Читать книгу "Грешная женщина - Анатолий Афанасьев"

Думала, отвяжется, не тут-то было. Спустилась в метро, села, а он рядышком. Молча доехали до «Павелецкой». На эскалаторе он сзади стоял и дышал в затылок. Я начала злиться. «Чего ты хочешь?» — спросила. «Если можно, провожу вас немного?» — «Пустая трата времени, разве не понимаешь?» — «Ничего, время у меня есть». Я спешила на Зацепу к своей портнихе, она шила черную юбку-клеш. До самого подъезда он сбоку шлепал. Представился: зовут Володей, из Курска родом, заканчивает МЭИ. Девушка у него раньше была, но теперь он одинок.

У портнихи пробыла часа два, вышла, сидит, горемыка, на скамеечке, ждет. Я на него ноль внимания, но что-то давит в груди, жжет, какое-то давнее воспоминание. Ловлю такси, он под ногами вертится и все что-то бормочет как заведенный. «Скажите, прошу вас, вы любите другого человека?!» Глазенки несчастные, щека дергается, вполне возможно, псих. Ну я и рубанула правду-матку. «Повторяю, Володя, ты ошибся. Никакой любви давно не бывает. А я — обыкновенная путана. Накопишь денежек — звони. На тебе телефон». — «Сколько надо накопить?» — «Для тебя, как студента, со скидкой. Сто баксов — и я твоя». Подкатило такси, чудом я спаслась. Глянула в заднее окошко — визитку нюхает. Смешной дуралей! Видно, перестоял в стойле, соки забродили. «Вы любите кого-то другого?» Сто баксов — и ни копейки меньше.

7 февраля. Летом поеду к мамочке, навезу ей гору подарков. Хочу хоть раз увидеть ее счастливой.

8 февраля. Перечитала вчерашнюю запись. Боже, до чего докатилась! Разве подарки делают человека счастливым? Хочу ребенка. Весь день хочу ребенка. Лежу в постели и реву белугой.

10 февраля. Рискнули с Алисой сунуться в «Метрополь», на чужую территорию, и не прогадали. Часу не прошло, как «сняли» двух добродушных шведов. Вечер прошел отлично. Шведы были галантны, предупредительны и смешливы. Два упитанных рыжих хохотуна. Особенное удовольствие им доставляла Алиса, когда на своем ужасном английском пыталась пересказывать русские анекдоты. Поужинали шикарно — с шампанским и икрой. Был только один неприятный момент. Я вышла в туалет и в вестибюле наткнулась на Стасика. Он пасет всех здешних козочек. Отвратительный тип: садист, жлоб, трус. Месяца три назад он нас с Алисой хотел прибрать под свою волосатую лапу, но мы ускользнули. И вот на тебе: я охочусь на его лужайке. Он, естественно, обрадовался. Пасть открыл, полную гнилых зубов.

— Танечка, родненькая, какая неожиданность! И Алисочка тоже здесь?

— Тебе какое дело?

— Лапочка моя неукротимая. Целочка оловянная! Да как же тебя до сих пор манерам не научили?

Прижал к стенке и начал душить. А много ли мне надо? Минуту-две — и каюк. Вестибюль пустой, только гардеробщик лыбится издалека. Но он, конечно, у Стаса на приколе. Все-таки вывернулась и саданула ему коленкой в пах. Стасик боли не почувствовал, но удивился.

— Сопротивление властям при исполнении служебных обязанностей? Ладно, ступай отлей, я пока решу, что с вами делать.

В туалете я быстренько прикинула. Если прорваться в зал, то при шведах нас никто не тронет. Это против правил. Но придется дать откупного. Порылась в сумочке, есть двадцать марок. Стас деньги взял. «Сама понимаешь, это аванс, детка. Полагаю, вы с рыжих не меньше двух сотен слупите?» — «Мы на тебя не работаем, Стас. У нас своя крыша». — «Дура ты, Танька. Нет у вас никакой крыши. На халяву пашете. Но ведь это до одного раза. Про Соньку-Креветку слыхала?» Да, я знала, что Соню Неелову выловили из проруби. У нее были отрезаны груди и выколоты глаза. Соня была гордая рисковая девушка, мне, конечно, до нее далеко. «Ошибаешься, Стас. У нас есть крыша. Но я не хочу ссориться. Получишь свою долю». — «Это другой разговор. Но лучше бы вам с Алиской не ерепениться. Заключим контракт, все честь по чести. Об вас же, говнюшках, забочусь. В проруби-то небось холодно сидеть».

Я вернулась в зал, Алисе ничего не сказала. Ее во время работы нельзя пугать. Со страху она может такую штуку отколоть, что не только у шведов, у нашего отечественного кавалера глаза на лоб полезут. После ужина шведы отвезли нас к себе в «Спутник». Там тоже все было благопристойно, чинно. Часа на два попарно разошлись по номерам, потом на прощание распили бутылку шампанского. Мужчины проводили нас до стоянки такси. Забавная подробность: Алиса получила за услуги семьдесят баксов, а мне рыженький теленочек отвалил аж сто пятьдесят.

14 февраля. С Алисой в институте мы учились в одной группе. Она москвичка, отец известный ученый. Никогда ни в чем не нуждалась. Всегда было полно богатых женихов. Я как-то спросила: «Чего тебе не хватало? Почему ты этим занялась?» Думала, Алиска начнет философствовать, ничуть не бывало. Ответ был чисто физиологический. Оказывается, до семнадцати лет Алиска была совершенно фригидной. Это ее угнетало. И вот однажды на улице к ней приклеился шибздик лет сорока и сделал гнусное предложение. Показал золотые сережки и сказал, что подарит за полчаса удовольствия. На Алису морок накатил, и она согласилась. Шибздик привел ее в какой-то подвал, посрывал бельишко и овладел ею прямо на полу. С ним она впервые испытала оргазм… С тех пор у Алисы было много случаев проверить себя. Она удовлетворялась, только когда мужчины ей платили. «Не врешь?» — не поверила я. «Честное слово. Тебе призналась, как лучшей подруге. А так и сказать кому совестно». Вообще-то, если вспомнить, почти за десять лет нашей дружбы Алиска правды не сказала ни разу, но…

17 февраля. Ну ж был денек, как писал поэт. Среди бела дня нагрянул Гарик-малохольный. С Гариком история особенная. Мы с ним познакомились на выпускном вечере в институте, и он показался мне вполне приличным молодым человеком. Даже более чем приличным. Высокий, статный аспирант из НИИ. Говорун и насмешник. Глазки завидущие, руки загребущие. Три раза станцевали, и девушка спеклась. Да и как не спечься, если плюс ко всему все мои подруги на вечере из-за него бой устроили. А он был повеса опытный: выбирал жертву и уж от нее ни на шаг. Три месяца длился наш роман, чуть ли не к свадьбе склонялся. Однако вскоре я поняла, что значит, если мужчина без всяких тормозов. Неизвестно, в какой он числился аспирантуре, но вся районная милиция, а также вся окрестная шпана знали его как облупленного. Дня не проходило без приключений. То он ввязывался в драку, то его заметали на книжной барахолке, то попадал в вытрезвитель — всего не пересчитать. Деньгами Гарик сорил по-царски, но вряд ли эти деньги были заработаны честным трудом. И все же были две-три ночи, когда я крепко его любила. Мы лежали в потемках, он вдруг становился смирным, как ребенок, и говорил, что не знает, зачем родился на белый свет и зачем живет. Иногда ему казалось, звезды манят его. «Ты тоже нездешняя, Таня, говорил он. — Наступит день, когда мы поймем, кто мы такие, а пока давай беречь друг друга». Я готова была его беречь, но он сам не уберегся. Залетел на четыре года по валютной статье. Да и то повезло: влиятельные знакомые отмазали, мог схлопотать значительно больше. Один из его подельщиков под вышку пошел.

Я его забыла быстро, как забывается дурной сон. И он не давал о себе знать пять лет. И вот, пожалуйста: звонок в дверь, открыла — Гарик! В модной пятнистой десантной куртке и с рюкзаком. Не говоря ни слова, шасть в квартиру. «Как ты меня нашел?» — я спросила. (Я раз пять переезжала.) У Гарика рот до ушей от радости, а у меня сердечко сразу в пятки: беда! «Ты бы поздоровалась сперва, обняла», — хохочет. Сам уже на кухне, уже рюкзак разгружает. Конечно, бутылки, банки разноцветные и подарочек для любимой. Сафьяновая коробочка и в ней изумрудное ожерелье. Я на глазок прикинула: тысяч на триста-четыреста тянет.