Читать книгу "Жребий окаянный. Браслет - Алексей Фомин"

– В чем твой интерес? What is your profit? – Валентин ткнул пальцем в грудь Дика.

Услышав родную речь из уст собеседника, англичанин на радостях разразился длиннющей тирадой на английском. Но Валентин хоть и изучал в своем университете восемь иностранных языков, не обладал, видимо, в достаточной мере соответствующими способностями. Поэтому и знание всех этих языков было у него на уровне более чем посредственном.

– No, no, no… – остановил он англичанина. – Говори только по-русски.

– Я буду брать с игроков небольшую плату за участие. Это будет мой выигрыш. Может быть, иногда сыграю сам.

– Что ж… – Валентин ненадолго задумался. – Мы подумаем над твоим предложением, Дик. Покажи нам свою контору. Если мы согласимся, то придем завтра утром прямо туда.

Контора действительно оказалась поблизости. Распрощавшись с Диком, троица друзей ретировалась. Поразмыслить им было о чем. С одной стороны, предложение казалось им весьма заманчивым. Богатые люди, собравшиеся специально для игры на деньги – это вам не случайные прохожие, нежданно-негаданно наткнувшиеся на забавное зрелище. Да и теплое помещение куда заманчивей морозной улицы. С другой стороны, имелось и принципиальное неудобство. В конторе у Дика, среди ограниченного количества избранных игроков – Валентину и Ерохе не удастся сохранить свое инкогнито. Так что придется им либо играть на равных с остальными, либо не играть вовсе, надеясь лишь на ловкость Силкиных рук.

Сходили к Надею, посоветовались, а утром направились к Дику. Их там, как оказалось, уже дожидалось более десятка поклонников азартных игр, в основном иностранцы. Первым делом Валентин поставил условие – все говорят только по-русски. Вторым – объяснил правила игры. Ну а третьим была уже сама игра. Работали недолго – часа два, а заработали почти сорок рублей. Примерно так же прошли и второй день, и третий, и четвертый. А на пятый произошло событие, давшее Валентину богатую пищу для размышлений.

За эти дни как-то так получилось, что игроки внесли одно усовершенствование в правила, а Валентин не стал возражать ввиду очевидной выгоды для себя подобного усовершенствования. Игроки начали набавлять ставку в процессе игры, примерно так, как это делается в покере. То есть можно было, начав с рубля, сделать свой выбор, а потом поднимать ставку хоть до бесконечности, пока один из соперников не выдержит.

Вот на пятый день и схлестнулись двое: низенький пузатый немец с круглым домашним лицом доброго старого дедушки и испанский дворянин, высокий, нескладный, весь будто состоящий из одних только острых углов. Подбородок его венчала узкая острая эспаньолка, а нафабренные усы были почти такой же длины, что и его шпага, за эфес которой он хватался при каждом волнительном моменте, как сердечник за сердце. А волноваться было от чего. Немец все набавлял и набавлял, а испанец не хотел уступать, уверенный, видимо, в своем выборе. Немца этого Валентин видел здесь каждый день, а испанец появился впервые. Несмотря на обманчивую домашнюю внешность, немец игрочищем был азартнейшим и просаживал каждый день сумасшедшие суммы. Каков в игре нервный, постоянно горячившийся испанец, Валентин не знал, но был почти уверен, что в этой схватке немец блефует, как всегда.

– Сорок пьять! – поднял еще раз ставку немец, выкладывая на стол серебряные кругляши рублей.

Испанец, нервно дергаясь, принялся копаться в складках своей одежды, выковыривая из карманов рублевые монеты. Пятую он искал особенно долго, но наконец добавил и ее к своей кучке серебра.

– Шорок пят! – многозначительно изрек он. – Ты открыват?

– Найн, – брякнул немец. – Пьятьдесять! – И добавил к своей горке еще пять рублей.

Испанец вновь принялся копаться в карманах, наконец вытащив из-за пояса кожаный мешочек, он развязал его и извлек оттуда монету.

– Золото! Дублон! – торжественно провозгласил он. – Болше пят рубл. Я открыват!

– Найн, найн, – завопил немец. – Нельзя дублон! Толко рубл можно!

Вслед за немцем загалдели все остальные, требуя от испанца убрать дублоны и играть только на рубли.

– Каррамба! – вскричал он, в очередной раз хватаясь за эфес своей шпаги и вертя из стороны в сторону головой.

Народ попятился от него, опасаясь то ли его шпаги, то ли острых кончиков его усов. Вперед выступил Дик и на правах хозяина попробовал призвать испанца к порядку.

– В Руси можно рассчитываться только рублями. Разве идальго не знает этого?

– Знает! – прорычал испанец. – Кто обменять дублон на пят рубл? Я открывай.

Но в ответ он услышал дружное «нет».

– Менять можно только в меняльной конторе, сэр, – пояснил Дик. – Никто из нас не имеет права менять вам деньги. Это есть нарушение закона, милостивый сэр.

– Каррамба! – вновь взревел испанец. – Вонюший купчишки! Вы иждеваетс меня! – Тут же он не просто ухватился за эфес, но и потянул шпагу из ножен.

– Эй, эй, стойте, стойте, идальго! – Валентин решил, что настал самый подходящий момент для вмешательства во взрывоопасную ситуацию. – Я займу вам пять рублей. Завтра отдадите. Или сегодня… Если выиграете.

Он протянул испанцу монеты. Тот бросил их на стол и постучал пальцем по донышку стакана.

– Мой выбор, – напомнил он всем присутствующим. – Открывай! – велел он Силе.

Тот поднял стаканчик. Шарик оказался под ним.

– Майн готт! – вскричал немец и схватился за сердце. А… А… – Он судорожно хватал ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег.

– Воды, воды! – закричал кто-то. – Он умирает! Лекаря!

Вокруг поднялась суета. Кто-то бросился за водой, кто-то за лекарем, а испанец сгреб серебро, лежавшее на столе, в одну кучу, отобрал из нее пять монет и вернул их Валентину.

– Шпасибо! Я ваш должник. Иван Фернандо Альба. – Он протянул руку Валентину.

– Михайла Митряев.

– Я живу постоялый двор «Золотой медвед». Буду рад видет вас.

– Хорошо, хорошо. Еще здесь увидимся.

Валентин похлопал испанца по плечу. Пока вокруг несчастного немца царила суета, самое время было смотать удочки. Он подмигнул Ерохе и Силке, помахал рукой Дику и направился к выходу.

– Послушайте, парни, что за ерунду они там устроили с иностранными деньгами, обменом и прочим? – спросил Валентин у друзей, когда они уже покинули контору Дика и шли по улице.

– Так запрещено же иностранные деньги давать и брать за что бы то ни было, – ответил ему Ероха.

Странно, но до сих пор у Валентина не возникал вопрос – как же рассчитываются между собой многочисленные иностранные купцы, торгующие в Ярославле. А то, что они заключают сделки не только с русскими купцами, но и между собой, это он видел собственными глазами. Индусы везут в Ярославль драгоценные и полудрагоценные камни, золото в слитках, арабы – благовония и специи, китайцы – чай, шелк, персы – тот же шелк и всевозможные красители, немцы и голландцы – сукно и бархат, чехи – серебро в слитках, шведы – железо, англичане – шерсть. А в Ярославле, на торжище, происходит своеобразный микс. Каждый продает свое и покупает чужое, чтобы продать его дома. Получается двойная выгода. Продал свой товар – наварил, закупил здесь же чужой, отвез его домой, продал – опять же наварил.