Читать книгу "Друзья в верхах - Донна Леон"

— Risi е bisi, — произнес он вместо приветствия, увидев стручки, и протянул ирисы.

Улыбнувшись при виде цветов, Паола согласилась:

— Нет ничего лучше риса с зеленым горошком! — И подставила щеку для поцелуя.

Поцеловав ее, он шутливо спросил:

— А разве ты не принцесса и тебе не нужно положить горошины под матрац?

— Нет уж, лучше поедим ризи-э-бизи, — отказалась она. — Ты не поставишь цветы в вазу, а я пока закончу возиться? — попросила она, показав рукой на полный бумажный пакет гороховых стручков, лежащий перед ней на столе.

Он притянул стул к застекленному шкафу, взял со стола газету, постелил на сиденье и взобрался на стул, чтобы достать одну из высоких ваз, стоящих наверху.

— Думаю, подойдет синяя, — сказала она, внимательно наблюдая за ним.

Брунетти поставил стул на прежнее место и понес вазу к раковине:

— Сколько наливать?

— Половину. Что ты будешь есть?

— А что есть? — улыбнулся он.

— С воскресенья у меня остался ростбиф, могу нарезать салат.

— Кьяра ела мясо на этой неделе?

Неделю назад Кьяра, находясь под впечатлением статьи о современном способе забоя телят, объявила, что всю оставшуюся жизнь будет вегетарианкой.

— Разве ты не помнишь, она с удовольствием ела ростбиф в это воскресенье? — удивилась Паола.

— Ах да, конечно, — ответил он, вынимая цветы из бумаги, в которую их аккуратно упаковал Бьянкат. Вид у него был отсутствующий.

— Что-то случилось? — спросила она.

— Каждый день что-нибудь да случается. — Он набрал в вазу воды. — Мы живем в порочном мире.

Она вернулась к своему горошку:

— Людям наших с тобой профессий это отлично известно.

Заинтригованный, он спросил:

— А тебе-то откуда?

Полицейский с двадцатилетним стажем, он считал себя чуть ли не единственным авторитетом по части человечества, сбившегося с пути истинного.

— Ты сталкиваешься с фактами морального упадка. Я наблюдаю то же самое в интеллектуальной и духовной сферах. — Паола произнесла эти фразы, как на лекции, будто пародируя саму себя, — она часто использовала этот приемчик, чтобы снять излишний пафос, когда серьезно говорила о своей работе. Усмехнулась и спросила уже нормальным голосом: — Кстати, что настроило тебя на такой философский лад?

— Сегодня мы с Франкой выпили по стаканчику.

— Как она?

— Прекрасно. Ее сын взрослеет, и, мне кажется, ей не слишком нравится работать в банке.

— А кому нравится? — задала риторический вопрос Паола, а потом вернулась к теме их разговора: — Почему встреча с Франкой заставила тебя вспомнить о греховности мира? Обычно встреча с прошлым вызывает противоположный эффект.

Брунетти медленно, один за другим, ставил ирисы в вазу, прокручивая в голове слова жены в поисках скрытого смысла, а может, и враждебности, и ничего такого не замечая. Паола не сомневалась, что он был рад встрече со старым другом, и радовалась вместе с ним, что они пообщались. Как хорошо, что она понимает его, с благодарностью подумал он, и на сердце стало тепло. Один из ирисов упал под стол. Он подобрал его, поставил вместе с другими и осторожно отодвинул вазу в сторону, на безопасное от края расстояние.

— Она дала мне понять, что боится за Пьетро, если расскажет мне о ростовщиках.

Паола подняла глаза от горошка:

— Ростовщики? А что они могут сделать?

— У Росси из Кадастрового отдела в бумажнике нашли телефонный номер адвоката, который вел против них несколько дел.

— Что за адвокат?

— Из Феррары.

— Это не тот, которого убили? — спросила она, внимательно глядя на него.

Брунетти кивнул:

— Судебный следователь, который занимается этим делом, исключил версию о причастности ростовщиков и, кажется, очень заинтересован в том, чтобы убедить меня, что на самом деле киллер убил не того человека.

После длинной паузы — Паола обдумывала услышанное — она спросила:

— Ты думаешь, смерть Росси и убийство этого адвоката как-то связаны?

— У меня нет никаких доказательств. Может, просто совпадение.

— Жизнь — это череда совпадений.

— А убийство — нет, поэтому я хочу выяснить, зачем Росси звонил адвокату.

Она прикрыла ладонями кучку забракованных стручков:

— А почему ты решил спросить о ростовщиках у Франки?

— Я подумал, что, работая в банке, она может знать о людях, которые дают в долг деньги.

— А я-то думала, что как раз банки существуют для того, чтобы одалживать деньги.

— Банк может и отказать в кредите. В любом случае банки не дают людям денег, не удостоверившись сначала, что те могут их вернуть.

— Но почему нужно было спрашивать у Франки?

Паола сидела неподвижно, положив руки на стол, и напоминала Брунетти следователя, ведущего допрос.

— Я подумал, она может что-то знать.

— Ты уже это говорил. И все же — почему именно Франка?

У него не было никакой причины скрывать, что имя Франки первым пришло ему на ум. Кроме того, они уже сто лет не встречались, неудивительно, что ему захотелось ее повидать — ничего более. Он засунул руки в карманы, потоптался на месте, переминаясь с ноги на ногу, и наконец ответил:

— Да просто так, взял и позвонил.

Паола кивнула и принялась за очередной стручок:

— Что она тебе рассказала и почему она боится за Пьетро?

— Франка упомянула о двух людях и даже показала их мне. Мы встретились на кампо Сан-Лука, и там была эта парочка. Им примерно по шестьдесят, как мне кажется. Она сказала, что они ссужают деньги под огромные проценты.

— А при чем тут Пьетро?

— По ее словам, не исключено, что существует связь между отмыванием денег мафии и ростовщичеством, но всего, что знает, она не захотела рассказать.

Паола коротко кивнула: она разделяла его мнение, что одного упоминания о мафии достаточно, чтобы заставить любую мать бояться за своего ребенка.

— Даже тебе? — только спросила она.

Брунетти отрицательно покачал головой. Она пристально посмотрела на мужа:

— Ну тогда это серьезно.

— Я тоже так думаю.

— А кого она показала тебе?

— Неких Анжелину и Массимо Волпато.

— Ты когда-нибудь слышал о них? — спросила она.

— Нет. И впервые увидел их двадцать минут назад.

— Что ты собираешься делать?