Читать книгу "Третий источник - Виталий Николаевич Вавикин"

она. Ромула закрывает глаза, вспоминая Тиена. Сознание заполняет что-то теплое и кристально чистое. Оно подчиняет ее. Прогоняет сомнения. Снова и снова…

– Знаешь, – говорит Тиен, прижимаясь к ее груди, а лучи рассвета купают их тела в своем великолепии, – последнее время я много думаю о том, нужно ли нам делиться с кем-нибудь своим бессмертием.

– Боишься, что это напугает их? – спрашивает Ромула, гладя волосы брата.

– Боюсь, что они пожелают забрать у нас это право.

– А как быть с долгами? Мы не сможем продолжить исследования. Не сможем содержать это место.

– А этого и не надо, – Тиен улыбается. – Мы откроем здесь отель.

– Отель?! – Ромула спешно пытается понять ход мыслей брата. – Но ведь люди сходят здесь с ума!

– Люди везде сходят с ума. Им просто необходимо место, где они могут отдохнуть от самих себя. Казино, бордели, арены смерти. Их возбуждает аура опасности. Возбуждает осознание, что они идут по краю.

– Но никто не любит падать, – осторожно напоминает Ромула.

– А никто и не будет. Лишь легкое безумие. Мы превратим эту планету в центр развлечений. Спрячем лабораторию, сохранив нашу тайну.

– Центр развлечений требует много рабочих рук. Одними роботами не ограничишься, а набирать каждый месяц новый персонал будет крайне сложно, – Ромула смолкает, вспоминая Адель. – О господи! Не хочешь же ты создать свой персонал?!

– Именно, – Тиен поднимается на локтях. В больших глазах блестят безумие и азарт. – Только представь! – говорит он с оживлением ребенка. – Идеальные официантки, идеальные крупье, идеальные работники службы правопорядка, даже шлюхи – и те будут идеальны! Целый мир! Мир развлечений и шоу! Мир, который будет вечно принадлежать нам! Тебе и мне.

Глава четвертая

Дождь барабанит по крышам. Дождь приносит безумие. Дождь, которого Ханк не помнит на своем веку. Природа словно бросает вызов всем живущим на планете. Законы, правила, порядки – все катится в тартар, превращается в самый настоящий ад наяву, сходит с ума. Ханк смотрит, как стриптизерши срывают с себя остатки одежды. Туристы визжат в едином порыве безумия. Музыка вибрирует в легких. Девушка рядом с Ханком стягивает с себя футболку, обнажая грудь. Тонкие пальцы сжимают бледную плоть. Безумная улыбка искажает губы. Глаза горят нездоровым блеском.

– А у меня грудь больше! – кричит танцующая рядом с ней девушка.

Она дергает за ворот свою блузку, отрывая пуговицы. Чашечки розового бюстгальтера поддерживают массивные полушария. Десяток мужчин одобряют ее начинания радостным воем. Волна безумия расползается по огромному залу подобно стихийному бедствию. Люди обнажаются по пояс, устилая своей одеждой пол под ногами.

Ханк расталкивает визжащие толпы, пробираясь к выходу. Он идет за Фибл. Идет за подругой Мириил. Стриптизерши на подиумах берут реванш за утраченное внимание. Они ласкают себя, извиваясь как змеи. Блестящие в бесконечных всполохах света пальцы погружаются в горячую плоть.

– Потанцуй со мной, здоровяк! – кричит Ханку рыжеволосая девушка.

Она смотрит ему в глаза, оттягивая соски на своей веснушчатой груди. Опускает руки ниже, к короткой юбке, и демонстрирует ему обнаженные гениталии.

– Я потанцую с тобой! – кричит какой-то парень.

Она прижимается к нему спиной. Стонет, когда он запускает руки ей под юбку. А по толпе уже прокатывается новый одобрительный возглас. Мастурбация на подиумах стриптизерш сменяется групповым сексом. Сначала робко – пара на пару, затем дико и как-то безумно.

Ханк закрывает глаза, пытаясь сориентироваться, где в этом хаосе находится выход. Чьи-то ловкие пальцы расстегивают ему ремень. Он отталкивает незнакомца. Молоденький парень падает на пол, зажимая рукой разбитый нос. Плачет, но снова ползет к Ханку, на этот раз на коленях. Реальность теряет целостность, распадается, рвется на отдельные лоскуты безумных картин. Пол не имеет значения. Возраст не имеет значения. Цвет не имеет значения. Даже количество. Только страсть. Дикая, природная страсть…

– Это неправильно! – шепчет Ханк. – Так не должно быть! – он мечется между слившихся в соитии тел, пытаясь разнять их. – Это неправильно! – орет в их раскрасневшиеся лица. – Остановитесь! – он хватает за кисть женскую руку с ремнем, занесенную над мужской спиной. Капельки крови стекают по бледной коже, путаясь в густых волосах. – Хватит! – кричит Ханк женщине. Она смеется ему в лицо.

– Нет, мама! Пожалуйста! – умаляет ее лысеющий мужчина. – Не останавливайся! Ударь меня еще раз. Я был таким непослушным мальчиком!

Пронзительный крик заставляет Ханка отпустить женскую руку. Он продирается к юной девушке, зажатой между тучных мужских тел. Он не видит ее лица, но слышит ее крики. Хрупкая спина выгнута. Разодранные колени оставляют на полу кровавый след.

– А ну хватит! – Ханк пытается оттащить насильников.

– Какого хрена?! – орет девушка. Ханк смотрит ей в глаза. Она улыбается. Мужчина под ней улыбается. – Хочешь присоединиться? – девушка хлопает себя ладонью по ягодицам.

– Вот видишь, – мужчина, которого оттолкнул Ханк, поднимается на ноги. – Ей нравится, – он снова занимает свое место.

– Я сказал, хватит! – Ханк прижимает ему к голове дуло табельного оружия.

Мужчина улыбается, гладит женские ягодицы, не обращая внимания.

– Глубже! – умоляет девушка.

– Хватит! – голос Ханка тонет в безумной какофонии подчинившей себе всех присутствующих оргии. По лбу скатываются крупные капли пота. – Хватит! – Ханк смотрит в глаза мужчине, но он продолжает улыбаться. Рука напрягается, готовясь отнять эту никчемную жизнь.

– Нет, – звучит в голове далекий голос. – Хватит смертей.

Ханк оглядывается, но вокруг никого нет. Лишь хаос и безумие.

– Фибл, – напоминает ему голос, и он думает, что безумие, должно быть, проникло и в его сознание. – Ей нужна помощь.

Он все еще готов нажать на курок.

– Ей нужен ты, – продолжает убеждать голос. – Нужен там, не здесь. Здесь без тебя ничего не случится. – И голос называет его по имени, которого Ханк не помнит, но знает, что оно принадлежит ему. Его собственное, ставшее вдруг чужим, имя.

* * *

Море. Бурлящее змеиное море. Его гигантские волны вздымаются ввысь. Тысячи горящих глаз. Тысячи острых, наполненных ядом зубов. Ка-доби спрыгивает с плеча художника и ныряет прямо в эту кипящую смертью пучину. Пара горящих глаз против тысячи глаз. Пара острых зубов против тысяч таких же зубов. Но тьма отступает. Крохотное мохнатое тельце извивается в чудовищном танце смерти. Черная змеиная кровь заливает белые камни, которыми выложен пол. Яд брызжет в пустоту. Море шипит, словно вода, попавшая на раскаленную сковородку.

– За ним! – кричит художник, ступая в крохотный пятачок свободного пространства внутри окружившей его тьмы.

Змеиные зубы щелкают рядом с ногами художника.

– Осторожно! – гладиатор сжимает голову бросившейся на них змеи.

Стальные пальцы разрывают чешуйчатую плоть. Черная кровь струится по рукам, брызжет в лица, заливает одежду. Крохотный ка-доби покрыт ей от кисточек острых ушей до кончика хвоста. Трехцветную шерсть скрывает черная, мерцающая в призрачном свете далеких огней жижа. Но они продвигаются вперед. Шаг за шагом. И жар от пылающих костров, окруживших колодец скорби, ощущается все сильнее и сильнее.

Суставы гладиатора скрипят, перекрывая змеиное шипение. Густой пот покрывает тело художника тысячами цветов и оттенков. Краска капает на пол. Оставляет следы. Они вспыхивают, отгоняя змей. Синее холодное пламя, которое не способно затушить даже бушующее море вокруг.