Читать книгу "Один плюс один - Джоджо Мойес"

Мама не сводила глаз с машины, и по ее голосу было ясно, что она думает совсем о другом. Танзи заметила, что мама накрасилась, пока они ехали. Отвернулась от мистера Николса, открыла пудреницу и накрасила ресницы тушью, хотя каждый раз, когда машина подскакивала на кочке, у нее на лице появлялась черная клякса. Танзи не совсем понимала, зачем так стараться. Мама прекрасно выглядит и без туши.

– Мама? – окликнула она.

– Да?

– Получается, мы украли еду со шведского стола? С точки зрения математики мы взяли больше своей доли.

Мама с минуту смотрела под ноги, размышляя.

– Если это действительно тебя беспокоит, мы возьмем пять фунтов из твоих призовых денег, положим в конверт и отправим в гостиницу. Годится?

– Думаю, с учетом того, что мы взяли, лучше шесть фунтов. Возможно, шесть пятьдесят, – ответила Танзи.

– Значит, шесть пятьдесят. А сейчас придется как следует потрудиться и заставить этого старого толстого пса немного побегать, чтобы: а) он достаточно устал и проспал всю следующую часть поездки, б) возможно, это вдохновит его сходить в туалет и не пукать ближайшие восемьдесят миль.

Они снова тронулись в путь. Шел дождь. Мистер Николс в Очередной Раз Поговорил По Телефону с каким-то Сиднеем, обсудил курс акций и оживление на рынке и немного помрачнел, так что мама перестала петь. Все молчали. Танзи старалась не заглядывать в работы по математике (мама сказала, что ее от этого стошнит), а «Нинтендо» снова разрядился, так что Никки только смотрел в окно и вздыхал. Эта часть поездки, казалось, никогда не закончится. У Никки был один из «тихих» дней. Танзи хотела поговорить с братом, но по его виду было ясно, что он не хочет разговаривать, – он сжимал губы в тонкую линию и отводил глаза. Ноги Танзи липли к кожаным сиденьям машины мистера Николса, и она отчасти пожалела, что надела шорты. К тому же Норман в чем-то вымазался в лесу, и до нее время от времени доносился по-настоящему мерзкий запах, но Танзи не хотела ничего говорить. Вдруг мистер Николс решит, что с него довольно их вонючего пса и вообще их компании? Так что Танзи зажимала нос пальцами, стараясь дышать ртом, и отпускала ноздри только через каждые тридцать фонарных столбов.

Время шло. Небо прояснилось. Они проехали мимо Ковентри и покатили к Дерби с его кольцевыми дорогами и большими темно-красными фабриками. Танзи изучала пейзажи, которые становились все более суровыми. Цифры проносились у нее в голове короткими строками, и она пыталась делать мысленные подсчеты, не глядя на цифры, чтобы не стошнило.

У мистера Николса зазвонил телефон, и какая-то женщина немедленно принялась кричать на него по-итальянски. Он бросил трубку, ничего не сказав.

Мама сидела на переднем сиденье и считала деньги в кошельке. У нее было 63,91 фунта, но она еще не заметила, что один из десятипенсовиков на самом деле иностранная монета, так что у нее всего 63,81 фунта, если не сплавить кому-нибудь иностранную монету.

– Никки.

Он поднял взгляд. Мистер Николс наблюдал за ним в зеркало заднего вида.

– Возьми мой телефон, если хочешь. На нем мало игр, но можно зайти в «Твиттер», или «Фейсбук», или чем вы сейчас увлекаетесь.

– Правда? – Никки сидел, развалившись, но при словах мистера Николса резко выпрямился.

– Конечно. Он в кармане моей куртки.

Мама достала телефон и передала Никки.

– Только аккуратно, Никки, – сказала она.

– Я отключил PIN, – сообщил мистер Николс. – Делай что хочешь, только фильмы не скачивай.

– Круто.

Никки не улыбнулся – в последнее время он почти перестал улыбаться, подумала Танзи, – но явно был доволен.

– Тебе нельзя, Танзи, – сказала мама. – Не смотри на экран, не то тебя стошнит.

Танзи вздохнула. Иногда ее жизнь УЖАСНО скучна. Танзи попыталась спихнуть с колен тяжеленную голову Нормана, потому что у нее затекли ноги. Интересно, сколько времени нужно, чтобы доехать до Шотландии? Ей было очень, очень скучно, но она знала, что, если пожалуется, мама ответит: «Всем скучно, Танзи. Я ничего не могу поделать». Танзи задремала и ударилась головой об окно. Мама и мистер Николс разговорились. Похоже, они забыли, что в машине не одни.

– Расскажите о своей жене.

– Бывшей жене. Нет, не хочу.

– Почему? Вы ей не изменяли. И она, видимо, тоже, иначе вы бы сделали такое лицо.

– Какое лицо?

Короткая пауза. С десяток фонарных столбов.

– Не уверен, что вообще могу сделать такое лицо. Нет. Она мне не изменяла. И нет, я действительно не хочу это обсуждать. Это…

– Личное?

– Я просто не люблю обсуждать свою личную жизнь. Вы не хотите обсудить своего бывшего?

– На глазах у его детей? Отличная идея.

Несколько миль они проехали в молчании. Мама начала барабанить по стеклу. Танзи поглядывала на мистера Николса. Каждый раз, когда мама ударяла по стеклу, на его подбородке дергался маленький мускул.

– Тогда о чем мы будем говорить? Меня не слишком интересует программное обеспечение, а вас, вероятно, совершенно не интересуют мои занятия. И не могу же я каждую минуту тыкать пальцем в окно и восклицать: «Глядите, коровы!..» – (Мистер Николс вздохнул.) – Ну же. До Шотландии далеко. – (Молчание на тридцать фонарных столбов.) – Я могу спеть, если хотите. Мы все споем. Сейчас поищу что-нибудь…

– Лара. Итальянка. Модель.

– Модель. – Мама громко рассмеялась. – Ну конечно.

– Что вы имеете в виду? – мрачно спросил мистер Николс.

– Все мужчины вроде вас встречаются с моделями.

– В каком смысле – мужчины вроде меня? – (Мама поджала губы.) – В каком смысле – мужчины вроде меня? Говорите.

– Богатые мужчины.

– Я не богат.

– Ну конечно, – покачала головой мама.

– Я не богат.

– Полагаю, это зависит от определения богатства.

– Я встречал богатых людей. Я не богат. Обеспечен – да. Но до богатого мне далеко.

Мама повернулась к нему. Он и правда не представлял, с кем имеет дело.

– У вас больше одного дома?

Он нажал на гудок и крутанул руль.

– Возможно.

– У вас больше одной машины?

Он отвел глаза:

– Да.

– Значит, вы богаты.

– Ничего подобного. У богатых есть частные самолеты и яхты. У богатых есть прислуга.

– А я кто?

Мистер Николс покачал головой:

– Вы не прислуга. Вы…

– Кто?

– Воображаю ваше лицо, если бы я представил вас знакомым прислугой! – (Мама засмеялась.) – Моя служанка. Моя работница.