Ульянов в своей книге «Происхождение украинского сепаратизма», написанной около тридцати лет назад в Соединенных Штатах) в 1649 г. Хмельницкий, одержав ряд знаменательных побед над войском польским, вполне мог покорить Речь Посполитую и пленить польского короля. Тогда вековые чаяния украинского народа осуществились бы. Не было бы больше польского гнета, казакам не понадобилось бы присягать на верность московскому царю (если считать, что польский гнет был причиной принятия московского подданства). Тогда существовал реальный шанс не только создать независимое гетманское государство, но и, если хотите, взять под контроль Польшу.

Однако Хмельницкий «не только не допустил пленения польского короля, но и преклонил перед ним колена», а также заключил договор, точнее по завещанию он был заключен его сыном, по которому Украина по-прежнему оставалась под польской властью. Причем об отмене крепостного права в договоре не было сказано ни слова. Сам Хмельницкий говорил по этому поводу:

«Нехай кождый з своего тишится, нехай кождый своего глядит — казак своих вольностей, а те, которые не приняты в «реестр», должны возвращаться к своим панам и платить им десятую копу».

Зато власть казачества становилась все более ощутимой. Хмельницкий получал право «поставить под штык» свыше 40 000 человек, хотя до этого численность казаков не превышала 10 000. Как признавался сам Хмельницкий, ему удалось совершить то, о чем он никогда и не мыслил. Позднее — через пять лет — казаки приняли московское подданство.

Причины столь переменчивого поведения гетмана становятся понятными, если посмотреть, что представляло собой казачество в те времена.

Казачество зародилось из остатков татарского (половецкого) войска, пришедшего на территорию Руси вместе с завоевателями и отколовшегося от основной массы ханских полчищ. Впоследствии к этим «солдатам удачи» присоединялись беглые крестьяне, во многом благодаря чему, а также влиянию православия Киева, казачество обрусело и стало не столько татарским племенем, сколько славянским, точнее славянофицированным. Эти процессы происходили столетиями. Как всякому вольному войску (вспомним другое вольное войско — английских пиратов-флибустьеров), казакам приходилось жить тем, что «в зависимости от обстоятельств ловить рыбу, пасти овец или грабить». По сути казаки были тем же, чем позднее являлось войско Пугачева или Булавина.

Естественно, у таких людей не было и помыслов о создании собственного государства — интересы были не те. Была лишь идея перехода из одного подданства в другое — менталитет кочевников, доставшийся им от предков половцев.

В середине XVI в. был введен пресловутый так называемый реестр, то есть список казаков, которых польское правительство принимало к себе на службу. Сравнительно небольшое количество казаков (до 6000) было поставлено в привилегированное положение по сравнению с другими жителями запорожской Руси: они избавлялись от налогов, получали жалованье, имели свой суд, свое выборное управление. Со временем в казачьей среде зародилась мечта о некотором почетном месте в панской республике. Казаки стали добиваться тех же привилегий, которые имели потомственные шляхтичи, то есть права владеть землей и крестьянами, но польское общество не воспринимало эти чаяния всерьез.

Однако все это чисто внутренние дела Польши и Руси. Да, к сожалению, в год создания Речи Посполитой, когда Беларусь (ВКЛ) оказалась в положении равного Польше партнера, Русь-Украина ушла полностью в состав Польского королевства без всякой автономии, став польской Русью. Это и стало причиной войны разорившихся русинских помещиков во главе Хмельницкого против шляхты и еврейских ростовщиков Польши.

Алексей Михайлович Романов, принеся горе и страдания беларуской земле, был позже разбит и изгнан из ВКЛ, но кое-какие земли остались-таки за ним: в частности литвинский (беларуский) Смоленск и русинский (украинский) Киев.

Украина-Русь оказалась разрезанной пополам: часть под Польшей, часть под Московией. И там, и гам — туго. Но никакого «воссоединения» так и не наступило. Впервые Украина, как и Беларусь, окончательно оказалась в составе российского государства только лишь после захвата и раздела территории Речи Посполитой россиянами, пруссами и австро-венграми в 1795 г., причем галицкая Русь отошла даже не России, а Австро-Венгрии. Это, впрочем, галичан и спасло от драконовских реформ Романовых. Русин Руси цари переименовали в малороссов, мол, ваша Россия мала по сравнению с нашей. Никого не смутил факт, что именно Малороссия есть Русь, Киевская Русь с Киевом — матерью городов русских. Впрочем, позже уничижительный термин заменили на Украину. И на том спасибо.

Термин Украина тем не менее оказался исторически оправданным, ибо украны и волыняне пришли из устья Одера. Там, где Одер (т. е. граница, предел) впадает в Балтийское море, на побережье был край славянских земель, восточней в VIII–IX вв. славяне еще не селились, там лежали земли западных балтов мазуров и гоплян с дадашанами. Вот почему жители этого края и получили имя украны. Позже украны и жители соседнего балтийского острова Волин волиняне перебрались в пределы Киева, основав новые Волынь и Укранию. И вот, что любопытно: царю термин Украина понравился, мол, край русского мира, окраина, почти синоним Малой Руси. Романовы наверняка знали об истинном происхождении термина Украина, но посчитали, что этого уже не знает никто, ибо Полабская Русь (Рутения, Рустения) уже давно канула в Лету.

Разделы Речи Посполитой

Еще один хитрый термин — «раздел Речи Посполитой», словно речь идет о разделе праздничного пирога за рождественским столом, словно охотники делят шкуру убитого медведя, который уже не имеет никаких прав даже на собственную шкуру. В России всегда стыдливо называли разделом банальные захваты суверенного государства беларуско-польской Речи Посполитой, государства парламентского, свободного, с высоким уровнем жизни и полной свободой вероисповедания, где протестанты в землях Беларуси составляли большинство на середину XVIII в.

Разве кого-то в России умиляли или приносили кому-то удовлетворение в 1999 г. бомбардировки сербского Белграда самолетами НАТО, отторжение Косово? Но в 1772 г. произошло нечто абсолютно подобное. Сильные мира сего — Пруссия, Австро-Венгрия и Россия, эдакое НАТО второй половины XVIII в. — словно играя в карты, поделили лакомые кусочки Речи Посполитой, единственный недостаток которой заключался в том, что ее армия насчитывала лишь 16 000 солдат и офицеров.

Только одна армия России состояла из 350 000 человек. 200 000 ввела в Польшу Пруссия и еще 280 000 — Австрия. Всего 830 000 солдат и офицеров против горстки поляков и беларусов, которых было в пятьдесят раз меньше. Это был настоящий «потоп». Россия отхватила себе кусок размером в 92 000 км2 с населением в 1 300 000 человек — площадь целого небольшого европейского государства. Это была полоса беларуской территории от Гомеля на юге до Полоцка и Динабурга на севере.