Читать книгу "Предатель стреляет в спину - Олег Блоцкий"

Сам капитан по-прежнему сидел на полу, испытывая только одно желание – вырваться из подавляющего разум и силы затхлого четырехстенья, схватить автомат и раскромсать наглого лейтеху очередями.

«Сволочь! Паскуда! Без году неделя в Афгане, а уже учит меня, сопляк! – думал Демеев и часто подносил сигарету к губам. – Гнида! Душков пожалел!! Нет, чижик, не обманешь меня. Орденам завидуешь. Так они шеей этой, хребтом этим, руками этими вырваны. Двадцать один месяц в Афгане. Шестнадцать операций, двадцать три колонны, гад. Ты хоть знаешь, что это такое? Свой взвод воспитывай, сопляк. Боевик несчастный! Справедливый? Что ж ты тогда, после ущелья, возмущался, что не тебе, а ротному «Звездочку» дали? «Это несправедливо!» Чижик надутый. Ты сначала год по горам отходи, потом вякай. Я и о медальке мечтать не смел в твое время, а ему орден сразу подавай. Дерьма тебе в пригоршни, а не Красную Звезду, пижон, вояка хренов!»

Обида, удивление, желание немедленно и страшно отомстить, неверие в то, что случившееся произошло именно с ним, – все разом нахлынуло на ротного. То ему хотелось тут же расквитаться со строптивым лейтенантом, убить гада, а потом будь что будет; то его подминал под себя глубокий, нутряной страх; то ему чудилось, что все пропало, и он – Демеев – влип в эту грязную историю по уши.

Ротный закрыл глаза и постарался дышать глубоко и ровно, плавно вкачивая и выталкивая воздух из себя. Голова слегка закружилась, но мысли обретали отчетливость и стройность.

Рассчитаться со взводным сейчас нельзя – не та обстановка. Но и пускать дело на самотек – тоже самоубийство. Ныне время не то, что прежде. Вот и старый комбриг в Ташкенте под следствием. Многие отчаянные головы – его любимчики – слетели с должностей и околачиваются в столице Узбекистана, дают показания и вызываются на очные ставки. Демеева такая напасть, к счастью, обошла. В то время, когда комбриг особенно лихо заворачивал дела, был капитан заместителем командира роты и в «особых мероприятиях» не участвовал.

«Откуда такие сволочи берутся? – с тоской подумал Демеев и в отчаянии хрустнул пальцами. – За что нам послан этот урод?!»

7. Рейнджер

Поначалу взвод недоумевал: откуда Стрекозов обучен всем военным премудростям? Ведь в Афгане без году неделя, на боевых всего пару раз был, пороху еще толком не нюхал, об сухари зубы не сточил, а уже во всем так грамотно разбирается. Подсказка пришла довольно быстро – кто-то где-то случайно услышал (а может, подслушал) разговор офицеров о Стрекозове. И выяснилось, что, как только ввели войска в Афган, тот загорелся мыслью попасть туда. Это было на втором курсе.

И с этого самого времени тактика, специальная подготовка, вооружение стали у него любимыми предметами. А когда в училище начали появляться первые преподаватели – офицеры и командиры учебных рот, прошедшие Афган, Стрекозов прирастал к ним прочно, как ракушка к днищу корабля, выпытывая все про неизвестную Союзу войну. Несмотря на то что офицеры, точно сговорившись, или отмалчивались, или же произносили общие фразы о дружбе, взаимопомощи и братстве, Стрекозов не отставал. В итоге офицеры не выдерживали, и частенько можно было видеть где-нибудь курсанта Стрекозова с «расколовшимся» преподавателем, который, оглядываясь по сторонам, что-то живо рассказывал… А Стрекозов, обратившись целиком в слух, лишь сосредоточенно кивал головой.

Однокашники и кличку дали Стрекозову соответствующую – Рейнджер. Но целеустремленный курсант на это нисколько не обижался, охотно отзывался на нее, по-прежнему штудировал военные науки, занимался спортом, накачивая мускулы, тренируя и без того развитое тело.

Для Стрекозова военное дело было не абстрактными схемами с синими и красными стрелочками, а конкретным разумом, волей, силой, посылающей людей туда, куда сочтет нужным командир.

На четвертом курсе хлопот у Стрекозова заметно прибавилось. Он принялся писать многочисленные рапорты с просьбой направить его в состав Ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Обычно такие просьбы принимаются к сведению, но исполняется все наоборот.

У Стрекозова, как отличника учебы и замкомвзвода, была возможность уехать в Венгрию, в Южную группу войск. Но он буквально перед выпуском бросился на прием в Министерство обороны, безнадежно испортив отношения с училищным начальством, и добился все-таки своего.

Когда изумленные такой настырностью ребята спросили у Стрекозова, почему он так поступил, тот незамедлительно и уверенно ответил: «Военный должен воевать. Без войны нет армии. Чем дольше живет страна в мире, тем больше она хиреет. Посмотрите на наши полки, пусть даже самые разгвардейские. Стреляют по одним и тем же мишеням, с одних и тех же рубежей. Так и дрессированная мартышка может. Все там, в этих полках, для галочки, для отчета. Будто не знаете, как к проверкам создаются в глубокой тайне сводные роты, состоящие целиком только из стрелков, водителей или спортсменов. Я не собираюсь вешать лапшу на уши проверяющим. Я хочу научить солдата быть солдатом».

«Может, ты Героем Союза стать хочешь?» – съехидничал кто-то, не доверяя особо правильным речам Стрекозова.

«Хочу и буду! – вызывающе отрезал Рейнджер, презрительно поглядывая на ребят, с которыми он учился вместе четыре года, но которые так и не стали его друзьями. – Если воевать по науке, храбро, грамотно, если буду все время побеждать духов – Героем стану обязательно», – несколько высокопарно закончил Стрекозов, и на лице его проступила холодная твердость.

Многим курсантам, что стояли вокруг Стрекозова, стало жутко от этой ледяной, почти фанатической силы. Никто из них не засмеялся, и все они поспешили оставить Рейнджера одного.

8. Компромат

Колонна бронетранспортеров, возглавляемая капитаном Барановым – заместителем начальника разведки бригады, подошла к кишлаку. Еще не успели заглохнуть моторы, а бойцы скинуть бронежилеты, как Стрекозов помчался навстречу капитану. Он вытянулся перед ним, четко козырнул и увлек разведчика в сторону. Лейтенант заговорил безостановочно, щека его дергалась в такт вылетаемым словам.

Баранов, нахмурившись, слушал внимательно, не перебивал, покачивал головой и награждал Демеева недоуменно-испепеляющими взглядами. Ротный стоял поодаль и делал вид, что беседа его абсолютно не касается.

Баранов улыбнулся Стрекозову, крепко пожал руку, ободряюще похлопал по плечу и зашагал к Демееву. Крепкие, трофейные горные ботинки утопали в пыли по щиколотку. Капитан, приближаясь к ротному, сдвигал брови в одну строгую линию. Едва офицеры оказались наедине в небольшой комнатушке, брови разошлись в стороны.

– Ну? – спросил Баранов.

– Баранки гну, – огрызнулся Демеев, вытягивая из кармана лиловатую пачку и угощая сигаретой разведчика. – Что спрашиваешь? Ты же в курсе? Влипли! Убирать его надо! Чижик продаст – не поморщится!

Демеев оттянул затвор автомата на себя. Остроголовый патрон отлетел в сторону, ударился о стену и свалился на пол.

– На глазах у всех? Ошалел? Выкинь из головы!