Читать книгу "Девушка с приданым - Кэтрин Куксон"

– Не говори «доктор», Кейт. Мое имя – Родни.

Кейт в отчаянии отрицательно закачала головой:

– Я не могу.

– Ты же меня любишь, Кейт. Посмотри мне в глаза…

Но она молчала. Родни заставил ее взглянуть ему в глаза.

– Ты не сознаёшься в этом, но я все равно знаю, что ты меня любишь. Ничто этого не сможет изменить.

Они застыли, неподвижные и напряженные, глядя друг другу прямо в глаза. Ее взгляд ничего не выражал.

Услышав, как открывается дверь в гостиную, Родни Принс отпустил ее руки и взволнованно зашептал:

– Я тебе напишу.

Затем, по возможности сохраняя видимость спокойствия, завел речь о здоровье ее матери, а Кейт стояла, потупив глаза, словно очень заинтересовалась чем-то на столешнице.

…Родни Принс написал ей письмо, назначив время и место встречи, но Кейт на него не ответила и в назначенный час не пришла. Он снова ей написал – и снова безрезультатно. Только когда здоровье Сары ухудшилось и доктор Принс вынужден был отправить ее в больницу, ему выпал шанс побыть с Кейт наедине. Сообщив ей об ухудшении состояния здоровья матери, доктор вызвался подвезти мисс Ханниген на своей машине к работному дому. Впрочем, видя, насколько она взволнована, Родни решил не донимать ее сейчас посторонними разговорами. Поздно вечером, подобрав Кейт вместе с Энни в условленном месте возле доков, он отвез их к Толмаше. Кейт не захотела, чтобы Родни заехал за ними прямо домой, в район Пятнадцати улиц. А вот радость Энни по поводу «катания» на автомобиле рядом с любимым доктором до глубины души растрогала его.

В течение последующих недель он довольно часто видел Кейт, но никогда она не оставалась с ним наедине. Всегда рядом присутствовали Энни или Толмаше.

Сару выписали из больницы, и Энни с видимой неохотой переселилась к бабушке. Все вернулось на круги своя, по крайней мере, внешне. У Родни Принса уже кончалось терпение, и он решил во что бы то ни стало объясниться с Кейт, но потом получил письмо. Оно пришло с утренней почтой. Родни распечатал конверт за завтраком. Напротив него за столом сидела Стелла. Письмо начиналось словами «Дорогой доктор!» и заканчивалось подписью «Кейт Ханниген». В письме, в сдержанных выражениях, Кейт советовала Родни больше времени уделять своей карьере и жене, а у нее, как известно, есть мама и Энни, о которых надо заботиться. Ее мама очень больна, и всякие волнения могут навредить ее здоровью. Она не станет рисковать жизнью Сары. В конце Кейт писала, что любит Толмаше и не хочет, чтобы настойчивость доктора в конце концов вынудила ее уйти от них и искать другое место.

Ни слова любви. Прямо-таки какой-то ультиматум. Но, несмотря на всю сухость стиля, Родни Принс ни на минуту не сомневался, что душой Кейт принадлежит ему. Потом он долго размышлял над парадоксальностью сложившейся ситуации. Будучи человеком сильных страстей, он тем не менее никогда не находил разрядки накопившимся в нем эмоциям. Почему ему не удается добиться взаимности от тех, кого он хочет? Еще в подростковом возрасте он влюбился в Стеллу. Факел его страсти пылал во всю силу, когда они сочетались законным браком, но молодой жене удалось необычайно быстро раз и навсегда погасить горящий в его душе огонь. Впрочем, пока теплились огоньки любви к Стелле, Родни не мог получить от другой женщины то, чего желало его тело. Потом любовь угасла, оставив после себя шрам от ожога. Он никогда полностью не исчезнет, но больше не будет причинять ему боли. Любовь к Кейт имела совсем иные оттенки чувств, чем те, которые он когда-то испытывал к Стелле. К своей жене он чувствовал лишь физическое влечение, а вот любовь к Кейт была гораздо возвышеннее. Но новая, душевная, привязанность связала Родни по рукам и ногам не менее прочно, чем в свое время Стелла. Но он так же не мог получить от нее физического удовлетворения, а искать разрядки на стороне по-прежнему не хотел.

Родни Принс взглянул поверх стола на Стеллу. Его жена выглядела, как всегда, холодной, красивой и абсолютно уверенной в своей власти над ним. Развод… Отсутствие консумации брака и супружеских прав… Да, он сможет добиться развода, но стоит ли унижаться до такой степени? Нет, он никогда не пойдет на это. А вот она запросто сможет с ним развестись, если дать ей повод. Учитывая, что Стелла тщеславна, как павлин, этого не так уж трудно будет добиться. Одно то, что ее муж пожелал другую женщину, выведет ее из себя. Вряд ли Стелла сможет смириться с таким положением вещей.

После многих дней внутренней борьбы наконец-то появился свет в конце туннеля. Уход добровольцем в армию был не столько жестом патриотизма, сколько попыткой к бегству…

Родни вылез из ванной и начал с силой растирать тело полотенцем.

В дверь постучали, а затем раздался голос Мэри:

– Пришел доктор Суинберн. Он внизу, сэр. Вы хотите его видеть?

– Ну… да, – поколебавшись, принял решение Родни Принс. – Скажи ему, чтобы подождал немного. Я оденусь и спущусь вниз.

В свое время, когда работы прибавилось, Родни взял Суинберна к себе в качестве ассистента, но с тех пор, как говорится, утекло много воды. Помощник успел крепко встать на обе ноги и теперь, как представлял себе доктор Принс, начинал тяготиться своим подчиненным положением. К тому же со временем в его характере обнаружились черты, которые не нравились Родни. Доктору Суинберну были присущи отсутствие симпатии к ближнему, предрасположенность к подлости и склонность ловить рыбку в мутной воде.

Накинув на себя теплый домашний халат, Родни Принс спустился на первый этаж. Гостя он нашел в кабинете. Доктор Суинберн был тощим молодым человеком с копной светлых волос на голове. Темно-карие глаза сверкали по обе стороны от узкого носа, под которым полнел чувственный рот.

При появлении хозяина дома молодой врач выразил бурную радость. Они обменялись крепкими рукопожатиями. Родни предложил гостю сигарету и поднес зажигалку.

– У вас здоровый вид, – заявил доктор Суинберн, – такой подтянутый. Вот только непривычно видеть вас без бороды.

– Мне тоже непривычно было смотреть на себя в зеркало, – рассмеявшись, сказал Родни. – Но сейчас я освоился. Неудобство вызывает только необходимость постоянно бриться.

– Вам следует отрастить бороду, прежде чем возвращаться к своей практике, – хихикнул гость, – а не то леди это может не понравиться.

Родни пришлась не по душе острота молодого человека. Именно из-за его всегдашней развязности общаться со Суинберном часто бывало неприятно.

– Как вообще идут дела? – спросил доктор Принс.

– Работы – непочатый край. Половины вызовов вообще не стоило бы делать. Это касается в первую очередь леди Кутберт-Гаррис. Когда вы уехали, мне пришлось побегать из-за капризов этой дамы. Она не верила, что вас нет в городе, и не хотела лечиться у меня. Каждый раз, когда я приезжал к ней, леди засыпала меня вопросами о вашем местопребывании и просила, чтобы вы обязательно навестили ее, так как ни один другой врач не способен понять ее так же хорошо, как вы. Но я стойко хранил терпение, так как один вызов к ней по деньгам равносилен целому дню напряженной работы с теми, кто живет в районе доков. Тяжело пришлось, что ни говори. Мне то и дело приходилось отвечать на ее вопросы о вас и напропалую врать о том, что в каждом своем письме вы справляетесь о ее здоровье.