Читать книгу "Час тигра - Михаил Зайцев"

– Кийя! – кричу я, Ден спотыкается.

– Продолжаем, – упорный Ден снова меряет шагами зал.

– Давай, повторение – мать учения... Кийя!

Ден споткнулся.

– Гусар, расслабься. На тебя смотреть больно. Да не сверли ты меня глазами, шагай спокойно. Шагай-шагай... Кийя!

Ден упал.

– Почему ты упал, подумай.

– Одна нога за другую зацепилась. Подъем стопы за щиколотку. – Ден прыжком поднялся с пола. – Фишка в крике, да? В тембре звука? Ну подскажи, не жмись! Я читал, что криком можно научить вообще убивать. Фишка в инфразвуке, да? Определенные частоты воздействуют на нужные участки мозга, да?

– Извини.

– За что?

– Я сморозил глупость, зря велел тебе думать. Выключи думалку, доверься интуиции. Шагай и не смотри под ноги. Марш! Марш-марш... Кийя!

– Опять! Опять, маза фака, нога за ногу зацепилась! Как? Как ты это делаешь?!

– Шагай. Ать-два, ать-два... Кийя!

– Фак! Опять...

– Отставить трепотню. Шагом а-арш! Левой... левой... Кийя!

– Опять, фак по маза, я...

– Рот закрой! Левой – правой, левой – правой... Кийя!

Ден споткнулся.

– Марш, не стой. Правой – левой, правой... Кийя!

– Фак! – Гусар послушно споткнулся. – Ты меня, факер, с ноги сбиваешь.

– Чего я делаю?

– Под ногу говоришь, орешь то есть...

– Не понял?

– Есть такое выражение: «Не говори под руку», а ты не под руку, а под ногу говоришь, то есть орешь...

О, великий Будда! Наконец-то до него дошло!

– Поздравляю, ты понял суть.

– Мазар факер... Неужто?.. Неужели все так просто?

– Все гениальное просто, месье Гусаров. Поздравляю, Ден, – научился «спотыкалочке», пошли теперь в бассейн.

– Нет, погоди! Как это «научился»? Я понял...

– Стоп! Стоп, молчи. Ты ПОНЯЛ, остальное не важно. Раз понял принцип, значит, сможешь им пользоваться, ан де стенд?

– Йес, оф кос... Не, погоди, ни хрена не оф кос. Я вот, к примеру, понимаю принцип прыжков с шестом, но дай мне шест, и хрен я...

– Стоп! А ты пробовал?

– Чего? Прыгать с шестом? Не-а, не доводилось... Неужто ты думаешь, что я, хы, дай мне сейчас спортивный шест, ха-хы... Не, прыгни я сейчас с шестом, и его, шест, сломаю, и сам дерябнусь, мало не покажется.

– Ежели правильно понимаешь принцип и физически способен в него вписаться, то не дерябнешься, отвечаю.

– Как это «вписаться в принцип»?

– Объясняю на собственном примере. Тебе известно, что я, прежде чем стать калекой, был неплохим бойцом, да? И сегодня мой мозг, психика, рефлексы помнят принципы рукопашного боя, но тело уже не то, понимаешь? Форма, так сказать, не соответствует содержанию. Помнишь, как ты меня в прошлом году отметелил? У меня не то чтоб контратаковать, даже защищаться толком не получилось.

– Маза фака! – рассердился и одновременно смутился Гусаров. – Мы ж договаривались: кто старое помянет, тому глаз вон.

– Во-во! В том-то и дело – ты мне глаз вышибешь запросто, а я... Ладно-ладно! Молчу, молчу, проехали. В чем смысл корявого словосочетания «вписаться в принцип», усек?

– Да...

– Вот и славно. Айда купаться.

Я похромал обратно в раздевалку, Гусар нехотя пошел следом. Хоть и вспомнил я о рукоприкладстве Гусарова вроде и к месту, и по делу, однако Денис угрюмо сопит, неприятны ему воспоминания об избиении калеки убогого, ясен пень. Обижать слабых и больных недостойно бойца, тем паче обижать незаслуженно. Разве я виноват в том, что Корейца, образно выражаясь, «ушли»?

Ден обожал Корейца, чуть ли не боготворил узкоглазого отца, командира, которому пришлось написать рапорт после провала операции, в коей я был ключевым звеном. Бультерьер выполнил полученное от Корейца задание, не щадя себя, чудом выжил, один из всех, присутствующих на ристалище берсеркеров, превратился в инвалида, и, сами посудите, какие могут быть к нему, то бишь ко мне, претензии? Никаких! В том, что Держава проворонила «эликсир Тора», виновным сочли Корейца, ну а я, честное слово, едва не разрыдался весьма натурально, узнав от Черных, что на самом деле выполнял роль носителя радиомаячка всего лишь.

До ухода Корейца в отставку генерал Черных, недавно переведенный из Ленинградского военного округа в столицу, ограничивался посреднической деятельностью. Господин Черных Александр Ильич, наш бравый верховный военачальник, чуть ли не от Самого лично получал задания, доносил их суть до Корейца и давал «добро» узкоглазому на разработку оперативных мероприятий. И деньги на осуществление тех мероприятий Черных принимал, и поощрения за решения поставленных задач получал исправно, и знал загодя, на кого свалить груз ответственности, ежели в отлаженном функционировании спецподразделения произойдет сбой.

Сбой произошел, Корейца назначили крайним, и Александр Ильич Черных вынужденно взял бразды правления пиратской гвардией в свои волосатые руки.

На поиски, поимку и вербовку Бультерьера были потрачены деньги и время, которое тоже имеет экономический эквивалент, разумеется. Я пребывал в госпитале в состоянии средней тяжести, а генерал Черных тем временем турнул Корейца и проштудировал отчетность по теме «Бультерьер». Глянул их высокоблагородие на столбик цифирей и распорядился прежде всего похитить Клару вместе с Машенькой. За Кларой, конечно же, приглядывали, а потому изъяли ее и дочку легко, чисто, быстро. Без шума и пыли, как говорится. Зачем их похищать? Спросите об этом у Александра Ильича, думаю, он ответит глубокомысленно и туманно: мол, женщину с девочкой переместили, дабы «привязать» Бультерьера к базе. Вы спросите: за каким чертом держать калечного Бультерьера, образно говоря, «на привязи»? Полагаю, Черных ответит еще более расплывчато и уклончиво. Сильно подозреваю, он и сам себе не ответил внятно на сей каверзный вопрос. А невнятный ответ очевиден: надо же как-то «подбить бабки», подвести баланс под столбиками цифр. Хоть какой-то баланс, типа – «эликсир Тора» в минусе, зато разработка «по Бультерьеру» в плюсе, повязан он теперь, нам служит, собака.

Между прочим, формально Бультерьер, он же Семен Андреевич Ступин, по сию пору числится в розыске. Еще навещая меня в госпитале, то есть приехав на меня полюбоваться «вживую», так сказать, Черных намекал, что «дела» (не «дело», а «дела») Бультерьера прокуратурой отнюдь не закрыты. Формально меня прячут на базе от следствия и в то же время мне присвоено гордое звание прапорщика (хотя я и офицер запаса, наверное, уже капитан как минимум по документам, что пылятся в военкомате одного из районов Москвы).

Формально С.А. Ступину, помимо позорного звания, присвоен задним числом оперативный псевдоним «Бультерьер». Так сказать, нарекли собачьим псевдонимом официально. И в то же время мне, а также моей женщине, запрещено покидать территорию базы.