Читать книгу "Прикованная - Наталия Лирон"

строгим.

– Конечно, можешь не сомневаться! – Мне даже в голову не пришло не выучить.

– Ух… Ну, ладно. В первый раз всё-таки женюсь! Мам… ты уверена, что Маша будет для меня хорошей женой? Мне это так важно!

Мне хочется, чтобы никто не был его женой.

– Абсолютно. И не сомневайся, она прекрасная девушка. Вы созданы друг для друга!

– Что бы я без тебя делал! – выдыхает он. – Поторопись, пожалуйста, я скоро приеду.

Платье тёплого кораллового цвета, не слишком яркое, слишком закрытое, приходится мне впору, туфли молочного цвета на высоком и широком каблуке немного маловаты, но на пару часов сойдёт. И даже настоящие капроновые колготки, под которые можно спрятать давно не бритые ноги.

Я открываю помаду, выкручиваю – коричневатый оттенок, не очень в моём стиле, но выбирать не приходится. Подношу к лицу – вдыхаю давно забытый аромат. Глотаю подкативший к горлу комок. Не думай, не думай, не думай.

Карикатура, пародия… сумасшедшая насмешка над жизнью.

Мой сын сегодня женится! На прекрасной девушке Маше Зайцевой, которую он поведёт к игрушечному алтарю с цепью на лодыжке. И которая станет ему женой.

Но и она не жена, и он не сын, и я не мать.

Но, может быть, в день этой дурацкой свадьбы нам удастся от него избавиться? Я вдыхаю медленно, чтобы успокоиться. Ещё и ещё…

– Мамочка, какая ты у меня красивая! – восхищённо говорит он. – Повернись, покажись.

Я стянула волосы в хвост, потом свернула в кичку и перевязала белой пушистой резинкой, надеясь, что будет держаться, шпилек и заколок у меня нет, и накрасила губы на ощупь, надеясь, что будет ровно, – зеркал у меня тоже нет. Он не хочет, чтобы я видела своё отражение. Наверное, боится, что я рассмотрю в нём себя настоящую.

Я повертелась перед камерой, расправила платье.

– Скоро буду, приготовься.

Сажусь в центре и кладу ладони на пол, на каблуках это совсем неудобно.

Маша похожа на безе. В огромном белом платье с кринолином и фатой. У неё накрашены ресницы, на губах блестит розовая помада, а из-под платья выглядывают узконосые туфли. Я сдерживаюсь, чтобы не захохотать.

Она смотрит на меня, понимающе кивает, но произносит фразу, которую от неё ждут:

– Какая вы красивая, Светлана! Чудесный наряд!

Мы постепенно учимся говорить и понимать друг друга без слов – очень непростая наука.

– Машенька, ты потрясающе выглядишь! – Я развожу руками. – Володя, милый, можно я обнимусь с твоей прекрасной невестой?

Он милостиво разрешает:

– Хорошо, сегодня такой день!

– О, дорогая! – Я подхожу ближе.

Наши цепи позвякивают, стукаясь о каблуки.

– Толкни его вбок, когда он встанет рядом с тобой. – Я шепчу едва слышно, чуть касаясь её распущенных волос.

Я научилась говорить как чревовещатель – не шевеля губами.

Она отстраняется:

– Это так волнительно!

Её ресницы чуть подрагивают, она даёт мне знать, что услышала.

Свадьбу мы обсуждали несколько недель. Сейчас ему пришлось делать всё самому. Всё-таки пленницы на цепи – это обременительно.

Во дворике освещение почти стадионное, слишком ярко. Он натыкал лампочек везде, где только можно.

Мы ступаем на дорожку, которая ведёт к сконструированной или купленной металлической арке, украшенной искусственными белыми розами. Наверное, увидел в каком-нибудь голливудском фильме.

Маша кладёт свою руку мне на сгиб локтя, и я веду его невесту к алтарю.

У нас есть прекрасная, но короткая возможность, и я ею пользуюсь:

– Толкни его резко, как только он встанет рядом с тобой, моей цепи хватит, чтобы накинуть ему на шею. Если ты мне поможешь… – Я пожимаю ей руку.

– Я боюсь, – еле слышно отвечает она.

– Только толкни его, и всё. – Мне хочется кричать. Мне хочется потрясти её за плечи и заорать благим матом, что это шанс и его упускать нельзя! Одна я не справлюсь.

Мы движемся медленно, правда, идти-то всего несколько шагов. Главное, нам не запутаться цепями, он предусмотрительно установил ещё один диск во дворе и пристегнул нас на разные стороны, из-за чего моя цепь оказалась длиннее.

Он стоит и ждёт – одетый с иголочки в тёмно-синий костюм-тройку и розовый щегольской галстук. Лицо раскраснелось, глаза горят. Похоже, для него это действительно праздник.

Сбоку примостился маленький столик, накрытый на троих. Такая вот у нас свадьба.

Он смотрит на нас с неподдельным восхищением.

Я подвожу его невесту и кладу её руку ему на локоть. Ну же, давай!

Крохотный миг растягивается в мучительное ожидание… ДА-ВАЙ!

Я смотрю на неё…

На её глазах блестят слёзы, и она опускает ресницы вниз. Моё сердце гулко ухает в чёрную яму. Нет, она не станет ничего делать. Она слишком напугана. Эта чёртова Барби в кринолине!

Я стискиваю челюсти от злости.

– Мамочка? – Он смотрит на меня вопросительно, потому что я всё ещё стою рядом с ними.

Я бросаю последний взгляд на Машу в призрачной надежде, которая рассыпается в пыль, потом обхожу арку и встаю перед крошечным пюпитром. На пюпитре лежит листочек с текстом на тот случай, если я забуду слова. Но я всё помню.

Они стоят спиной к дому, и кажется, что он сам по себе светится. Перед ним аккуратно стриженный газон, черепичная крыша – всё уютное и милое. И внизу, в самом-самом низу дома, я вижу тонированные окна собственной темницы и с другой стороны – такие же, её. Его будущей жены.

– Дорогие Владимир и Мария, – я знаю, что несколько камер записывают всё, что здесь происходит, – нас собрал сегодня торжественный повод – рождение новой семьи. И сейчас, перед лицом родителя и ликом Божьим, я хочу спросить каждого из вас. И ожидаю от вас ответа в наивысшей степени честного. Обдумайте свои слова, прежде чем произнести, – повисло долгое молчание, – итак, Мария, любишь ли ты моего дорогого сына, Владимира, искренне ли твоё желание стать его женой? Разделить с ним жизнь? Все горести и радости, все трудности и победы? Обещаешь ли ты прожить с ним всю жизнь, быть верной и преданной женой, всегда любить его и прощать ему грехи?

Мы обе понимаем, что ответ у неё может быть только один.

– Да, – говорит она с расстановкой и опускает глаза.

Если бы ты помогла мне сегодня, если бы помогла! Злость на неё не перестаёт ворочаться во мне колючим комом. От тебя-то и нужно было…

Он вспыхивает волнением, розовеет.

– Дорогой мой сын, со всей серьёзностью спрашиваю тебя – любишь ли ты свою невесту, Марию? Искренне ли твоё желание стать её мужем? Оберегать и любить её? Разделить все горести и радости, что встретятся на вашем семейном пути? Быть ей