Читать книгу "Мистер Кларнет - Ник Стоун"

– Когда все закрыли?

– Тоже в восемьдесят третьем. Началась эпидемия СПИДа. Богатые американские геи перестали приезжать, поскольку в вашей прессе пустили слух, будто родина СПИДа – Гаити. По приказу Жан-Клода всех местных геев арестовали.

– Тоже отправили на Гонаив?

– Никто не знает, что с ними стало.

– Может, их поубивали?

– Не исключено. Просто проблему геев и лесбиянок на Гаити решили раз и навсегда. С тех пор их тут нет. Так, во всяком случае, считается, – усмехнулась Шанталь. – Раньше другое дело. Ведь известно, что сам Жан-Клод одно время был бисексуалом. Очевидно, виной тому был кокаин, а также сознание, что он может трахнуть здесь любую женщину. Вот его и потянуло на мужчин. Говорят, у него был шикарный любовник, Рене Сильвестр. Крупный толстый парень, ездил в «роллс-ройсе», инкрустированном золотыми пластинами, носил платья.

– Почти как певец Либерейс.

– У него было прозвище – Пробуждающий к Жизни.

– Это связано с песней «Ты пробуждаешь меня к жизни»?

– Вы ее знаете?

– Конечно. У меня дома есть эта сорокапятка.

– У вас? – улыбнулась Шанталь.

– Да.

– Не шутите?

– Нет. А в чем дело? Я очень похож на Тони Манеро.

– Совсем не похожи.

– Присмотритесь внимательнее.

– Присмотрюсь.

17

Они выехали на бульвар Гарри Трумэна, тянущийся вдоль берега. Широкий, окаймленный пальмами и без ухабов. На горизонте вырисовывались силуэты танкера и военного корабля. Неподалеку в порту ржавели наполовину затонувшие гаитянские суда. Дорогу пересекла колонна солдат в голубых касках ООН.

Народный банк Гаити, жемчужина бизнеса Карверов, располагался во внушительном кремовом здании в форме куба, больше подходящем для библиотеки или суда. Он стоял в стороне, на вершине невысокого холма с пологими склонами, в окружении буйной растительности. Здание было обнесено каменной стеной с колючей проволокой наверху, замаскированной яркими белыми и розовыми цветами. У массивных ворот дежурили вооруженные охранники. Когда Шанталь подъезжала, один в это время говорил по рации. Ворота открылись без промедления.

– В эти ворота въезжают только члены семьи, служащие высшего ранга и особые клиенты, – пояснила Шанталь, когда они приблизились к вращающейся входной двери. Автостоянка рядом была полупустая.

Выходя из машины Макс заметил, что чуть поодаль остановился «мерседес», откуда вылезли четверо здоровяков латиноамериканской внешности, подошли к багажнику.

Макс знал, что они оттуда вытащат. И действительно, вскоре его и Шанталь у двери догнали эти ребята. Каждый нес два тяжелых чемодана.

– Особые клиенты? – спросил Макс.

– Наверное, – пожала плечами Шанталь.

Макс был уверен, что Народный банк Гаити прокручивает большие суммы «наркотических» денег. С начала восьмидесятых по меньшей мере десять-пятнадцать процентов мирового кокаина шло через Гаити. Вряд ли Карверы активно участвуют в наркобизнесе, Густав достаточно мудрый делец, чтобы не влезать в это с головой, но никому не отказывает в услугах.

Макс решил начать расследование с изучения клиентов. Чем больше он о них знал, тем легче оказывалось вычислить врагов.

Они пропустили парней с чемоданами вперед. Внутри, как Макс и ожидал, было великолепно. Огромный холл, мрамор, стекло, бронза, сталь. Потолок высотой метров тридцать, подпираемый внушительными дельфийскими колоннами из черного мрамора. На нем роспись, изображающая светло-голубое небо с кучевыми облаками и Божьи руки, низвергающие на землю дождь из всех основных имеющих хождение в мире бумажных денег. Доллары, франки, фунты марки, лиры, кроны, песеты, йены и рубли. Гаитянские деньги, гурды, отсутствовали.

Кассы находились в дальнем конце зала. Там располагались примерно тридцать пронумерованных кабинок из гранита с пуленепробиваемыми стеклами. Макс обратил внимание, как хорошо одеты клиенты, будто перед посещением банка они заглянули в магазин одежды, а потом в парикмахерскую. Он предположил, что на Гаити счет в банке дает особый социальный статус, человек получает пропуск в круг избранных. Поэтому посещение банка – своего рода ритуал, вроде причащения.

Парней с чемоданами проводили к правым кабинкам. У двери стояли два охранника с помповыми ружьями.

В центре зала полированный гранитный пол был инкрустирован огромным национальным флагом Гаити. Макс обошел его, чтобы получше рассмотреть. На фоне двух горизонтальных полос, темно-голубой и красной, пальма, по обе стороны которой симметрично располагались пушки, сигнальные мачты и мушкеты с примкнутыми штыками. Сверху на пальму надет форменный головной убор, голубой с красным, а внизу на свитке надпись по-французски: «Наша сила в единении».

– Флаг Дювалье, черная полоса вместо голубой, смотрелся много лучше, – сказала Шанталь. – Его изменили десять лет назад. Пришлось переделывать пол. Цвета, голубой и красный, взяты из французского триколора, а белый, символизирующий белого человека, удалили.

– Макс! – К ним направлялся Аллейн Карвер. Несколько состоятельных клиенток, стоящих в очереди в кассовые кабинки, повернули головы.

Они пожали друг другу руки.

– Добро пожаловать! – произнес Карвер. Теплая улыбка, костюм с иголочки, сидит превосходно, волосы аккуратно причесаны. Он снова у власти, снова владыка. – Жаль, но мне не удастся поводить вас по банку. На весь день привязан к клиентам. Этим займется наш шеф службы безопасности, мистер Кодада.

Аллейн провел их мимо охранников к специальному входу в прохладный длинный коридор, застеленный синим ковром, который заканчивался у лифта. Они остановились у двери кабинета, единственного в коридоре. Аллейн дважды постучал, затем распахнул дверь, точно надеясь застать обитателей врасплох, занимающихся чем-нибудь запрещенным.

Мистер Кодада говорил по телефону, забросив одну ногу на стол. Взрыв смеха вызвал легкое трепетание кисточек его фирменных кожаных мокасин. Он бросил взгляд через плечо, взмахнул рукой и продолжил беседу, не меняя позы.

Кабинет просторный. На стенах две картины. Современное белое здание у водопада и праздник на улице возле церкви. Письменный стол почти пустой. Лишь телефон, блокноты и нескольких черных деревянных фигурок.

Наконец Кодада произнес:

– A bientot ma cherie,[29]– пару раз чмокнул трубку и положил на аппарат. Затем развернул кресло лицом к гостям.

Аллейн Карвер, продолжая стоять у двери, обменялся с ним несколькими репликами на креольском, показал на Макса, называя его. Кодада кивнул. На лице смесь профессиональной серьезности и оставшегося после телефонного разговора веселья. Макс понял расклад. Кодада – человек Густава и сына ни во что не ставит.