Читать книгу "Цунами. Книга 2. Узел Милгрэма - Алексей Лукьянов"

А уж как здорово он с электроникой разбирается — и говорить нечего. Сейчас же вся техника со встроенными компьютерами. Настраивает сам, мужикам объясняет, что куда. Не гордый ни капли. И безотказный: скажешь двор подметать — подметает, скажешь у мусорных баков прибрать — приберёт. Никакой работы не боится. И работает только за еду.

Вот инсинуаций не надо, никто его не эксплуатирует. На цепи никто не держит, может проваливать на все четыре стороны. Но куда он без документов-то?

И в самом деле — куда? Горемыка договорился пробить пальчики потеряшки через ПАПИЛОН, но особо на систему не надеялся: ладно, если паренёк где-то засветился ранее, а если чистенький? В передачу «Жди меня» писать, что ли? В отделении с таким возиться тоже не будут: кому нужна эта бумажная волокита? Придёт ориентировка — отреагируют, а лишний хомут себе на шею вешать никому не хочется. Словом, Модестовна поступила разумно, не заявив в милицию.

Эпизод 12

Мысли материальны. Стоило Модестовне вспомнить о неприятностях с криминальным миром — и криминальный мир не преминул нарисоваться в подворотне, когда Юся заканчивал уборку двора.

— Опаньки, — ласково сказал Захар. — Юся-баной, с печки долой! А я думал — где тебя искать? А он сам идёт.

Юся попытался убежать, но Лёнька Захаров пришёл не один, а со своим ординарцем Лысым. Эти двое давно портили участковому Горемыке все показатели, баламутили шпану на районе, но поймать их с поличным пока не удавалось. Несмотря на уговоры и даже откровенные угрозы сдавать Захара с Лысым правоохранительным органам местная шпана не решалась — ходили слухи, что на Лысом висит мокрая статья, тоже недоказанная за отсутствием свидетелей.

Единственным, кто не боялся этих двоих, был Юся, да и то, скорей всего, по причине лёгкой сдвинутости по фазе. Он и согласился дать показания против Захара и Лысого.

— Ты куда? Тебе в падлу с нормальными пацанами побазарить, что ли? — сказал Лысый.

— Были бы нормальные, — просипел Юлик, почти повиснув в зелёной, не по росту, униформе. Лысый был не только на две головы выше, но и тяжелее раза в два. — Здоровый ты парень, тебе бы в автосервисе работать. Домкратом.

— Не понял… — Лысый хотел уже применить грубую физическую силу, но Захар его остановил.

— Ты, говорят, ментам стучишь? — спросил Захар, почти влезая в ухо Юси губами.

— Дятлы стучат, — ответил Юся.

— Да ты и есть дятел, — злобно прошипел Захар. — Ты что, на зарплате у ментов? Знаешь, что я с тобой сделаю?

— Что? — спросил кто-то.

Капитан Горемыка был мелкий юркий мужичок лет пятидесяти на вид. Горемыка всегда ходил в штатском, одевался неброско, и больше походил на какого-нибудь забулдыгу, чем на мента. Он был из старой гвардии, бывший оперативник, и Горемыку боялись и уважали не только на его участке. Никогда наперёд было не догадаться, где объявится участковый в следующий раз, он гонял по участку из конца в конец без очевидной системы, и как будто имел уши на каждом углу.

Захар с Лысым жили на другом конце города, а промышляли здесь, потому-то никак не получалось их поймать на горячем: нагадили и смылись. И никто их будто не видел.

Кроме Юси.

— Ну, я слушаю, — повторил Горемыка. — Что ты ему сделаешь?

Лысый убежал первым. Захар харкнул под ноги Горемыке и тоже ушёл быстрым шагом. Дворник же на ослабевших ногах подошёл к стенке и присел.

— Я тебе с утра куда велел прийти? — спросил Горемыка, подойдя ближе.

— А разве вы что-то говорили? — севшим голосом спросил Юся. Отвага даётся тяжело — дрожанием коленок, биением сердца и шумом в ушах. Или это он ещё от начальницы не отошёл?

— К тебе Эмма Модестовна подходила утром?

— Да. Но мне некогда было.

— И чем же ты занят был?

— У меня работа, между прочим. Кто-то ведь должен порядок поддерживать на районе.

В другой бы раз Горемыка посмеялся — Юся ведь его слова повторил, но после противных рож Захара и Лысого было не до смеха.

— Ты понимаешь, что тебя на перо могли поставить только что?

— Не поставили же.

— Юся, я никак понять не могу — ты гений или идиот? Тебе с отморозками этими не в шахматы играть, они понимают только грубую силу.

Юсе на это сказать было нечего. Он понимал, что подверг себя серьёзной опасности, причём абсолютно неоправданно, но его перемкнуло. Ригидность мышления — когда втемяшил что-то в голову, и пока не сделаешь — переключиться на другое не можешь. Далась ему эта работа.

— Ладно, вставай, — смягчился Горемыка. — Пошли в отделение, показания дашь — и отправятся эти ребятки на нары.

— У меня же работа.

— Запирай, говорю, веники-метёлки, и пошли. Обещаю — этим ты район зачистишь очень хорошо.

Активной гражданской позицией Юся блеснул, едва появился. У опергруппы не нашлось понятых для осмотра взломанного гаража, и они выцепили первого попавшегося бомжа. Им и оказался Юся, принятый уже в штат ЖЭУ дворником. Он в это время на свалке рыскал в поисках запчастей для своего агрегата. Юся не только согласился стать понятым, но и заявил, что может дать свидетельские показания. Оперативники не могли поверить своему счастью, однако тут же сникли: вот задержат они воров, а где потом этого свидетеля искать? На это бомж дал исчерпывающий ответ, где его искать: улица, дом, бойлер во дворе, как войдёте — поворот налево, там лежанка.

Дело и впрямь раскрыли по горячим следам: Юся запомнил не только марку и цвет машины злоумышленников, но и государственный номер. Горемыку все хвалили: ну, Петрович, ну, молодец, даже бомжи на его участке ответственные! А Петрович не знал, куда прятаться от Модестовны, которой такое нецелевое использование человеческого ресурса казалось преступным.

— Мало вам своих стукачей, так ещё бомжа, придурка беспамятного в свидетели записали!

Горемыка не считал Юсю придурком, хотя непонятного в нём было много чего. Настоящий бомж — это опустившийся человек, который продолжает копать себе яму, чтобы опуститься ещё ниже. Юся же, хоть и одетый в какие-то нелепые обноски, содержал их в чистоте. От него не воняло, он регулярно мылся, чистил зубы, причёсывался, и вообще — более напоминал хиппи, чем бича. Ещё он абсолютно не боялся милиции, как человек, не совершивший ни одного противоправного действия. Юся, кажется, вообще ничего не боялся, как маленький ребёнок, у которого нет чувства самосохранения. Между прочим, сходство с ребёнком не ограничивалось бесстрашием: Юся не выговаривал звук «р».

Горемыка сопроводил Юсю в ОВД, дождался, пока его опросят, потом доставил обратно во двор.

— Работай, — сказал, — никто тебе больше не помешает.

И хотя работать совсем не хотелось, и в теле образовалась неприятная слабость, Юся, чтобы не давать Модестовне лишних поводов к волнению, опять взялся за метлу, но возил инструментом по асфальту, как сонная муха.