Читать книгу "Стезя и место - Евгений Красницкий"

* * *

Отроков не подняли на рассвете, давая отоспаться после ночных треволнений, но Мишку раньше других поднял один из обозников.

– Слышь, тебя Алексей кличет.

– А? – Мишка спросонья не разобрался, кто и куда его зовет.

– Алексей зовет, говорю.

– А его разве не увезли с ранеными?

– Глаза-то продери! Раз зовет, значит, не увезли. На хуторе он, в хозяйском доме.

– Сейчас, бегу!

– Да не спеши, он велел: когда проснешься.

– Чего ж тогда разбудил-то?

– Только мне и дел, что ждать, пока ты выдрыхнешься!

Мишке так и захотелось запустить чем-нибудь твердым в спину уходящему обознику. Поворочавшись немного, он понял, что не уснет, и принялся обуваться, горестно вздохнув, приматывая обрывком мочальной веревки отваливающуюся подметку.

Алексей лежал в той же горнице, где два дня назад диктовал послание для Корнея. Когда Мишка вошел, Герасим как раз надевал на него рубаху, и было видно, что торс старшего наставника Младшей стражи туго обтягивает кусок полотна, сшитый на груди сапожной дратвой.

«Значит, ребрам крепко досталось. А Герасим-то прилепился к мистеру Алексу, да и то сказать, куда ему деваться-то? Ну и ладно, станет кем-нибудь вроде денщика или адъютанта…»

– Как ты, дядька Алексей?

– Хорошо, завтра поднимусь, наверно. Вас, я слыхал, ночью потрепали? Сильно досталось?

– Обошлось. Убитых нет, тяжелораненых тоже.

– Угу. – Алексей, бережно поддерживаемый Герасимом за плечи, улегся. – Герася, сходи-ка к кашеварам, скоро, наверное, уже завтрак готов будет…

Герасим безропотно повиновался, а Алексей, дождавшись, когда за парнем закроется дверь, спросил:

– Ну и как тебе в рядовых?

– Как рядовому: подальше от начальства, поближе к кашеварам. Начальники думают, мне забот меньше.

– Хе… молодец, не киснешь… – Алексей коротко ободряюще улыбнулся, потом лицо его сделалось серьезным. – Спрашивай: чего непонятно? Много же непонятного? Давай, я пока лежу, все равно делать нечего, отвечу. Обиделся на деда, что от старшинства отрешил?

– Это потом, можно я с самого начала спрашивать буду?

– С начала? Гм, ну давай с начала. С какого места-то?

– С островка, дядька Алексей. Вот узнали мы, что на хуторе три десятка стражников. Ясно же, что все с самого начала пошло не так, как думали. Почему Корнею весть не послали?

Алексей сначала кивнул, то ли каким-то своим мыслям, то ли одобряя Мишкин подход, немного помолчал, потом принялся обстоятельно объяснять:

– Считай сам: через болото перебираться почти полдня, потом еще до Корнея сколько-то скакать, он же не у самого берега был. Потом обратно столько же времени. Да еще ночь в дороге застанет. Мы бы высидели столько на островке, где даже кони не все помещались? И какие бы после этого из отроков были бойцы? Это – раз!

Теперь еще вот о чем подумай: сидели бы мы на островке или перебрались бы на берег, была ли у нас уверенность в том, что нас никто не заметит? Запомни: если даже кажется, что вокруг никого нет, это еще не значит, что никого нет на самом деле! Мог охотник мимо проходить, могли хуторяне за какой-то надобностью по берегу пройти или на островок заглянуть, могли детишки мимо пробегать… Все, что угодно, могло быть, а полсотни народу с конями – не иголка! Обязательно бы заметили. Значит, что?

– Понятно: ждать было нельзя. Но тогда выходит, что ты сам все решил, а зачем же нас спрашивал?

– А кто вас учить будет: думать, решения принимать?

– Кхе!

– Вот, то-то же! – Алексей снова коротко улыбнулся. – Совсем как Корней кхекаешь.

Мишка помолчал, колеблясь, потом все-таки решился:

– Дядь Леш, у тебя с матерью разговор насчет Первака был?

– А сам-то как думаешь? Женщина в муже, прежде всего прочего, опору и защиту ищет. Так от начала времен повелось, так правильно, и ничего зазорного в том нет. А если от кого-то исходит опасность ее детям, то и тем паче! Только корень зла тут не в Перваке, а в Листвяне… впрочем, мать твоя сказала, что ты и сам это понимаешь. К чему твой вопрос-то?

– Так вышло на хуторе, что почти вся Младшая стража со стороны ворот оказалась, а десяток Первака, в одиночку, на задах. Их всех перебить могли, выходит, что из-за одного Первака…

– Неверно! Командовал ты, с тебя и спрос!

– Но ты-то наставник, знаешь больше меня, неужели предусмотреть… предупредить меня…

– Всего не предусмотришь, в бою дело по-всякому поворачивается, а воеводами и другими начальными людьми не рождаются! Этому учатся, так же как и другим искусствам. – Алексей пристально взглянул на собеседника и подчеркнул важность своей мысли жестом. – Искусствам, а не ремеслу! Это плотник может ученику сказать: вот здесь столько-то отпилишь, вот здесь подтешешь, а потом загладишь, и, если мастер все верно сказал, а ученик правильно понял, получится то, что задумывалось. В искусстве, а воинское дело – искусство, так не получается. Или, погоди… так ты решил, что я это подстроил, чтобы Первака извести? Так?

– Был грех, дядька Алексей, подумал.

– М-да, если слишком хорошо, это – тоже плохо! Перечитал ты книжек, Михайла, лишку. Оттого и мысли всякие у тебя в голове бродят тропинками путаными. Кто мог знать, что племянник хозяина таким лихим рубакой окажется, кто мог знать, что Первак сдуру и в нарушение приказа в тот амбар полезет? Нет уж, если бы мне надо было Первака угробить… не узнал бы никто, даже и не подумали бы, что это кто-то с умыслом подстроил. Можешь мне поверить, я всякого навидался… да и наделал. К тому же Первак нам сейчас нужнее живой, чем мертвый, и была б тут церковь, я бы за его исцеление от ран свечечку поставил бы.

– Даже так?

– Да! Вот ты, Михайла, не знаешь, а мне Сучковы плотники рассказали, что у Первака где-то зазноба завелась. Не в Ратном, а где-то в ином месте. Помнишь, его десяток посылали в помощь, когда на новых огородах избушку ставили да ограду устраивали? Так он оттуда почти сразу уехал и почти все время, пока его десяток с плотниками работал, где-то пропадал, только в предпоследний день вернулся, и конь у него заморенным был.

– Когда ж ему зазнобу-то заводить было, если он все время в крепости, на глазах?

– Ну могла еще с Куньего городища остаться, а поселили ее, скажем, на выселках. Если оттуда до новых огородов быстро гнать, да еще вкругаля, чтобы мимо Ратного не проезжать, коня действительно заморить можно. Но только вот какое дело: уезжал Первак в тот же самый день, когда из Ратного уезжали изгнанные семьи бунтовщиков, которые потом неизвестно куда подевались. Ни на какие мысли тебя, Михайла, это не наводит?

– Наводит! Я-то, когда про это узнал, думал, что их люди Журавля подобрать могли… Ты знаешь, я тогда раненый лежал, и вдруг Листвяна пришла и стала просить, чтобы я десяток Первака в помощь плотникам дал. Да еще торопилась, хотела, чтобы отроки в тот же день до темноты на огороды приехали.