Читать книгу "Орион - Бен Бова"

– Ты должен быть очень осторожным, – в который раз предупреждала меня Агла, глядя на меня грустными, испуганными глазами.

– Обещаю, что в точности выполню все твои наставления.

– Прислушивайся к словам Елю Чуцая. И ни в коем случае не показывай им свою силу, иначе ты просто испугаешь их.

– Как ты думаешь, Ариман тоже будет присутствовать?

Ее огромные серые глаза еще больше расширились от страха.

– Не знаю. Может быть.

Раздался повелительный стук в дверь.

– В независимости от того, будет он там или нет, мне пора идти, – сказал я, – пришли охранники, чтобы отвести меня в шатер Великого хана.

– Как бы я хотела пойти с тобой, – прошептала Агла, обнимая меня.

– Все будет хорошо, – пообещал я.

Поцеловав ее на прощание, я открыл дверь. Четверо воинов из личной охраны Великого хана стояли на пороге.

Еще раз улыбнувшись Агле, я последовал за стражниками. Когда я в последний раз оглянулся назад, она еще стояла на пороге, наблюдая, как мы медленно пересекали площадь.

Я прошел между двумя кострами и терпеливо постоял перед входом в шатер, пока воины обыскивали меня. Надо сказать, свое дело они знали. От их взгляда, наверное, не ускользнула бы и булавка, окажись таковая при мне. Наконец мне было разрешено войти в шатер. Четверо воинов, двое впереди, двое сзади, сопровождали меня. Так встречали либо почетных гостей, либо особо опасных пленников. Очевидно, Угэдэй и его советники так окончательно и не решили, к какому сорту людей меня следует отнести.

Шатер был огромен. Такого мне еще не приходилось видеть. Персидские и китайские ковры устилали пол. Гобелены и шелковые ткани закрывали войлочные стены. Сбоку от входа находился длинный серебряный стол, заставленный сосудами с кобыльим молоком, блюдами с фруктами, мясом и солью – символ гостеприимства у кочевников. По всему периметру шатра, на расстоянии примерно шага один от другого, стояли личные телохранители Великого хана. В глубине на невысоком помосте под балдахином сидел сам Угэдэй, Великий хан монголов. Слева от него разместились шесть молодых, блиставших красотой любимых жен Кагана, а справа человек двенадцать высших военачальников и чиновников империи, среди которых находился и Елю Чуцай. Одетый в роскошный голубой халат, расшитый золотом, он стоял рядом с троном Угэдэя, чуть позади него. Аримана среди них не было. Это показалось мне хорошим знаком.

Все сидели тесным полукругом на коврах и шелковых подушках. Один Угэдэй сидел выше других на золотом троне, вывезенном еще его отцом из дворца китайского императора. Это был плотный, коренастый человек лет пятидесяти, с открытым круглым лицом. В правой руке он держал золотой кубок, инкрустированный драгоценными камнями. За его спиной стоял мальчик-китаец с золотым кувшином, полным вина.

Воины остановились, не доходя трех шагов до помоста. Следуя избранной мной роли посла, я не собирался падать ниц перед Угэдэем и ограничился лишь низким поклоном.

– Великий хан, – произнес Елю Чуцай, – этот человек и есть Орион, посол из страны, лежащей далеко на западе, от которой нас отделяют горы, равнины и Великое море.

Угэдэй махнул рукой, и мальчик с кувшином торопливо наполнил его кубок. Великий хан сделал большой глоток, облизал губы и бросил на меня любопытный взгляд. Осмотрев меня с ног до головы, он неожиданно оглушительно рассмеялся.

– Вы только посмотрите, – воскликнул он, указывая на меня пальцем, – да на нем нет сапог.

17

Немедленно все монголы, находившиеся в шатре, присоединились к смеху своего повелителя. Не смеялся один Елю Чуцай, чье обычно невозмутимое лицо выглядело на этот раз смущенным и расстроенным.

На мне все еще оставались мои старые, изношенные сандалии, выглядевшие в глазах монголов совершенно нелепыми в сочетании с роскошной экипировкой, которую прислал мне старый мандарин. Разумеется, его подарок включал и кожаные сапоги, но они, по обыкновению, оказались слишком малы для меня. Правда, и вся остальная одежда была мне маловата, но путем различных ухищрений мне удалось кое-как напялить ее на себя. С сапогами этот номер не прошел.

Угэдэй едва не зашелся от смеха. Остальные придворные, в меру своих способностей, старались не отстать от своего властелина. У меня закралась крамольная мысль, что Великий хан был уже достаточно пьян еще до того, как я появился на пороге шатра, этот факт и послужил единственной причиной столь неудержимого приступа веселья. Со своей стороны я не видел ничего смешного в том, что произошло.

– Никогда мне еще не приходилось видеть колдуна в столь странной обуви, – все еще давясь от смеха, смог наконец произнести Угэдэй.

Это замечание Великого хана вызвало новый взрыв общего смеха, который затянулся на несколько минут.

Несмотря на смущение, я почувствовал и известное облегчение. По-видимому, Великий хан был не склонен серьезно воспринимать возводимые против меня обвинения. Люди редко смеются до упаду, глядя на возможного убийцу или злого демона. Наконец Угэдэй более или менее успокоился, и в шатре вновь воцарился относительный порядок. Телохранители, веселившиеся вместе с придворными, снова замерли. Елю Чуцай продолжал бесстрастно смотреть в пространство мимо меня.

– Бейбарс, – крикнул Угэдэй после того, как в очередной раз приложился к кубку с вином.

Молодой человек поднялся с ковра и почтительно поклонился Великому хану.

– Бейбарс, найди хорошего сапожника и распорядись, чтобы он сделал приличные сапоги для нашего гостя.

– Слушаюсь, дядя.

– Ну а теперь, человек с запада, подойди поближе и раздели со мной кубок доброго вина. Твой народ пьет вино, не так ли?

Мгновенно несколько рабов выскочили из-за спинки трона. Меня усадили справа от Великого хана, и в моей руке оказался драгоценный кубок, наполненный густым красным вином.

– Ширазское вино, – пояснил Угэдэй. – Привозится из страны, лежащей неподалеку от того места, где ты встретил моего племянника Хулагу.

– Редкий букет, – заметил я, поднимая кубок за здоровье Великого хана. – Даже в моей далекой стране вино Шира ценится очень высоко.

Я счел излишним уточнять, что был знаком с этим благородным напитком исключительно по книге стихов «Рубай» Омара Хайяма.

– Меня предупреждали, что я должен опасаться тебя, – лениво, почти безразлично произнес Угэдэй. – Мне говорили, что ты могучий волшебник и к тому же еще и ассасин.

– Я всего лишь человек, мой повелитель. Посол из отдаленной страны. Не волшебник и не ассасин. Я не ношу оружия…

– Такому, как ты, оно и ни к чему, – прервал меня Угэдэй. – Ты убиваешь вооруженных воинов голыми руками и ловишь стрелы зубами. – Он неожиданно улыбнулся. – Во всяком случае, так мне рассказывали.