Читать книгу "Школа ужасов - Элизабет Джордж"

Гарри уже сорок минут торчал в комнате привратника на восточной стороне школьного двора. Он сидел на единственном в этой комнате стуле, со спинкой из нескольких перекладин – только кончики его ботинок доставали до каменного пола – и упорно молчал, вцепившись обеими руками в сиденье и не отводя глаз от дощечки с крючками позади исцарапанной деревянной стойки. С крючков свисали всевозможные ключи– ключи от машин, от школьных зданий, от общежитий, от классных комнат. Послеполуденное солнце играло на них, и металл испускал то бронзовые, то серебряные и золотые блики. Привратник по ту сторону стойки разбирал почту. Униформа подчеркивала его военную выправку, хотя к военной службе он давно уже отношения не имел, придавая привратнику еще большую солидность и достоинство, что импонировало администрации школы.

Однако теперь именно униформа мешала Гарри, она подчеркивала дистанцию между школьным служителем и всем миром. Мальчик не мог бы сформулировать свое чувство, он видел только, что военная выправка, солдатские интонации и в особенности эта злосчастная форма не позволяют ему установить контакт с привратником. А Гарри так был нужен кто-то близкий! Человек, которому он мог бы довериться.

Но кому? Не этому же высокому мужчине, оторвавшемуся на миг от запечатанных конвертов, чтобы громко высморкаться в скомканный платок? Нет, привратник не подойдет.

Дверь распахнулась, секретарша директора просунула голову в комнату и близоруко прищурилась, точно ожидая найти ученика на полке или среди висевших позади стойки ключей. Убедившись, что ни там, ни там его нет, она наконец опустила взор и обнаружила Гарри.

– Мистер Морант! – ледяным голосом произнесла она. – Вас вызывает директор.

Гарри с усилием разжал пальцы, сжимавшие сиденье стула, и поднялся. Вслед за высокой и тощей секретаршей он вышел из конторы привратника в темноватый, пропахший кофе коридор.

– Гарри Морант, сэр! – возвестила секретарша и, втолкнув его в кабинет, захлопнула дверь.

Едва ступив на темно-синий ковер, Гарри ощутил прилив доходившей до дурноты растерянности. Его никогда прежде не приглашали в кабинет директора, а теперь не стоило оглядываться по сторонам – и так ясно, зачем его позвали. Наступил час расплаты. Будут бить. Пороть. Вздуют как следует. Что бы его ни ожидало, надо перенести это с достоинством, без слез – скоро это кончится и его отпустят.

Он обнаружил, что директор снял с себя мантию. На миг Гарри призадумался, случалось ли ему раньше видеть директора без этого облачения. Кажется, нет. Оно и понятно– не слишком-то сподручно было бы мистеру Локвуду орудовать розгами, когда мантия путается, сковывая движения рук и ног. Потому он ее и снял.

– Морант, – голос директора доносился словно издалека. Он стоял за своим столом, но с тем же успехом он мог бы окликнуть Гарри с Луны. – Садитесь.

В комнате было много стульев. Шесть возле стола для переговоров, еще два возле рабочего стола директора. Гарри не знал, какой следует выбрать, а потому предпочел остаться стоять.

Никогда прежде ему не доводилось стоять лицом к лицу с директором. Несмотря на разделявшее их расстояние– большой ковер, два стула, широкий стол, – Гарри разглядел некоторые детали наружности Локвуда, и они ему совсем не нравились. Щетина уже начала синевато-черной тенью проступать на щеках директора, кожа была вся в пупырышках, и Гарри тут же представился плохо ощипанный цыпленок в витрине китайского ресторана. Каждый раз, когда директор втягивал в себя воздух, ноздри его раздувались, точно у быка на корриде. Взгляд его метался от Гарри к окну, снова и снова, будто там, по ту сторону окна, притаился соглядатай.

При виде всего этого Гарри утвердился в своей решимости выдержать допрос и наказание, ничего не говоря, ничем не выдав себя, а главное– без слез. Когда плачешь, все оборачивается еще хуже прежнего.

– Садись! – повторил директор, простирая руку в сторону стола переговоров. Гарри послушно выбрал себе стул. Здесь мебель тоже оказалась слишком высокой, его ноги не дотягивались до пола. Мистер Локвуд подошел поближе, отодвинул другой стул от стола, повернул его так, чтобы сесть лицом к Гарри, и медленно опустился на сиденье, положив ногу на ногу и аккуратно поправив складку на брюках.

– Ты не явился сегодня на занятия, Морант, – приступил он к разговору.

– Нет, сэр. – Было нетрудно произнести эти слова, не отводя глаз от начищенных ботинок директора. На левой подошве Гарри заметил комочек грязи. Интересно, знает ли директор об этом упущении.

– Ты боялся контрольной?

– Нет, сэр.

– Ты не подготовил какое-то задание?

Да, он должен был участвовать в докладе по истории, но уж он-то потрудился над своей долей этой работы, так что вовсе не поэтому Гарри Морант прогулял в тот день уроки. Однако директор предлагал вполне разумное извинение его поведению. Наверное, он даже не очень больно побьет его за прогул.

– Доклад по истории, сэр.

– Понятно. Ты не успел подготовиться?

– Не так хорошо, как следовало. – Гарри сам расслышал нотки странного энтузиазма в своем голосе. – Конечно, я плохо поступил, сэр. Вы выпорете меня за это?

– Выпорю? Что за мысль, Морант? В нашей школе учеников не бьют. Как тебе это в голову пришло?

– Я подумал… Меня вызвали к вам, сэр. Старший префект застал меня в саду статуй. Я подумал, что за это…

– Ты подумал, что старший префект донес на тебя и тебя ждет порка? Разве Чаз Квилтер поступил бы так с товарищем, Морант?

Гарри не ответил. Коленки уже болели от неудобной позы. Он знал, какого ответа требует от него директор, но не мог выдавить из себя это слово, не мог даже сложить губы должным образом. Директор продолжал:

– Чаз Квилтер сказал, что видел тебя в саду и что ты чем-то очень расстроен. Ты переживаешь из-за Мэттью Уотли, так?

Гарри расслышал вопрос, но он ни в коем случае не мог сам произнести имя Мэттью. Он знал, если он снова впустит Мэттью в свои мысли, плотина рухнет и истина хлынет наружу. После этого наступит тьма. Он был уверен – такой конец ждет его. Он знал это. Никакой иной реальности жизнь в данный момент ему не предлагала.

А директор все токовал. Он старался успокоить ученика, но Гарри был уже знаком с такого рода неискренним, взрослым сочувствием. Он видел, что директор только делает вид, будто он все понимает, а на самом деле он торопится, как торопились его родители, затеяв на ходу разговор по душам и поглядывая на часы– не опоздать бы на гольф.

– Вы с Мэттью были приятелями? – спросил директор.

– Мы вместе ходили в кружок, собирали модели паровозов.

– Но ведь он был твоим близким другом, не так ли? Ты пригласил его на день рождения в те выходные. Значит, он был для тебя не просто одним из знакомых.

– Да, мы дружили.

– Друзья обычно откровенны друг с другом. Говорят обо всем, верно?