Читать книгу "Дело чести - Лев Пучков"

— Не понял?! — вторично удивился «Санал». — Чего-то ты гонишь?

— Он давеча хвастался, что самый богатый, — сдал я Вовца. — Что бабок у него — тьма. Ну и… Вот.

— Прид-дурок! — сурово заключил полковник. — Приедет, я ему еб…льник набью, пидеру! От чмо, а! Нет, ты посмотри… Слышь — ну а как я вашим родичам все объясню? Может, позвоните им, сами скажете? А то я припрусь, бля, и выдам: «Здрасьте вам! Отдавайте ваши хоромы…» А?

— Не-а, не стоит, — мрачно выдавил я. — Ну как мы будем с ними разговаривать? Стыдно — такое западло… Нет, ты у нас умный — давай как-нибудь сам. А мы тебе по гроб обязаны будем — ты ж только вытащи нас отсюда!

— Ладно, будем думать, — пообещал полковник. — Будем думать… Когда и где?

— Когда и где будет обмен? — поинтересовался я у Руслана.

— Скажем, — Руслан сделал неопределенный жест рукой. — Пусть сначала соберет бабки, потом договоримся насчет условий. Но смотри, десять дней! Это максимум. Через неделю перезвонишь — спросишь, как дела, а там видно будет.

— Я потом тебе перезвоню, — сообщил я полковнику. — Дней через пять-шесть. А когда уже бабки соберешь — там видно будет.

— Не нравится мне это, — досадливо пробубнил полковник. — Ой не нравится… Не конкретные пацаны! И вообще я никак в толк не возьму тут: ну какого фуя вы с ними связались?! Ну не дебилы, а?

— Можно подумать, я с этого тащусь! — огрызнулся я. — Че уж щас — поздно… Ты это — добазарься с Кентом, пусть поможет. Пусть с тобой на обмен прикатит со своими пацанами, при стволах. А то как бы не «кинули» при обмене-то… — Я опасливо покосился на Руслана — он только саркастически ухмыльнулся и покачал головою.

— Когда бабки достану, тогда и поговорим, — недовольно ответил Шведов, давая понять, чтобы я не слишком резвился. — Пока че зря языком молоть? Насчет пацанов с «волынами» — всегда успеется. Это не проблема. Вы там смотрите, не балуйте.

— Ага, — согласился я. — Обязательно. Ну, бывай, братуха…

…Поселили нас в небольшом домишке, в глухом закрытом дворике, который, в свою очередь, размещался в глубине огромного двора усадьбы Руслана. Каменный забор высотой три метра, по верху тянутся кольца «егозы» в один пакет — перемахнуть проблематично, изрежешься до костей. А и перемахнешь — тотчас же сработает емкостная система обнаружения, нити которой натянуты между кольцами «егозы».[11]В заборе — железная калитка, а у калитки той — небольшая деревянная беседка для двух часовых, в задачу которых входит сидеть за столом шесть часов подряд и наблюдать за пленными.

Сидят часовые за столом, на столе — ТА-572, провод от которого убегает в стену, а на столбе, поддерживающем крышу беседки, пришпандорена большущая красная кнопка тревожной сигнализации. Если вдруг что — шлёп по кнопке, и через двадцать секунд тут будет дежурное подразделение — пятнадцать ловких хлопцев, вооруженных до зубов. В общем, маленький концлагерек для ограниченного контингента, угодившего в цепкие лапы клана Асланбековых.

Для чего такие меры предосторожности? Казалось бы, ну куда, на хер, денутся пленные из чеченского села, в котором проживает по меньшей мере двести боевиков, а остальные жители заочно являются для любого нечеченца врагами? Даже если кому-то удастся каким-то невероятным образом удрать отсюда, через полчаса после обнаружения пропажи его будет ловить вся Ичкерия, — неоднократно проверено на практике. И обязательно ведь поймают — цивильному гражданину, изнеженному прелестями цивилизации, трудно спрятаться в незнакомых диких горах, где аборигенам известен каждый камушек, каждая тропинка. А нецивильных в заложники не берут, потому как толку от них, как правило, никакого, а неприятностей — куча. Мы — исключение. Ловко прикинулись детьми асфальта — никто пока не раскусил…

Так вот, все эти меры предосторожности, как оказалось. Вполне оправданны и продиктованы печальным опытом из практики Рустика Асланбекова.

Восемь месяцев назад забора с «егозой» и емкостными датчиками не было и в помине. Не было также и сторожки с парным суточным постом в четыре смены. Отловленные заложники жили в летней кухне, расположенной во дворе, и никто и специально не охранял — и без этого за каждым движением «неверных» следили десятки пар враждебных глаз домочадцев

Руслана и его приближенных, кроме того, во дворе Русланова дома всегда торчал кто-то из его людей при оружии — на всякий пожарный.

Однако правильно гласит народная мудрость: на всякую старуху бывает проруха. Угораздило как-то раз Руслана прихватить на российской земле одного хилого на вид «нового», за которого он надеялся получить солидный выкуп. А «новый» оказался старой закваски: в одну ненастную ночь благополучно смылся и пропал — как в воду канул.

Но самое обидное не в этом — смылся так смылся — нового «нового» поймаем… Только заложник попался какой-то некачественный, с явно выраженной предрасположенностью к прогрессирующей клептомании. За время вынужденного безделья он ухитрился всесторонне изучить расположение апартаментов хозяина — наверно, не раз звонил по одному из многочисленных телефонов своим коллегам, торопя их с выкупом. Изучил, запомнил, — срисовал, короче. И перед тем как удрать, во мраке ночи забрался хищно в дом «благодетеля», вскрыл его персональный сейф (ай, маладэць, бляд!!!), утащив из штанов Руслана ключи, и выгреб всю наличку ни много ни мало на сумму в шестьсот пятьдесят штук баксов! Вот так ни фуя себе — получили выкуп (а выкуп просили — четыреста штук)… Так и пропал бесследно с деньгами хилый на вид мужичонка — и семафорная почта не помогла…

На этом, однако, история не закончилась. Вредный «новый» изъят был из Краснодарского края. Так вот, вскоре после его неприятного исчезновения в славном городе Краснодаре местные крутые вроде бы ни с того ни с сего принялись активно изничтожать чеченское семя, не вдаваясь в подробности: чечен — получи! По всей видимости, парниша имел некоторый авторитет в определенных кругах, а патологической склонности к всепрощению не имел. Вот как оно вышло-то…

С тех пор, неукоснительно следуя принципу «обжегшись на молоке, на воду дуют», Руслан возвел в своем дворе вышеупомянутый концлагерек, а личности всех кандидатов в заложники при помощи его российских сексотов предварительно изучаются не хуже, чем, скажем, параметры претендентов в отряд космонавтов…

Вот такую занимательную историю нам поведал в первый же вечер пребывания в плену тутошний завсегдатай майор ФСБ Игорь Братский, чрезвычайно обрадовавшийся обретению приятной компании.

Майор мне понравился с первой же минуты знакомства. Знаете, бывает такой тип людей, которые располагают к себе каждого встречного: этакие всепогодные обаяшки, способные в рекордные сроки затащить в постель самую несговорчивую даму и выпросить внеочередной отпуск у любого начальника, внешне одержимого самой лютой формой социопатии и пиплофобии (то бишь — человеконенавистничества). Вот-вот, Братский как раз принадлежал к данной категории. Был он рус, упитан и розовощек, имел равномерный загар приморского оттенка, беспрестанно лучился обворожительной белозубой улыбкой (нохчи за суетой как-то не удосужились выбить зубы) и, слушая кого-то, весь обращался во внимание — независимо от характера подаваемой информации — ну разве что рот не разевал от усердия. Сами понимаете — любому собеседнику такое отношение чрезвычайно льстит: в наше время трудно найти благодарного слушателя, если ты не Юрий Шевчук или Задорнов (не тот, что в Думе, а который на эстраде). Наверно, в ФСБ специально культивируют таких вот обаянчиков — в иных структурах силового характера они встречаются чрезвычайно редко. Вот, например, все мои прежние знакомые по войскам, сколько помню, страшно прямолинейные, грубые и в нестандартных ситуациях, как правило, норовят без «базара» влупить собеседнику по черепу, а при случае и ногой. И члены моей команды мало чем отличаются — специфика производства такая. Так что майор, сами понимаете, здорово выигрывал в этом плане на фоне склонного к хроническому киллеризму вечно голодного Лося, отпетого хулигана Джо и конченого негодяя Мента. Вот только глаза у него были немного не того… Нет-нет, бельма там не было и в помине, и катаракты тоже. Глаза у Братского были холодные, одновременно шалые и какие-то чересчур умные. Как будто он знал неизмеримо больше, чем положено знать сотруднику ФСБ его ранга, но вынужден был тщательно скрывать это от остальных. А еще такие глаза бывают у буйнопомешанных в краткие периоды передышки между припадками… Но, с Другой стороны, от человека, который столько времени проторчал в плену и неоднократно подвергался риску быть расстрелянным под горячую руку своенравными нохчами, трудно было требовать нормального выражения глаз.