Читать книгу "СССР. Книга 1. С чистого листа - Анатолий Бурак"

и, после выписки…

— В том-то и дело, дорогая! В том-то и дело! — Засуетился муж сообразительной женщины и, пока ещё только в фантазиях, худрук Вокально-Инструментального Ансамбля, исполняющего известные на всю страну песни. — Он, если можно так выразиться, на распутье. То ли в участковые на периферию пошлют, то ли ещё куда.

— И ему, как и всякому молодому обалдую, до фонаря! — Экспрессивно закончила мысль мужа Виктория Ивановна.

— Вот именно! — От чего-то развеселившись, воскликнул Сергей Петрович. — И наше с тобою дело, перехватить парня и хоть чем-то заинтересовать на первое время.

— Ну, против системы-то мы не попрём, но я тебя поняла. — Тут же приняла точку зрения супруга Виктория Ивановна. — И, беря быка за рога, резюмировала. — В общем, так. Я сейчас привезу ключи от бабушкиной квартиры. А ты предложишь Николаю на первое время решить его проблемы с жильём. Однушка всё-равно пустует а так, хоть польза какая-то получится. — Она на секунду замолкла, просчитывая варианты и, придя к окончательному решению, закончила. — Даже если он будет работать где-то в близлежащем посёлке, ключи всё-таки пусть остаются у него. Будет приезжать на репетиции, а комфортное существование, сам знаешь, никого и никогда не отталкивало.

— Умница ты у меня. — С теплотой в голосе сделал комплимент Сергей Петрович. И, изобразив чмок, попрощался. — Так что, до встречи. Я жду и, надеюсь, что — тут он непроизвольно хохотнул, — наш коварный план сработает.

После чего повесил трубку и, вытерев ладонью отчего-то выступившую испарину, насвистывая так хорошо лёгший на слух мотивчик, направился в свою палату.

В какой-то меланхоличной полудрёме я валялся на кровати, а в голове, табуном диких лошадей, проносились целые пакеты, невесть откуда взявшейся информации. Хотя, что это я? Раз извне ничего не поступало, значит, вполне резонно можно предположить, что это постепенно возвращается моя собственная память.

Правда, вела она себя как-то странно и загадочно но, тут уж поделать я ничего не мог. Обрывки песен, страницы учебников, куски партитур и особенности поведения людей разных типов.

Отдельные фразы и целые спичи на иностранных языках, среди которых почему-то присутствовал даже японский. Всё это было перемешано в кучу, но я нисколько не сомневался, что когда те или иные сведения понадобятся, я сумею выудить их из собственной бестолковки и найти надлежащее применение.

Главное в этом деле — не напрягаться. Раз уж все эти данные уже находятся в моём мятущемся мозгу — никуда они оттуда не денутся. Плохо, конечно, что всё перемешано в эдакий многослойный коктейль. Но, по здравому размышлению, нужно принять во внимание, что и досталось мне не по детски.

Так что, я тихонько посапывал, наслаждаясь блаженным ничегонеделанием и, в общем-то, был вполне доволен сложившейся ситуацией. Ну, то-есть, бесспорно, всё могло быть намного лучше. Этот дурацкий баллон мог пролететь мимо, а моя многострадальная голова остаться целёхонькой.

Но, с другой стороны, была вероятность и вообще без головы остаться. Или, не дай Создатель, получить травму когда находился в горящем вагоне. Да так и сгорел бы в полыхающем аду, превратившись в обугленные головешки.

«В общем, как ни крути, а повезло тебе, Николай Викторович». — Позёвывая думал я, и почёсывал пузо. — «Руки-ноги целы, а с памятью мы, как-нибудь и с помощью Создателя, разберёмся».

К тому же, помимо воли, обстоятельства сами-собой складывались так, что особо напрягаться, я имею в виду в моральном плане, не приходилось. Сведения о моём прошлом появлялись как нельзя вовремя. И, самое главное, ни у кого не возникло подозрения, что выздоравливающий Коля Петров, слегка скорбный умом и больной на голову.

Мои вялые размышлизмы были прерваны приходом медсестры.

«Елизавета Семёновна», — всплыло в памяти. И, хотя мог поклясться, что видел эту сорокалетнюю женщину в первый раз, удивления почему-то не возникло.

— Через десять минут обход. — Нейтральным голосом информировала меня она. И, окинув строгим взглядом палату, видимо выискивая безобразя и нарушения, и не найдя к чему придраться, сообщила. — Яков Моисеевич будет принимать решение о выписке.

— Спасибо. — Приняв вертикальное положение на кровати, поблагодарил я.

И, не зная, что сказать дальше, захлопал глазами.

Впрочем, Елизавета Семёновна правильно поняла моё замешательство. Ну, во всяком случае, её следующие слова пришлись очень даже к месту.

— Если заключение будет положительным, вы всё-равно сможете оставаться здесь до завтра. Мы позвоним в отдел кадров МВД Свердловска, так что, думаю, к тому времени, когда вы покинете наше учреждение, появится какая-то определённость.

«А чё, нормальная тётка»! — С теплотой подумал я. — «Всё по полочкам разложила, обе точки над „Ё“ расставила. Так что, остаётся лишь жить да радоваться»!

— Спасибо большое! — Ещё раз и от всей души выразил свои чувства я. — Приятно знать, что о тебе заботятся!

— Ладно, пойду. — Вальяжно кивнула Елизавета Семёновна. И, кивнув на прощанье меня задумчивым и, каким-то изучающим взглядом, тихонько пожелала. — Удачи!

— Обязательно. — С воодушевлением но, так же шёпотом, заверил я.

Правда этого, вышедшая за дверь медсестра, уже не услышала.

«Ну вот, кажется пора настраиваться на самостоятельную жизнь». — С энтузиазмом подумал я, потягиваясь и вскакивая с постели.

Всё потихоньку налаживалось. Завтра получу вещи и, побывав в этом самом «отделе кадров», наконец-таки, определюсь с дальнейшей судьбой. Собственно, выбора-то особого не было. Получить предписание и отбыть, так сказать, к месту службы.

И, скорее всего, это всё-таки будет не Свердловск.

Я закрыл глаза и попытался представить, чего бы я хотел на самом деле. Остаться в городе миллионнике или, всё-же отправиться куда подальше? Но, так как конкретно здесь и сейчас от меня ну совсем ничегошеньки не зависело, постарался отложить ни к чему не ведущие надежды в сторону.

Вот, выпишут, побываю у начальства, тогда и видно будет. А пока что, нужно просто дождаться визита Якова Моисеевича и потом шлёпать на обед.

Нехитрые и незамысловатые планы, согласен. Зато конкретные. И надёжные, как автомат Калашникова.

— Ну-с-с, молодой человек. Как мы себя чувствуем? — Бодренько потирая руки, добродушно поинтересовался доктор, едва войдя в палату. — Как живёте, как животик?

— Благодарю, всё в норме. — Вскочив с лежбища, молодецки расправил плечи я.

— Ну, тогда присаживайтесь на стул, начнём вас обследовать. — Не теряя времени даром, предложил Яков Моисеевич. — И, достав из нагрудного кармана халата миниатюрный молоточек, усмехнулся. — Будем проверять реакции и остальные параметры вашего, столь чудесным образом и в рекордные сроки, выздоровевшего, тела.

Следующие пять, а то даже и целых семь минут, меня простукивали, ощупывали, оттягивали веки. А так же заглядывали в глаза и интенсивно массировали мой, так не кстати пострадавший от чёртова (прости дурака, Создатель!) газового баллона, затылок.

«Пальпирование». — Именно так называл, в общем-то безболезненную процедуру, исследовавший мою тушку Яков Моисеевич.

Стоявшая рядом Елизавета Семёновна и две девчушки в накрахмаленных халатах молча внимали священнодейству, но никак не комментировали. Зато доктор так и сыпал словами, то и дело перемежая русскую речь латинскими фразами. Смысл которых, к моему глубокому удивлению, был понятен.

«Да вы, юноша, полиглот»! — Без особого восхищения но, при этом с ма-а-аленькой такой толикой гордого любопытства, иронично думал я. — «Может, ежели покопаться в памяти, окажется, что и в медицине шарите»?

Впрочем, озвучивать эти дурацкие мысли или, тем более, показывать, что разумею произнесённую скороговоркой тарабарщину, я не спешил. И не потому, что такой скромный.

Напротив, сверлящие и, я бы даже сказал, буквально пронизывающие меня рентгеном взгляды обеих девушек, так и толкали отчебучить что-нибудь эдакое. Показать невьебенную, то есть, простите, многогранную и всеобъемлющую эрудицию, и как следует распушить хвост.

Но, так как кадрить девочек я не собирался, а привлекать внимание к своей, и без того успевшей изрядно засветиться персоне, было вы верхом глупости, я благоразумно молчал. Что-то мне подсказывало, что не могут младшие лейтенанты, пусть даже и сто раз закончившие Школу Милиции в далёком городе Пярну, обладать такими познаниями.

Да, повыпендриватья на вечеринке, щегольски ввинтив в разговор пару-тройку цитат на латыни, может любой дурак. Но быть в курсе специфических медицинских терминов, да ещё понимаемых, схваченных можно сказать, слёту — это немного выходит за рамки возможности самого эрудированного младшего командного состава.

В общем, меня щупали-крутили-вертели, я мужественно молчал в тряпочку и дело, кажется, полным ходом шло к выписке.

Собственно, так