Читать книгу "Мастер дороги - Владимир Аренев"

– Вы тоже чародей, – догадался Алик.

– Я – колдун.

– А, ну да. И как там в Т’хлакке? Армии ждут?

– Ждут только тебя, о избранный. Ибо сказано: «В роковой час выберет избранный одну из сторон, и выбор этот будет решающим! Ибо будет избранный умен и могуч, твердою рукою поведет он державу нашу к победе, искусный в интригах, беспощадный на полях сражений, мудрый и…» – Он осекся. Изменился в лице; Алик и не знал, что смуглокожие могут так бледнеть.

– Совсем ничего? – тихо спросил лысый.

– Нет, ну вообще-то…

Лысый провел рукой по лицу, откинулся на скамейку. Молчал минуты три.

– Спасибо, – сказал наконец. – Спасибо. За это я награжу тебя, седьмой сын седьмого сына, – он проделал в воздухе какие-то движения. Ничего не изменилось. Совсем ничего. – Иди на кафедру, – сказал лысый, – культуролог поставит тебе зачет.

Он поднялся и зашагал в сторону дальних новостроек походкой человека, который только что похоронил сразу всех родных.

– За что? – выдавил наконец Алик. – За что «спасибо»?

Лысый обернулся, рассеянно на него взглянул.

– За то, что признался сразу.

Начал падать снег – на дорожку перед домом, на сумку, на Алика, на скамейку, которая уже успела пустить несколько зеленых ростков.

– Ну хоть культуролога, – сказал сам себе Алик. Замерзшими пальцами подхватил сумку и потащился на остановку. Жизнь налаживалась!..

…если не считать мотылька офигенных размеров, который так и стоял у него перед глазами – точнее, не стоял, а летел, махал крыльями, блестел на солнце и превращался, превращался, превращался, зар-раза, в пыхающего огнем дракончика.

Примечание автора

В Институте журналистики при КНУ я преподавал почти десять лет, но о студентах и учебе, в общем-то, почти ничего не написал. Наверное, нужно, чтобы прошло время и отсеялось все лишнее. Ну а «Зачет» появился во время зимней сессии – просто как шутка.

Часы с боем

Из цикла «Киевские истории»

Некоторые из топонимов, упомянутых в рассказе, на самом деле существуют, однако имена и персонажи – полностью вымышленные, всякое совпадение с реальными людьми следует считать случайным.

Автор благодарит за помощь в работе над рассказом Ирину Дидиченко, Лилию Середу и Марину Супонину-Калланд.

1

– И не забудь поздравить Надюху, слышишь?

– Угу. – Виталий в последний раз проверил, на месте ли билеты и загранпаспорт, выглянул в окно: такси уже стояло у подъезда.

– У нее двенадцатого, я тебе накануне перезвоню, напомню.

– Как будто я про день рожденья собственной дочери могу забыть! – обиделся он.

– А в прошлый раз?.. Ладно, давай посидим на дорожку. – Танюша примостилась на краешек чемодана, цапнула со стола список «Витальке собрать» и пробежала глазами: всё ли положили?

Он сел рядом, мягко отобрал листок и поцеловал жену.

– Ну всё, иди, – Танюша поправила ему галстук и, взглянув на часы, вскочила: – Елки зеленые, самолет же через полтора часа! А тебе до аэропорта ехать минут двадцать, не меньше! Учти, опоздаешь – обратно не пущу, – и что-то там еще схохмила насчет любовников, которым назначено сегодня на вечер.

Виталий рассеянно отшутился: мыслями он был уже в небе. А когда в конце концов действительно взлетели, только и ощутил, что легкую усталость: «Ну наконец-то». В Нью-Йорке его ждало несколько насыщенных дней: как всегда, когда приходилось лететь по делам фирмы.

Перекусив, Виталий подремал с часок – но некрепко, вполглаза: обычно ему плохо спалось в самолетах. Наверное, какая-нибудь подсознательная фобия. Сейчас что ни день, взрывают или взрываются, – поспишь тут…

Чтобы чем-то себя занять, Виталий полистал журнал, какие обычно кладут всем пассажирам, но ничего интересного не нашел, разве только статью про культ вуду, да и та оказалась невероятно унылой. Словно писавший сам не верил во все эти лоа и мамбо, но старался убедить в их существовании читателя.

– Бред! – вполголоса пробормотал Виталий, закрывая журнал.

– И безвкусица, – неожиданно поддержал его сосед справа.

За все время полета они не обменялись и парой фраз, кроме дежурных «Здравствуйте». Виталий сперва не был расположен к болтовне, потом, проснувшись и приглядевшись к соседу, решил, что незнакомец тоже не из разговорчивых.

В студенческие годы Виталий увлекался психологией и до сих пор считал, что способен понять человека, поговорив с ним несколько минут или просто внимательно его рассмотрев. В отражении иллюминатора сосед был виден очень хорошо. Возраст как у Виталия, ну, может, на пару лет старше: ближе к сорока. Короткая стрижка, подбородок и щеки гладко выбриты, во взгляде легкая расслабленность, но поза и скупые жесты выдают тщательно скрываемое (может, даже неосознанное) напряжение. Да и на часы слишком часто смотрит.

Часы у соседа были знатные! Сам-то выглядел неброско, хоть и стильно, а этот его карманный апельсин на цепочке, лопающийся пополам с тихим мелодичным звоном, конечно, впечатлял. Внутри у плода конструкторской мысли вовсю бурлила жизнь: вращались мириады стрелок, показывавших невесть какие часы-минуты-секунды; что-то тикало, покачивалось, выскакивало блохой, рядящейся под кукушку, деликатно попискивало, мол, помни, жизнь невозможно повернуть назад, вон она с какой скоростью несется, взгляни, взгляни на стрелку-катану, что на левом циферблате, – ишь, как рассекает, стерва!..

Сам хозяин «апельсина» относился к этому мельтешению по-философски: окидывал почти безразличным взглядом оба циферблата, схлопывал и прятал в карман.

Чтобы через десять-пятнадцать минут снова вынуть.

Казалось, до прочих-всяких соседу и дела нет. А вот же, заговорил: «Безвкусица!»

– Автор статьи, – продолжал он, – прочел второсортную популярную книжонку, дофантазировал от себя кучу глупостей и выдал на-гора эти вот сопли.

– Да я о другом, – зачем-то принялся объяснять Виталий. – Допустим, в конце восьмидесятых читать без отвращения про телепатию и прочую чепуху еще можно было. То ли интересней писать умели, то ли просто тогда народ не насытился всем этим. Но сейчас… Все равно что всерьез убеждать кого-то в… я не знаю, в том, что Земля плоская!

– Насчет Земли, конечно, факт несомненный: круглая и вертится. Но по поводу вуду я бы не спешил с выводами.

– Никто же не спорит, что сам культ существует, – отмахнулся Виталий. – И кстати, автор в тех случаях, когда излагает факты, излагает их верно. И про «мимикрию аутентичных верований под христианство», и про Франсуа Дювалье, который почти тридцать лет продержался на Гаити благодаря тому, что сотрудничал с унганами, – всё так. Но дальше-то он ударяется в мистицизм, начинает вещать про «единственную живую религию», «эффективность магии» и прочую ерунду. «Сердце ангела» – отличный фильм, но нельзя же быть таким доверчивым!