Читать книгу "Воспоминания выжившей - Дорис Лессинг"

— Скорей, скорей… Страшно здесь, никого не осталось в доме.

Щелк! — вот оно, опять. Слова как будто вылетают из воздуха, как их словно бы генерирует «это», подводя итоги новым обстоятельствам, до понимания которых я еще не доросла. Эмили внимательно на меня посмотрела, даже сделала шаг ко мне, чтобы поддержать, если я вдруг рухну. Я стояла неподвижно, следя за суетящимися Уайтами. Перед глазами проплывало мое прошлое, их, наше общее прошлое. Смешно! Смех, да и только. Мы всегда вели себя как мелкие, смешные, суетливые зверьки. Исполняли роли, каждый свою. Нет, меня увиденное не рассмешило. Теперь надо распрощаться, расшаркаться. Старый ритуал. Увидимся… и прочая белиберда. У них автобус вечером, отправляется на десять миль к северу, какой-то служебный рейс, не для пассажиров, но они заплатили, договорившись, что их подкинут в аэропорт, это по пути, вместе с багажом. И авиарейс тоже служебный, и тоже без пассажиров, но шеф департамента может себе позволить, у него достаточно денег и связей… Не на билеты деньги, разумеется, а на взятки, и суммы астрономические. Деньги, посуды, угрозы, бешеная активность, мышиная возня, новые стереотипы — но внешне все по-старому: «О-очень приятно, до свидания, всего наилучшего, счастливо оставаться…»

Мы вошли в квартиру, посмотрели в окно на волокущих свои чемоданы Уайтов. Квартира рядом с моей теперь опустела. Мне в голову пришло, что мало народу осталось в доме, мало кого я встречаю в коридоре и вестибюле. Что случилось с рынком? Я спросила Эмили, та пожала плечами, дав понять, что мне это должно быть известно. Я снова вышла из квартиры, прошла к квартире дворника. «В случае необходимости обращайтесь в кв. 7, 5-й этаж». Бумажка приклеена косо, за дверью тишина. Нету дворника, убыл вместе с семьей. Я направилась к лифту, нажала на кнопку. Иногда ведь лифт работал. Вверху что-то щелкнуло, я подняла голову, прислушалась… Нет, ничего, показалось. Нажала еще и еще, с тем же результатом. Поднялась по лестнице, миновала опустевшие этажи. Никаких торговцев, никаких покупателей. Ни людей, ни товаров. И в квартире семь на пятом этаже тоже никого. Но на самом верху, под крышей, парни кормили лошадей сеном. Я отступила, не желая, чтобы меня заметили, ибо среди работающих были и дети. Крадучись пробиралась я по коридору мимо помещений с разными животными. Из одной двери высунулась и мемекнула голова козла, в коридоре толклись ягнята, где-то похрюкивали свиньи. Оттуда несло навозом и доносился скрежет лопат. Я проверила крышу. Там уже разбили огород, вырастили всевозможные овощи, ягоды, зелень для стола; под открытым небом и в затянутой полиэтиленом теплице. Вон трудится семья — мать, отец и трое детей. Дети ухаживают за кроликами, чистят клетки. «Ты кто? Друг или враг?» — говорят их направленные на меня взгляды. Они крепче сжимают свои орудия труда, готовые использовать их против меня в качестве оружия. Спускаюсь ниже — там замерзший ребенок, сжался в уголке. Мой преследователь! Он угрожающе скалит зубы. Враждебность его точно отмерена, рассчитана на мой испуг. Как будто он репетировал эту гримасу перед зеркалом. Я и вправду испугалась, потому что рука его лезет за пазуху, там спрятан нож (в том же месте, что и у Эмили). Кажется, это тот рыжий с миленькими веснушками. Но я не поддаюсь их очарованию, а нахмуриваюсь и сама сую руку за пазуху, где у меня ничего не спрятано, никакого оружия. Прохожу мимо, чувствую, что он тащится за мной, соблюдая дистанцию. А вот и Джеральд. Сидит на куче мехов, вокруг дети. «Дети подземелья». Они, оказывается, живут в «моем» доме. От удивления я забываю про испуг, отворачиваюсь, храбро прохожу мимо рыжего преследователя, не обращая внимания на его угрожающие гримасы. Возвращаюсь в свою квартиру, которая после всего увиденного кажется островком порядка и покоя, тепла и уюта. Эмили развела огонь в камине, сидит напротив Хуго. Они смотрят друг на друга, не сближаясь, не двигаясь. Эмили закуталась в меха; невообразимый косматый комок и бедный желтый зверь, красотка и чудище; причем замотанная в звериные шкуры красотка выглядит не лучше желтого чудища. Да, довели красотку… Я гляжу на них с горечью, ощущаю, насколько мы сблизились с крысами, шныряющими по канализационным коллекторам. Однако огонь горит, греет, ионизаторы работают, шторы задернуты, поверх них окна прикрыты старыми одеялами. Воздух вполне доброкачественный, дышать можно. Чувствую, что прихожу в себя. Но я должна еще раз покинуть квартиру, выйти на улицу.

Уже сумерки. На мостовой лишь несколько человек, растерянных, нерешительных. Столько народу прошло, столько ушло, а они все еще болтаются тут. Темно. Раньше тьма зажигала огоньки в окнах, в квартирах загорались свечи, множество огней светилось вокруг. Сейчас — тьма, лишь кое-где неуверенно мерцают искорки за стеклами. В моих окнах света не видно. Может быть, есть и еще живые комнаты в округе, кто знает. На улице вообще темно, никакого освещения, только иногда вспыхнет точка сигареты во рту курильщика — и все. Я представила свое окно с одинокой свечкой за стеклами. Сигнал любому проходящему мимо, что в доме остался одинокий человек или одинокая семья. Я совсем сошла с ума! Понятна реакция Эмили.

Я вернулась домой. Эмили уже легла. Хуго с хозяйкой не пошел, остался у камина. Гордый. Конечно, она все поняла. Хуго лежал возле огня, как любой домашний зверь, носом к теплу, зеленые глаза начеку. Я погладила его, и он ответил легким движением хвоста. Я долго сидела перед огнем, пока в камине не остались лишь тлеющие угли, подернутые дымкой пепла, вслушивалась в молчание дома. Но надо мной — ферма, животные, надо мной смертельные дети, старый друг Джеральд. Я отправилась в постель, закуталась с головой, как делают крестьяне и вообще люди из простонародья, чтобы заслониться от страхов да напастей, высунув лишь кончик носа, — и, проснувшись на следующее утро, обнаружила, что в кранах нет воды.

Дом как машина для жилья умер.

Тем же утром пришел Джеральд с двумя детьми, с тем рыжим пареньком и черненькой девочкой. Принес вино из какого-то разграбленного алкогольного маркета, одеяла, продукты. Эмили приготовила кашу с мясом на всех пятерых. Приятная получилась трапеза.

Джеральд предложил нам перебраться наверх, где проще установить ветряную электростанцию. Я промолчала, не мешая Эмили высказаться. Она от переселения отказалась, потому что здесь, внизу, в случае нападения можно хотя бы выпрыгнуть в окно, а там куда подашься? Именно поэтому она не захотела принять во внимание доводы Джеральда: «…большая квартира, Эмили, и запасов до черта. Жратва, шмотье… Генератор поставлю…» Он обратился за поддержкой к детям, те рьяно кивали и ухмылялись, сидя по обе стороны от него. Он сколотил новую группу… приняв их условия, служа им.

Чего Джеральд хотел в действительности, так это вернуть Эмили. Чтобы она поднялась в его квартиру, жила с ним и его компанией королевой, подругой атамана. Но Эмили этого не желала. Она не отказывалась, но и не соглашалась, и видно было, что ей эта перспектива претит. Востроглазые детишки все подмечали, все понимали. Что они по поводу увиденного думали — неизвестно, по ним не скажешь. Они переводили глаза с Джеральда на Эмили, с Эмили на Джеральда. Возможно, гадали, станет ли Эмили одной из них, станет ли охотиться с ними, вместе убивать и драться. Или думали, что она неплохо смотрится, с ней приятно находиться в одном помещении. Может быть, примеряли ее на место матери, если вообще помнили, что это такое. А может, и прикидывали, не прикончить ли Эмили, чтобы она не отнимала у них внимания их Джеральда, их новой собственности. Кто знает?