Читать книгу "Узник Гуантанамо - Максим Шахов"

– Ну, будем говорить!

«Не купишь!» – подумал Артем. Стрельба у машин стихла, и к нему вернулось чувство спокойной уверенности: Тарасов точно знал, что Белорыбин себя в обиду не дал.

– «Отпусти мне, батюшка, грехи!» – очень натурально завыл мужской голос. Артем дернулся, но сдержался, чтобы не выстрелить на звук.

– Это мой телефон! – успокоил тощий. – Я отвечу?

– Отставить! – рявкнул Тарасов.

Зашуршали подошвы неподалеку в тылу: Артем узнал шаги Белорыбина.

Все это время Лева стоял, прикрыв голову руками. Услышав беседу, он осторожно осмотрелся и стал лихорадочно рыться в карманах.

«Он вроде же не курил, – машинально подумал Артем. – Смотри-ка, разволновался…»

– Брось винтовку, Саба! – прикрикнул Семеныч. – Накрыли нас, мать их! Суши сухари!..

И тут случилось непредвиденное. Лева, нащупав наконец что-то в кармане, вдруг твердо пошел в сторону тощего. Тарасов не поверил своим глазам: Лева яростно сжимал почти полностью прячущийся в ладони игрушечного вида пистолетик, похожий на семизарядный Seecamp.

– Стой, ты, придурок! – гаркнул Белорыбин.

Лева яростно надавил на спусковой крючок. Лицо успевшего повернуть голову Семеныча выражало крайнее удивление. Лева стрелял и стрелял: возможности промазать у него не было. Тощий завалился набок, но прежде чем его тело коснулось земли, Саба с коротким криком вскинул «эсвэдэшку» и выстрелом от бедра всадил пулю Леве в бок. Неловко взмахнув руками, Лева клюнул носом и упал.

Артем, державший стрелка на прицеле, не выстрелил. Не выстрелил и Белорыбин.

Саба отшвырнул оружие далеко в сторону и обернулся к Тарасову, который медленно поднимался с земли, держа «беретту» у плеча. Пауза затянулась. Новосибирский стрелок кривил губы, готовый разразиться то ли бранью, то ли слезами.

– Иди теперь, – негромко сказал Артем.

– Куда? – вскинул бровь Саба.

– Куда знаешь…

– А что…

Белорыбин взорвался:

– Вали отсюда, кому сказано! У товарища майора к тебе претензий нет!

Саба поежился.

– Типа, спасибо… Хорошо, что вы не менты…

В последний раз взглянув на мертвого патрона, стрелок удалился. Было видно, что он сдерживает себя, чтобы не побежать.

– И что мы имеем? – недоуменно спросил Белорыбин.

– А то и имеем… – отозвался Артем, осматривая трупы. – Шекспир, «Гамлет», акт четвертый…

– Акт мне в Управлении обеспечат, – возразил Саня. – С особым цинизмом обеспечат, как говорят наши доблестные полицейские…

– Беглые бойцы в «Мицубиси» как себя чувствуют?

– Один точно плохо, а второй, похоже, ничего: так рванул, что колес не видно было…

Тарасов перевернул труп Левы.

– Противно, а надо! – сказал Артем, адресуясь скорее к себе, чем к Белорыбину, и обыскал карманы Левы.

Брезгливо отбросив тугой бумажник, Тарасов нашарил айпад и некоторое время изучал его содержимое, без особой, впрочем, надежды найти что-либо интересное.

– В ботинок напоследок загляни – и давай двигать отсюда! – посоветовал Саня, тревожно оглядываясь по сторонам.

Артем пощупал сухую щиколотку и со вздохом облегчения поднял над головой, вроде золотого кубка, тонкую флешку в пластиковом конвертике.

– Вот тебе и база данных! – торжествующе воскликнул он.

– Тюремный бизнес, тюремные и привычки, – прокомментировал Белорыбин, топая прочь. Через секунду послышался его деловитый и фальшиво-бодрый голос: – Я, товарищ полковник! Никак нет!.. Виноват, товарищ полковник: на даче загулял… Есть явиться! Разрешите вопрос…

Саня стремительно увязал в служебной рутине.

Сильно пострадавший от обстрела «Мерседес» они бросили: въехать в Москву на издырявленной вдоль и поперек тачке было бы слишком.

«Если Ильхан про эту историю узнает, то будет рад, что отделался «меринком», а не собственной чернявой головой…» Артем стал думать о Леве, чей труп сейчас медленно остывал на пустыре, а также о грязном отечественном бизнесе, и шли в майорскую голову мысли преимущественно мрачные.

Глава третья

«Враг моего врага – мой друг»

Как будто вымер мой родной народ.

Творит, что хочет, чужеземный сброд.

И сотрясают наши небеса

Гортанные чужие голоса.

Франк Реннике

– Полиция! Стоять!..

На слух Артем это странное слово «полиция» всерьез не воспринял. Балуется кто-то…

– Ты че, глухой?!

На эту реплику Тарасов не спеша обернулся. Перед ними стояли два несомненных правоохранителя с недобрыми, румяными от мороза рязанскими лицами.

– Документики покажем! – потребовал сержант, выдыхая струю пара.

– Пошли лучше сразу в отделение, – дружелюбно ответил Артем.

«Старею! – подумал он. – Еще пару лет назад я бы раскидал этих пацанов по урнам, а сам слинял бы вон через тот переулок… Только зачем?»

– Чего?! – удивленно спросил второй мент.

– Говорю: в отделении разберемся, – повторил Артем.

– Может, документики лучше покажем?

– Нету.

– Совсем, что ли, нету? – догадался первый. – А где-то я твою мордаху видел… Пошли!

Мимо торопливых прохожих и остановившегося троллейбуса с аляповатой рекламой на борту они пошли по проспекту. На душе майора Тарасова было хорошо и спокойно: наверное, из-за чувства исполненного долга. Частично исполненного…

На входе в отделении Артема зарегистрировали и усадили на длинную скамейку. Дважды мимо него прошел полицейский чин с майорскими погонами, изучая задержанного. И дважды Тарасов встретился с ним глазами: не было злобы в ментовских поросячьих глазках – одно только пристальное внимание. Ствол, давно очищенный от отпечатков пальцев, был выброшен в мусорный бак, так что привлечь майора к ответственности было не за что.

Артем просидел в коридоре не меньше часа, и все это время интереса к Тарасову никто не проявил. Его не допросили и даже не обыскали – дежурный на входе ограничился тем, что лениво похлопал Артема по бокам. Дрема – результат нервов и усталости – навалилась на Тарасова…

– Эй, не спать! Пошли! – его тронул за плечо поджарый юноша в спортивной куртке.

– Ты кто? – дружелюбно поинтересовался Артем, поднимаясь.

– Будем считать, что твой адвокат, – ответил паренек, тыча рукой в дальний конец коридора. – Нам вон туда.

Пройдя мимо нескольких одинаковых кабинетных дверей – за одной из них кто-то слезно вопил: «Мать старуху пожалей, начальник!» – они оказались у неприметной двери с намерзшей снежной корочкой на пороге. Дежурящий у порога мент с автоматом на груди кивнул и нажал на ручку. Дохнуло холодом.