Читать книгу "Горячие дни - Джейн Энн Кренц"

Какова вероятность, мистер Джонс?

Что бы здесь ни происходило, это имеет огромное значение. Грейс в этом не сомневалась. Вопрос только в том, что делать дальше. Лютер бы подсказал, но его нет рядом. Хороший полевой агент должен уметь принимать самостоятельные решения.

Ей ничего не стоит пройти мимо номера, в котором скрылась поющая горничная, и убедиться, что это точно шестьсот четвертый. Ее карьере в «Джонс и Джонс» очень повредит, если она напортачит в таком важном деле.

Грейс шла по коридору медленно, без спешки, в руке она держала карточку-ключ, как будто направлялась к своему номеру. Однако других постояльцев вокруг не было.

В дальнем конце коридора появилась еще одна горничная с тяжелой тележкой. Она остановилась перед каким-то номером и постучала.

— Уборка номеров! — громко произнесла она.

Горничная с оперным голосом совершила еще одну ошибку, вдруг сообразила Грейс. Она вошла в номер, не постучав и не заявив о своих намерениях, как будто знала, что постояльца внутри нет.

Грейс приблизилась к тележке поющей горничной. И посмотрела на закрытую дверь: шестьсот четвертый.

Она пошла дальше, прикидывая, что предпринять. По логике, опытный, независимо мыслящий агент «Джонс и Джонс» должен бы притаиться где-нибудь поблизости, а потом, когда горничная выйдет из номера Юбэнкса, проследить за ней. Ведь им как-никак дано задание наблюдать.

А еще нужно срочно известить Лютера о том, что какая-то женщина — неясно, горничная или посторонняя, — с паранормальным даром высокого уровня зашла в номер одного из членов «Найтсшейд».

Она достала мобильный телефон и быстро набрала сообщение: «Одаренная зашла в н-р Ю. Наблюдаю».

Затем убрала телефон в сумочку и огляделась вокруг в поисках уголка, где можно было бы спрятаться и дождаться, когда певица выйдет в коридор. Но по обе стороны были только ровные стены с дверями. Коридор заканчивался перекрестком с другим коридором. У нее есть два варианта: либо вернуться туда, откуда она пришла, и спрятаться на лестничной клетке, либо дойти до конца коридора, завернуть за угол и ждать, когда дверь шестьсот четвертого откроется.

Грейс выбрала вариант с лестничной клеткой — так ближе. Она прошла мимо номера Юбэнкса и уже была у лестницы, когда почувствовала какое-то движение позади себя. Обернувшись, она увидела, что другая горничная решительно катит свою тележку к шестьсот четвертому.

Переключившись на другое восприятие, она изучила ауру женщины. Она оказалась обычной для неэкстрасенса, но по ней было видно, что горничная раздражена. По какой-то причине ее встревожила чужая тележка, возможно, коридор был ее территорией.

Грейс вдруг охватила твердая уверенность в том, что горничной не следует вступать в конфликт с женщиной, скрывшейся в шестьсот четвертом.

Поддавшись импульсу, она поспешила назад, но горничная уже стучалась в номер. Не дожидаясь ответа, она вставила карточку-ключ в замок, толкнула дверь и шагнула внутрь. Она была вся напряжена, ее аура свидетельствовала о растущем недовольстве.

— Кто вы? — возмущенно осведомилась она. — Это мой этаж, и я на сегодня не вызывала помощников. Вы, наверное, новенькая.

В номере зазвучало пение, такое интенсивное и наполненное таким мраком, что Грейс стало страшно. Казалось, что надвигающаяся тоска вот-вот раздавит ее своей тяжестью. Это колоратурное сопрано, этот чистый и чарующий голос нес в себе мощь и ярость.

Аура другой горничной запульсировала от ужаса. Женщина попятилась и полуобернулась, будто собираясь бежать. Но вместо этого она застыла как вкопанная, а затем сделала шаг к погруженному в полумрак дверному проему шестьсот четвертого. Казалось, ее тянет некая невидимая цепь.

Энергия пения действовала на паранормальный спектр. Грейс чувствовала, что ее тоже затягивает в номер, хотя интуитивно знала, что энергия направлена на горничную, а не на нее.

Женщина, введенная мелодией в транс, сделала еще один шаг к проему. Еще мгновение — и она скроется в номере.

— Подождите! — громко сказала Грейс в надежде, что ее командный голос разрушит чары музыки. — Стоять. Туда не ходить.

Горничная проигнорировала ее окрик. Из ее ауры исчезла нормальная пульсация. Грейс с ужасом наблюдала, как она становится все более нестабильной и хаотичной. И на все это накладывалась паника. Женщина понимала, что ее тянут к пропасти, но остановиться не могла.

Грейс рванулась вперед, раскрыв свое восприятие на максимум. В коридоре музыка была слышна не очень хорошо, но ее управляемая сила, казалось, заполняла все видимое пространство.

Ей уже давно не приходилось делать то, что она собиралась сделать. Однако она помнила, как ее восприятие неизбежно отреагирует на это действие. Будет больно.

Приготовившись к шоку, который обязательно вызовет контакт с другим человеком, Грейс схватила горничную за плечо, дернула ее на себя и одновременно выпустила энергетический залп на той же частоте, что и вселяющая страх мелодия, — так она попыталась защититься от певицы ее же собственной энергией.

Ее пронзила боль. Тонкая ткань гостиничной униформы не стала даже слабой преградой при соприкосновении. Грейс стиснула зубы, но плечо женщины не выпустила.

Обе по инерции попятились, а потом, споткнувшись обо что-то, упали на пол. Грейс откатилась в сторону, стремясь разомкнуть контакт с горничной.

Встав на четвереньки, она обратила взгляд в открытый дверной проем шестьсот четвертого.

Шторы были плотно сдвинуты, поэтому в помещении царил полумрак. Певица стояла около кровати, из ее открытого рта вылетали последние звуки чудовищной арии. Темнота, очки и лохматый парик — все это мешало разглядеть ее лицо. Но восприятие Грейс работало в полную силу. И она без проблем увидела в ауре женщины нарастающую ярость.

Горничная запела новый пассаж. Каждый звук обрушивался на Грейс мощной взрывной волной. Ее сопротивление слабело под этим смертельным натиском. Ей уже стало трудно дышать. Сердце бешено стучало. Коридор закачался перед глазами.

Инстинктивно она собрала всю свою энергию и, введя ее в режим противофазы, отгородилась от певицы. Коридор перестал шататься. В голове прояснилось.

Ярость в ауре женщины возросла, но сила воздействия ослабла. Взятая ею кристально чистая нота вдруг дала трещину.

— Кто ты? — завопила певица. — Как ты посмела мешать моему исполнению?

Грейс с трудом встала на ноги рядом с неподвижной горничной.

— Ты собиралась убить ее.

— Эта дура заслужила свою смерть. Влезла куда не следует.

— Я тоже тебе мешаю, — сказала Грейс. — Ты и меня убьешь?

— Да.

В устах другого человека это короткое слово прозвучало бы как вопль. Но в устах певицы оно превратилось в темный, умело управляемый сгусток энергии, которая должна была вышвырнуть Грейс из номера. Звук был настолько мощным, что Грейс стало больно. Она почувствовала, как сердце снова стучало в груди.