Читать книгу "Интервенция - Алексей Щербаков"

— Но мы не грабим… — Забормотал интеллигент.

— Ну, спасаем произведения искусства от уничтожения. Слова не важны. Важно одно — я хочу, чтобы деньги, вложенные в вас, обернулись выгодой. А не то ведь знаете — можно и вас найти управу. Думаю, если поспрашивать ваших коллег, они много вспомнят такого, что вы навсегда останетесь сидеть в этой дыре — и не видать вам никакой Америки.

Джекоб аж спиной почувствовал, как побледнел тот, за дверью. Угроза, видать, была страшной. Во всяком случае, послышалось торопливое бормотание.

— Не беспокойтесь. Я завтра же пойду к генералу. Мы обо всем договоримся…

Вот она, миротворческая миссия в полный рост, ухмыльнулся Джекоб, двинувшись дальше. И ведь это только мелкие хищники. Самые смелые, прибывшие в обозе армии. А потом пойдут покрупнее. Начнут скупать дворцы и все прочее. Джекобу стало грустно. Да, город восстановят. И превратят его в большой аттракцион. Ну, почему его соотечественники к чему ни прикасаются — все превращают в дурной балаган для придурков? Прекрасное место — Большой каньон. Но ездить туда противно. Потому что такое впечатление — там проданы даже скалы. А уж Ниагарский водопад… Совсем тоскливо.

Внезапно Джекоб вспомнил об истории рассказанные работницей Эрмитажа. Тогда он не придал ей особого значения. В каждом большом городе свои легенды. Джекоб решил — кто-то из фанатиков Эрмитажа сумел воспользоваться городскими мифами и отвадить мародеров. Но теперь, посмотрев на разную местную экзотику, да еще наслушавшись пьяных речей, он взглянул на это дело несколько по-иному. Не то, чтобы Анни его убедила. Но все же в ее словах был какой-то смысл.

У себя Джекоб увидел милую картину. На кровати сидела Васька, а рядом дрыхла без задних ног Речел. Рядом стояли пустые бутылки.

— Чего это, она тут что ли, поселилась?

— Да, ломилась в дверь, скулила, как собачка. Мол, страшно ей. Риккардо нет, он по местным девкам бегает. А эту мне почему-то жалко. Если б ей нормального мужика — он бы ей дурь из башки повыбил. А мы с ней выпили. Она все плакалась. Жаловалась. Что-то там у нее в Америке не сложилось.

— Точно. Все мудаки, — пробормотала Речел, перевернулась на другой бок и снова затихла.

— Слушай, Васька, а что ты знаешь про Эрмитаж? Про тамошние дела?

— Да ни фига я не знаю. Там у них свои расклады. Я вообще там никогда не была. То есть, с тобой — в первый раз.

— А почему?

— Что мне там было делать?

А в самом деле. Джекоб вспомнил Ваську, какую он ее увидел в первый раз. Многие ли из нью-йоркских панков или скинхедов были в Метрополитен-музее? Они и слов-то таких не слыхали. Правда, Васька знала побольше, чем какая-нибудь американская байкерша.

— Слушай, а почему ты никогда о себе не рассказываешь?

— А чего рассказывать-то? Трудное детство, деревянные игрушки. Мама спала с половиной питерской трэш-тусовки, так что папу мне есть из кого выбирать. Из всей длинноволосой сволочи, играющей металл…Впрочем, давненько я маму не видала. А я как кошка — где хочу, там гуляю. Вот и все.

— Но ты кое-что знаешь… У нас такие девчонки тупые, дальше некуда.

— Так это у вас. А у нас по-иному. Поговорить-то утром надо. Вот один что-нибудь расскажет, другой… Да и то сказать. Это, кто в уютной квартире живет — те, кроме ящика ничего не знают. А ты по улицам погуляй — ума-разума наберешься.

— А магов ты не встречала?

— До фига и больше. Один такой меня все звал в свой гарем. У него в квартире жил целый девичник. Он их типа магии учил. Но мне такие дела ни к чему.

— А он… серьезный маг?

— А я знаю? Но девки с ним жили, хотя этот парень был толстый и противный. Может, он их чем и приворожил. А меня вот не сумел. Он кстати, любил проболтать о какой-то там сексуальной магии. Может, мы займемся? Пока эта спит. А то ведь и с ней придется делиться.

Джекоб обошел вокруг того, что еще вчера было постаментом, и хмыкнул. Да уж. В Петропавловской крепости ему приходилось бывать еще в самом начале своего пребывания в Петербурге. И он прекрасно запомнил эту авангардную скульптуру. Надо сказать, что в колледже Джекоб довольно плотно общался с компанией ребят, полагающих себя интеллектуальной элитой. Как и положено снобам, они в своих эстетических пристрастиях старались придерживаться максимально неортодоксальных взглядов. А потому демонстративно презирали всякое «современное искусство», полагая его «балаганом для жлобов», предпочитая классику. Эти воззрения перенял и Джекоб — потому-то Петербург и производил на него такое сильное впечатление. Но потому же паскудная скульптура с крохотной башкой и ногами-ластами с первого взгляда вызвала в Джекобе отвращение. Он, понятное дело, не слишком много знал о Петре Великом. Но он, этот Петр, по крайней мере, построил ТАКОЙ город. И ставить в самом центре изображение основателя в виде эдакого уродца — было все-таки слишком.

Но теперь-то памятника больше не было. Остался лишь постамент, из которого торчали две ноги-ласты. Все остальное было выдрано каким-то совершенно зверским образом. Произошло это ночью — и особого шума не произвело. У всех были дела поважнее. Джекоб узнал о происшествии лишь потому, что приплачивал кое-кому из военнослужащих, дабы те сообщали ему о всяких необычных событиях.

— Лейтенант, как это могло случиться? — Спросил Джекоб офицера, командовавшего охраной Петропавловкой крепости. Сейчас на лейтенанта было жалко смотреть — он представлял из себя коктейль из недоумения с откровенным ужасом.

— Есть свидетель, сержант Уэйтс. Но… Он говорит очень странные вещи…

— Ерунда, лейтенант. В этом городе, скажу вам по секрету, творится много чего весьма странного. Разрешите с ним побеседовать?

Сержант Уэйтс оказался здоровенным афроамериканцем с добродушным лицом. Его нашли на стене, где он сидел, мирно покуривал и смотрел на стальную воду Невы.

— Хорошая река, только холодная, наверное, — обратился он к журналисту вместо приветствия. — Город вокруг какой-то тоже холодный. И твари в нем всякие…

— Лейтенант сказал: вы видели, что произошло со скульптурой…

— С этим страшилищем-то? А как же, видел. Я ночью именно вот тут находился на посту. Мне хоть по должности это и не положено, да я сам… Пусть уж парни спят. А я все равно уснуть не могу, когда тут не ночь, а сплошное безобразие. Так вот, дело было, в 1:28. Раздался какой-то жуткий треск и шум — а потом вот оттуда, ну, там где стояло это чучело, пролетела крылатая тварь…

— Кот крылатый?

— Ну, в каком-то смысле, конечно, и кот. Вроде как большой кошачий родственник. То ли львица, то ли какой-то там ягуар или леопард. Я в этом деле не разбираюсь. Словом большая кошка. И вроде бы — не живая. Металлическая. Луна в небе светила, так ее тело отблески пускала… Но летела тварь бодро. А лапах она держала то самое чучело. Вылетела тварь вон туда, к середине реки, лапы разжала — и скульптура плюхнулась в воду. Хорошо так плюхнулась. Брызги были до неба. А потом тварь ушла на бреющем в том направлении — сержант Уэйтс показал в сторону Дворцового моста.