Читать книгу "Лондонские сочинители - Питер Акройд"

Уильям начал выступление, заметно волнуясь; он с трудом выговаривал слова и утирал платком лоб. Взглянув на Мэри Лэм, он улыбнулся. Она сидела рядом с отцом; тот энергично кивал Уильяму и воздевал руки в знак величайшего удовлетворения.

— Есть и другие источники, наводящие на глубокие размышления, — говорил Уильям. — Мистер Малоун, известнейший ученый и литератор, обнаружил в архиве Стратфордского магистрата, среди обвинительных заключений, документ чрезвычайной важности. — Эдмонд Малоун тоже сидел в зале, его привез Сэмюэл Айрленд. — Это отчет о дознании, проводившемся в Стратфорде-на-Эйвоне одиннадцатого февраля тысяча пятьсот восьмидесятого года. Считается, что в то время Бард работал в конторе одного местного адвоката. Да, в юности ему, как, впрочем, и большинству из нас, приходилось разными способами зарабатывать себе на хлеб. — Здесь Уильям ожидал услышать негромкий смех, но в зале стояла тишина, прерываемая время от времени лишь кашлем или скрипом сапог. — В документе том речь идет о смерти девицы по имени Кэтрин Хамнет или Хамлет. — Вот тут, как он и ожидал, ему удалось завладеть вниманием аудитории. — Смерть через утопление. — Уильям помолчал. — Особа эта была не замужем. Она пошла на реку Эйвон, позже там нашли ее тело. По словам родственников, Кэтрин отправилась на реку, чтобы набрать воды. Смерть через утопление — таков вывод дознавателей. — Он бросил быстрый взгляд на Мэри, но та сидела опустив голову. Позади нее улыбался во весь рот Эдмонд Малоун. — Вот как сформулировал вывод коронер: Вышеуказанная Кэтрин, стоя на берегу упомянутой реки, внезапно поскользнулась и упала в означенную реку и там же, в водах сей реки, утонула, следственно, приняла смерть именно так и никак иначе. — Он опустил документ на стол. — Сказано очень четко и недвусмысленно, чтобы отмести возможные предположения о самоубийстве. Если бы Кэтрин наложила на себя руки, ее нельзя было бы хоронить на церковном погосте, тело было бы предано неосвященной земле.

Сэмюэл Айрленд зашептал что-то на ухо Эдмонду Малоуну. Уильям продолжал:

— Однако по маленькому, похожему на деревню городку наверняка поползли слухи о самоубийстве, дошедшие и до ушей молодого Шекспира, который тогда работал в адвокатской конторе. Вот вам и источник, дамы и господа. Тело молодой женщины плывет по реке. Фамилия утонувшей — Хамлет. Быть может, именно так родился образ Офелии? — От неловкости и волнения, снедавших Уильяма в начале лекции, не осталось и следа. — Не исключено, что на волнах Эйвона Кэтрин вплыла в бессмертие.

Многим сидевшим в зале преждевременная гибель близких была не в новинку; такое в Лондоне случалось нередко. Да и сведение счетов с жизнью в водах Темзы тоже не было из ряда вон выходящим событием. Поэтому все спокойно слушали Уильяма, а некоторым вспоминались умерший до срока ребенок или иной родственник.

* * *

Среди слушателей был молодой человек по имени Томас де Куинси.[100]Все его мысли были заняты Энн. Кроме этого имени, он ничего о ней не знал. Годом раньше Томас приехал из Манчестера с сущими грошами в кармане; в Лондоне у него не было ни единого знакомого, и он обратился к дальнему родственнику, троюродному или четвероюродному брату. Тот владел в столице кое-какой недвижимостью, и среди прочего — обветшалым домом на Бернерз-стрит. Дом пустовал, и хозяин отдал де Куинси ключи, разрешив там остановиться, пока тот не подыщет себе подходящего пристанища. Томас обрадовался и тут же, со всеми своими скромными пожитками, отправился на Бернерз-стрит. Обосновался он на нижнем этаже; там нашлось старое диванное покрывало, на котором можно было спать, да маленький коврик. Последние полгинеи Томас оставил на еду в надежде, что этого ему на первое время хватит, а потом он найдет себе место писца или рассыльного.

Но в первую же ночь выяснилось, что в доме он не один, обнаружился еще один жилец — девочка не старше двенадцати-тринадцати лет; спасаясь от непогоды, она ухитрилась забраться под крышу. «Не нравилось мне жить на ветру да под дождем, — объяснила она Томасу. — На здешних улицах от них спасу нет». — «И как же ты нашла этот дом?» — спросил Томас, но она вопроса не поняла: «На крыс я внимания не обращаю, а вот к привидениям никак не привыкну».

И она рассказала, как оказалась на улице. Это была типичная для Лондона история нужды, беспризорности, одиночества и невзгод; немудрено, что девочка выглядела старше своих лет.

Они с Томасом стали друзьями, вернее сказать, союзниками в борьбе с холодом и тьмой; частенько бродили по городу вдвоем. Шагали по Бернерз-стрит до Оксфорд-стрит и, прежде чем перейти на другую сторону улицы, стояли недолго у витрины ювелирной лавки. Потом, миновав мастерскую каретника, шли по Уордор-стрит и сворачивали на Дин-стрит. Там они непременно останавливались возле кондитерской. Денег у де Куинси едва хватало на самое необходимое, и они лишь молча разглядывали разложенные в витрине с золоченой рамой всевозможные пирожные, булочки и пироги.

Потом де Куинси свалился — то ли с малярией, то ли с лихорадкой. Он сутками напролет спал, да и то, как он говорил, «вполглаза», день и ночь дрожа под тряпьем, которое Энн собрала, где могла, чтобы укрыть больного. Каким-то чудом — то ли настырностью, то ли хитростью — ей удалось раздобыть несколько мисок горячей овсяной каши, ею она и кормила Томаса. Чтобы, как она выражалась, «изгнать из него черную меланхолию», осторожно прижималась к нему и промокала его потный лоб кисейной тряпицей. Через неделю Томас пошел на поправку и дал себе слово непременно отблагодарить девочку за ее доброту.

Вскорости тот же родственник попросил Томаса помочь в одном предприятии. Де Куинси охотно согласился, поскольку такое поручение сулило ему некоторый доход.

Дело требовало, чтобы он съездил в Уинчестер. Томас пообещал Энн, что дня за четыре обернется. Но приехал он на Бернерз-стрит лишь через пять дней. Дом был пуст. Де Куинси просидел там ночь и почти весь следующий день, но никто не появился. Вечером он исходил все знакомые улицы, по которым они с Энн, два товарища по несчастью, столько раз бродили вместе, но в конце концов, огорченный и подавленный, вернулся на Бернерз-стрит.

Больше он Энн не видел. Она исчезла с лондонских улиц внезапно и безвозвратно, как в воду канула. Томас долго горевал о ней. Он понятия не имел, что с нею приключилось. Энн пропала бесследно. Ему стало казаться, что все вокруг так и дышит бедой.

И теперь, когда Уильям Айрленд воссоздал образ Кэтрин Хамлет, Томас де Куинси снова вспомнил про Энн.

* * *

Уильям поднял глаза от своих записок и вдруг ощутил перемену в настроении слушателей. Должно быть, Шекспир прекрасно сознавал свою власть над зрителями и упивался ею, подумал он.

— У меня есть еще одна тема, представляющая интерес для всех нас. Тема, если так можно выразиться, необъятная. Речь идет о новой пьесе — найденной после двухсотлетнего забвения.

В зале наступила особая, исполненная ожидания тишина. Мэри подняла голову и улыбнулась Уильяму.