Читать книгу "Убийство в частной клинике - Найо Марш"

— Да, — согласился Фокс, — пожалуй. Не стоит обращать на них внимание. Но он-то другой. Может, он и есть фанатик?

— Я бы сказал, не того сорта. Надо сходить еще раз на него взглянуть. Завтра. То есть уже сегодня. Мне чем-то нравится этот малый. Свяжусь с экспертом, разрабатывающим группу Какарова, и выясню, насколько он там задействован. День получится весь в бегах. Кажется, что прошло сто лет с тех пор, как мы сидели здесь и ждали результатов вскрытия. У меня такое чувство — и оно вполне закономерное, — будто мы с лаем несемся по ложному следу. Хотим сложить два и два и получаем черт-те что.

— Обидно, — вздохнул Фокс.

— Сколько времени? Половина третьего. Батгейт уже, наверное, завез такую усталую на вид мисс Анджелу в дом ее дяди и вернулся к себе. Вот как я поступлю, чтобы он лег в постель довольным.

Старший инспектор набрал номер телефона Найджела, и когда тот снял трубку, произнес:

— Привет, Батгейт! Так сколько ты поставил на смешного коротышку?

— Робертса?

— Да.

— Два к одному. А что? В чем дело?

— Заметил, что он присутствовал на митинге?

— Робертс?!

— Он самый. Спокойной ночи. — Аллейн повесил трубку и устало проговорил: — А теперь давайте складывать два и два и получать черт-те что.

«Живительные вольты»

Среда, семнадцатое. Утро и день

На следующее утро старший инспектор Аллейн и инспектор Фокс продолжили свою ночную беседу.

— При свете дня версия с Ленинским залом кажется еще ущербнее, — начал Аллейн.

— Что ж, сэр, не стал бы утверждать, что в ней нет недостатков, — кивнул Фокс, — но мы не можем ее игнорировать.

— Конечно.

— Если она пустышка, то уж очень странные совпадения. Эта дама, сестра покойного…

— Да, Фокс. Кстати, я жду их семейного адвоката мистера Крысбона из юридического агентства «Крысбон и Найтли». Он, как я понимаю, дядя леди О’Каллаган. И какая необычайно своевременная инициатива: сам позвонил и напросился к нам. О мисс О’Каллаган упоминал так осторожно, что у меня невольно возникла мысль, что она — ключевая фигура в завещании. Что вы на это скажете?

— Скажу, что дама, сестра покойного, пичкала брата лекарствами. Добавим к этому Сейджа — фармацевта, который ее снабжал этими препаратами. Он же член угрожавшей сэру Дереку передовой фаланги товарищей. Анестезиолога, который готовил больного к наркозу и оказался на том же собрании, что наш фармацевт и медсестра, сделавшая министру укол. Мисс О’Каллаган знает фармацевта; фармацевт, как утверждает мистер Батгейт, не горел желанием признавать на митинге медсестру. Доктор Робертс, как выглядело со стороны, не узнал ни Бэнкс, ни Сейджа. Хотя врач мог и притвориться. Предположим, все они в сговоре. Сейджу вовсе ни к чему афишировать свое знакомство с медсестрой Бэнкс. А Робертсу лучше поостеречься и сделать вид, будто не узнает ни медсестру, ни фармацевта. Допустим, Сейдж снабдил мисс О’Каллаган лекарством, содержащим порцию гиосцина, медсестра Бэнкс сделала укол и добавила еще, а Робертс довершил дело и ввел остальное.

— И всех их проинструктировал товарищ Какаров.

— Да.

— А зачем? Зачем привлекать трех человек, когда для такого дела достаточно одного? И в любом случае ни один из них не мог предполагать, что у министра во время заседания палаты общин случится приступ и его придется срочно везти в частную клинику Джона Филиппса.

— Это так. Но Сейдж мог от мисс О’Каллаган знать, что сэр Дерек собирался обратиться к Джону Филиппсу сразу после того, как внесет законопроект. Похоже, они понимали, что у него аппендицит. Не исключено, что советовали лечь в больницу и сделать операцию. Мисс О’Каллаган рассказала об этом Сейджу, тот сообщил другим. И вместе с медсестрой Бэнкс и доктором Робертсом они стали готовить план действий.

— И вот чудеса: все вышло так, как они задумали. Мне это не нравится, Фокс. К тому же, старина, каким образом доктор Робертс сумел сделать укол, если у него не было шприца? Почему не воспользовался блестящей возможностью и не осуществил свое законное право произвести инъекцию? Вы можете ответить, что он своим утверждением стремится доказать невиновность. А сам сделал укол тайком, и все шито-крыто. Но опять-таки каким образом? Нельзя пронести наполненный шприц со смертельной дозой яда в кармане брюк. Да и брюки его, как и все остальное, находились под этакой белой рубашонкой. И он не оставался наедине с больным.

— Правильно, и, должен признаться, вы бьете меня под дых. Но существует возможность, что он сговорился с Бэнкс и она вместо камфары вколола гиосцин.

— А затем стала всем подряд объявлять, как обрадовалась смерти министра? Вы считаете это изощренностью или глупостью?

Фокс мрачно вздохнул.

— Я не сказал, что поддерживаю данную версию, шеф, но она вероятна.

— О да! Есть еще одна тема по поводу гиосцина: его держат в бутыли, но Томс сказал, что это устаревший способ — теперь принято хранить гиосцин в ампулах. Насколько я понимаю, Филиппс не возражает, поскольку сам пользуется своими таблетками. Джейн Харден сообщила, что бутыль была полна, а затем из нее убавилось количество, достаточное на одну инъекцию. Я проверял. Когда видел бутыль — мне ее приносил Томс, — она была почти полная.

— Приносил Томс? — медленно, в своей привычной манере, повторил за начальником Фокс.

— Да. Я взял образец и отдал на анализ. Если кто-нибудь долил в бутыль воды, крепость раствора должна уменьшиться.

— Но с тем же успехом можно долить туда раствор.

— Не вижу способа. Где его взять? Раствор готовят на месте. — Аллейн встал и прошелся по кабинету. — Вы мне еще не сказали, что вам подсказывает интуиция?

— Нечего говорить. Поскольку нет никаких соображений и интуиции. Никогда не хватало воображения. Помнится, в школе мне не давались, как их называли, сочинения. Хотя не стану утверждать, что такая штука, как интуиция, не существует. У вас-то, как мне известно, с этим все в порядке.

— Спасибо, Фокс. На меня сошло знамение, если так можно выразиться. «Пальцы чешутся. К чему бы? К посещенью душегуба»[14]. Возникло предчувствие, что коммунистический зал не самый главный фактор в нашем расследовании. Это второстепенная тема в кровавой кантате. Но, черт побери, нам и ее нельзя упускать из виду.

— Понятно. — Фокс поднялся. — Какие на сегодня задания, сэр?

— Свяжитесь с Бойзом, или кто там присматривает за товарищами, и выясните, нельзя ли проследить связи с ними Робертса. Если что-нибудь обнаружится, будем искать следы заговора. После дела Красинского-Токарева Сумилову пришлось слинять, но остался товарищ Робинсон. Ему, судя по всему, удалось выдвинуться на передний план. Свяжитесь с ним. Сколько мы ему переплатили за здорово живешь. Пора отрабатывать. Позвоните, скажите, чтобы поразнюхивал там. Пусть известит товарищей, что мы задаем вопросы, и поглядим, как они отреагируют. Кстати, о разнюхивании. Я еще раз посмотрел отчет медиков. Там черт ногу сломает, и очень много предстоит доработать. А пока мало что вдохновляет. — Аллейн подтолкнул Фоксу пачку листов. — Вот. Филиппс получил образование в Винчестере и Кембридже. Проходил медицинскую практику. Похвальные отзывы. Блестящая военная служба. Все это здесь написано. Инспектор Эллисон корпел над этим много дней. Больница Святого Фомы прекрасно отзывалась о своем самом одаренном практиканте. Ни одной отрицательной оценки. А вот что докладывает сержант уголовного розыска Бэйли о Робертсе. Образование домашнее. Был болезненным ребенком. Медицинская практика в Эдинбурге и за границей, в Вене. Получив квалификацию, ездил в Канаду, Австралию и Новую Зеландию, после войны вернулся в Англию. Во время войны работал в Бельгии на Красный Крест. Имеет книги по проблемам наследственности. Подарил мне одну, и она показалась мне весьма интересной. Полагаю, надо заняться его деятельностью за границей. Позвоню сегодня вечером в Торонто. Необходимо проверить версию насчет передозировки. Рутинные разговоры! Сколько можно? Господи, сколько же можно? Томс обучался в Сент-Бардольфе, графство Эссекс, и в больнице Гая в Лондоне. Я звонил приятелю, который работал в больнице Гая в то же время, что и он. Прекрасный ассистент хирурга, но выше не поднялся. Ничем не выдающаяся, но безупречная карьера, отмеченная легкими скандалами из-за связей с женщинами. Проказник! Мой приятель высказывался о Томсе отнюдь не лицеприятно. Называл его распутным паразитом. Вот и все, что мы имеем.