Читать книгу "Десант «попаданцев». Второй шанс для человечества - Александр Конторович"

Поясная сумочка на случай пешего похода у меня была готова. К имеющимся там маленькой аптечке (бинт, пластырь, зеленка и кое-какие таблетки), фонарику и компасу я, подумав, добавил фальшфейер. От зверей, говорят, пользительно. Из документов взял паспорт, разрешение на пистолет, запаковал их в пластиковую папку на «молнии» и долго искал, куда приткнуть. В карманы не лезет, за пояс не сунешь. В конце концов, сунул в плотницкий ящик.

Сделав несколько шагов по высокой траве, вспомнил про клещей. Что-то надо было сделать с одеждой так, чтобы они под нее не забрались. Будем рассуждать логически. Клещи сидят на ветвях деревьев и кустов и прыгают, точнее, падают на добычу сверху. Значит, брюки и рубашку надо носить навыпуск. Или наоборот? Я принял соломоново решение: брюки выпустил из ботинок, а вот водолазку оставил заправленной. И зашагал к лесу, напевая о том, что-де «иду-шагаю по Москве».

До леса добрался быстро и без приключений. Войдя в тень, пошел медленно и осторожно, иногда замирая и прислушиваясь. Деревья росли сначала редко, потом, через несколько сотен метров вниз по склону, сомкнулись кронами. Подлесок тоже постепенно густел, но ручей оказался совсем недалеко. Пить из него я не стал, хотя уже хотелось. Осмотревшись и прислушавшись, поднялся по склону туда, где заросли не мешали идти, и двинулся вниз по течению. Через несколько сотен метров путь мне пересек ручеек, начинавшийся из маленького родника. Из него я с удовольствием напился, умылся и наполнил флягу и бутылки.

Лес вокруг был проработан великолепно. Я видел птиц, порхающих в ветвях, бабочек на цветах, муравьев, ползающих по стволам деревьев между лишайниками. Но и деревья, и птицы были незнакомы. Это укрепляло меня в мысли о том, что вокруг – виртуальная реальность. Окончательно утвердился в этом, когда увидел черно-белого зверька с пышным черным хвостом, важно идущего мне наперерез. Дизайнер определенно делал скунса, но промахнулся с раскраской. Я погрозил кулаком в небо:

– Небось купили у американцев скины и модели и залили без изменений, а деньги попилили. Нет, чтобы нарисовать русскую березу…

Впрочем, проверять качество моделирования вонючих желез не стал.

Вскоре после полудня я вышел к месту впадения ручья в речку побольше. Здесь лес сменился высоким пойменным разнотравьем. В воздухе вились комары и другие надоедливые насекомые, которых я давил не рассматривая. От жары, духоты и усталости глаза начали слипаться, а ноги заплетаться, и тут на меня, с треском ломая подлесок, бросилась огромная черная туша, размером чуть поменьше акулы из фильма «Челюсти». Что было дальше – прыжок с места или game over & restore – сказать не могу, но вновь осознал себя уже сидящим на ветке дерева в трех метрах над землей.

А подо мной ходил, фыркая и хрюкая, здоровенный кабан. Брошенные инструменты его не привлекли, но и не отпугнули – он спокойно ходил рядом с ящиком. Спустя несколько минут стали понятны причины его мизантропии: из кустов появились маленькие полосатые поросята. Свинское семейство ходило подо мной, попискивая и похрюкивая, и рыло землю носом в буквальном смысле.

А я сидел на дереве и дурачился: приказывал им покориться воле Императора, справлял малую нужду, целясь свинье в голову, уговаривал лечь спать, как положено порядочным кабанам, но слезть на землю не решался.

Солнце уже заметно склонялось к западу, а я размышлял о ночевке на дереве, когда свинья забеспокоилась, повернулась к реке и замерла, насторожив уши. Потом взвизгнула – и поросята бросились в заросли. Через секунду опушка совершенно опустела, и только треск, затихающий вдали, напоминал о кабанах. Там, куда они смотрели, в высокой траве появилось какое-то шевеление. Тот, кого боятся кабаны, может быть опасен. Поэтому я, стараясь не шуметь, поднялся на сук повыше со стороны леса и, чуть высунувшись из-за ствола, смотрел на луг одним глазом.

Вскоре уже можно было различить мелькающую в траве темную спину и иногда поднимавшуюся голову. В походке и общей манере движений чувствовалось что-то знакомое. По крайней мере, это не кошка и не лошадь. На волка тоже не похоже – не видно торчащих ушей. Он явно что-то искал, но не механически правильным зигзагом подружейной легавой, его движения были больше похожи на свободные движения кисти художника, несимметричные и непредсказуемые, но в то же время целенаправленные и систематические.

Зверь был уже совсем близко, когда у меня в голове что-то щелкнуло: массивная голова, короткий хвост, манера бегать и нюхать… Собака. Крупная черная собака. Среднеазиатская овчарка. Пес выбежал на вытоптанную кабанами полянку, потянул носом, строго посмотрел мне прямо в глаза и внятно сказал: «Ав!» Я смутился и опустил взгляд. Алабай, похоже, этого ожидал. С достоинством он подошел к дереву, обнюхал и пометил его.

Сзади кто-то вежливо кашлянул. Я вздрогнул и обернулся. В десяти шагах от меня в тени дерева стоял парень в камуфляже, с ружьем подозрительно знакомых очертаний, висевшим стволом вниз на правом плече. Я почувствовал, что краснею, и преувеличенно-наглым голосом сказал:

– Где вы столько времени бродили? Меня тут чуть не съели!

Мое предположение об эксперименте на людях подтверждалось новыми и новыми фактами. Сергей (так звали моего нового знакомого) объяснил, что подобных мне попаданцев много. Причем попали мы во многих смыслах, в частности – в дикую местность и дикое время. А хроноаборигены злые и жестокие, и хотя среди наших убитых и раненых пока нет, если мы будем хлопать ушами, обязательно будут. Подтверждение тому – реальные трупы наших оппонентов.

Похоже, от участия в эксперименте мне не уклониться. По крайней мере, совершенно непонятно, как можно было бы уклониться или сбежать (воображение услужливо подсказало карту, замкнутую в тор). Это вам не кружок по рисованию прогуливать. С другой стороны – Сергей повел меня в лагерь, не спросив моего согласия. Другое дело, что я, услышав про столовую, отказываться не собирался, но все же это настораживало. С третьей…

Впрочем, размышлять особо не получалось – в километре-двух от реки лес кончился, и мы шли по неровной каменистой равнине. Приходилось смотреть под ноги, по сторонам и на Гарма. Как все-таки хорошо идти не в одиночестве, а с уверенными в себе спутниками… Если бы они еще не неслись, как на пожар.

После нескольких часов пути вечер уже не казался мне томным. Ноги гудели, в животе сосало, заходящее солнце било в глаза. А Сергей шагал и шагал с размеренностью и равнодушием паровоза. Наконец, когда я уже был готов взбунтоваться, он указал на группу низких деревьев или высоких кустов и сказал, что мы устроим там привал. Разумеется, никакого отдыха на привале не было. Пришлось лазать в зарослях, собирая хворост для костра, устраивать подстилки для ночлега и жарить какого-то грызуна, которого Сергей заохотил и освежевал так быстро, что я увидел уже выпотрошенную тушку. Свежее, еще кровящее мясо как-то не возбуждало аппетит. Впрочем, голод и усталость притупили чувства, да и самая грязная работа была сделана без меня, так что свою треть (да-да, Сергей считал свою собаку равной человеку, в том числе и в еде) я съел не задумываясь…

Ночь мы провели по очереди дежуря у костра. В кустах шныряли мыши и зверушки покрупнее, сквозь листву проглядывали звезды, под утро стало совсем холодно, я согревался изометрической гимнастикой и нагулял зверский аппетит. Увы – на завтрак был облом. В смысле – завтрака совсем не было. Мы встали и пошли, ворча и бурча животами. Оно, конечно, до лагеря было всего два часа ходу, но как же грустно замерзшему, невыспавшемуся и голодному человеку!