Читать книгу "Надменная красавица - Мэри Бэлоу"

Однако в этой ситуации он вел себя странно. Раньше с ним не случалось ничего подобного.

Он обнимал ее и целовал ее, да. Он мог бы далеко зайти в своих ласках, если бы захотел. Она не сопротивлялась. Она сама подошла к нему, прижалась и раскрыла губы, и, казалось, была готова полностью уступить ему.

Но он не воспользовался этим моментом. Что с ним произошло? Разве он не желал ее? Он не знал никого, кто был бы желаннее Дианы Ингрэм. Тогда в чем же дело?

Почему- то ему не удавалось прогнать из головы все мысли, как он обычно делал в таких случаях, и чувствовать только то, что с ним женщина. Он обнимал, целовал ее, проникал в ее раскрытые губы, ощущал, как прекрасно она сложена, как она желанна, вдыхал аромат ее волос, который он помнил с той встречи в гостинице. Что же это было?

Он не мог забыть, что это Диана Ингрэм, что она была замужем за Тедди Ингрэмом и такой молодой перенесла тяжелое горе, что она остроумна и у нее есть высокие идеалы, что ее влечет к нему, но она не хочет уступать этому чувству, что у нее приятное сопрано, что она начала узнавать те стороны его жизни, которые он всегда старательно скрывал от женщин, и понимать, что в его жизни существовали люди и вещи, которые он ценил. И он не мог избавиться от мысли, что было бы жестоко и подло испортить ей жизнь, что он, без сомнения, и сделает этой связью, которая будет очень короткой и чисто физической.

И он поцеловал ее так, как ему и хотелось поцеловать, нежно и осторожно, даже с любовью, но без страсти. В тот момент ему даже не хотелось овладеть ею. Ему хотелось держать ее в своих объятиях, быть с нею, лю…

Проклятие! Ему начинала нравиться Диана Ингрэм. И совсем не так, как должны были нравиться все его женщины, от которых он ожидал получить удовольствие. Она начинала нравиться ему как личность, независимо от того, привлекала ли она его как женщина. Почти так же, как он любил свою мать, Френсис и Эстер.

Как мог он соблазнить женщину, которая нравилась ему, ради пари, записанного в книгу клуба «Уайте», которое он должен выиграть?

Как он мог так поступить с женщиной вообще? Какой дьявол втянул его в такое вульгарное и отвратительное дело? Он бы убил - в этом он был уверен, - убил бы всякого, кто поступил бы подобным образом с Эстер.

Без Тедди она испытывает чувство одиночества и пустоту, сказала она. Он мог бы сказать ей - одиночество и пустота вечны. Такова жизнь.

«Мои или ваши?» - спросила она, когда он предложил ей отогнать эти чувства поцелуем.

Конечно, ее. Это она была одинока. Он уже давно научился скрывать гнетущую пустоту своей жизни. Он мог бы избавить ее от этого чувства, если бы она позволила.

А мог ли?

– Джек, - наклонилась к нему леди Ноулз, когда все вокруг хохотали над очередным смешным рассказом ее супруга. - Кто бы она ни была, ей очень повезло. Вас следовало бы заставить все время носить темную повязку на глазах. Ни одному мужчине не позволительно иметь, такие глаза, как у вас.

Он лениво улыбнулся ей и отбросил зажатую между зубами травинку.

– Но тогда я не видел бы дам, окружающих меня. Мне пришлось бы ощупывать их руками. Представляю, сколь ко это вызвало бы криков и пощечин.

Может быть, не так много, как вы думаете. - Она похлопала его по плечу и вздохнула. - О, Джек, была бы я лет на двадцать моложе.

– А, в таком случае меня не интересуют двенадцатилетние девочки, мадам.

Она усмехнулась и шутливо толкнула его в плечо, он улыбнулся и подмигнул ей.

Он жалел, что уехал из Лондона. Ему хотелось вырваться из тягостной атмосферы этого семейного праздника хотя бы на несколько часов. Но куда поехать? В один из его клубов? Играть в карты и с удовольствием напиваться? Добраться до дома и позволить Картеру с бесстрастным и в то же время неодобрительным выражением лица уложить его в постель?

Найти какую-нибудь знакомую женщину? Леди Брюстер, может быть? Салли? Женщину, которую он не знает? Провести ночь, познавая новые способы, которыми его ублажила бы новая куртизанка, и делясь с ней собственными познаниями? Растратить все силы и энергию, чтобы потом впасть в тихое забытье?

Черт бы побрал Диану Ингрэм! Какое ему дело до того, что она была счастлива с Тедди? Что она любила его? Что он был добр к ней? Какое значение имеет то, что она не знала, как ей жить после его смерти? Что без него она чувствовала себя одинокой? Какое значение имеет то, что она ищет пламенную любовь? Нет никакой любви, если не считать привязанности к своей семье.

Какое ему дело до того, что она хочет любви, которая озарила бы всю вселенную, как выразилась она?

Она глупая наивная женщина, несмотря на свои двадцать три года и четыре года замужества. Она живет в мечтах. Он мог бы довести ее до высот страсти, и звезды бы вспыхнули вокруг нее. Но через несколько минут все снова стало бы как прежде. Даже страсть не изменит вселенную.

Женщины и их романтические фантазии! И Диана Ингрэм была наихудшей из них. Она могла смотреть на него своими прекрасными серыми глазами, прижиматься к нему теплым мягким телом, целовать горячими губами, и он почти был готов поверить, что она знает что-то такое, что не дано знать ему.

Ему предстояло принять решение. Он должен, найдя подходящий предлог, уехать из Ротерхэм-Холла или направить весь свой ум и использовать весь свой опыт, чтобы соблазнить Диану Ингрэм. Как только он добьется этого, он сможет забыть о ней и снова стать самим собой. Овладев ею, он сможет убедить себя, что в постели она ничем не отличается от любой другой женщины, доставляющей большее или меньшее удовольствие.

Он бы предпочел уехать. По какой-то причине, которую он не мог и не старался понять, ему хотелось убежать от Дианы Ингрэм куда-нибудь за тысячи миль.

Но он не мог уехать. Это было бы неслыханным нарушением приличий. Вечером предстоял этот проклятый концерт. А главное событие, торжества по случаю дня рождения графа, состоится только через пять дней.

Он оказался в ловушке.

Маркиз Кенвуд приподнялся и, взяв предложенную лакеем тарелку, посмотрел на огромное блюдо с закусками из холодного мяса и булочками.

Видимо, у него не оставалось выбора. Он должен продолжать преследование, которым всего лишь неделю назад занимался с таким интересом. И он не утратил этого интереса. Ему была нужна Диана Ингрэм, и пари было здесь ни при чем.

Он взглянул туда, где она сидела между графом и графиней и с сияющей улыбкой смотрела на графа.

«Хе- хе-хе, -молвила она, - я не так глупа!» Эта проклятая песня. Три дня она не выходила у него из головы. «Мужчины клятвы всем дают, а цель у них одна - похвастаться победой, и клятвам - грош цена.

«Но, милая Кейт, - мрачно подумал он, не сводя глаз с Дианы, - ей-то я не давал никаких клятв. Она знает, что мне от нее нужно. Когда она мне уступит, это будет ее собственный выбор с полным сознанием последствий. И я не должен чувствовать себя виноватым. Она не наивная девушка».