Читать книгу "Шолохов. Незаконный - Захар Прилепин"

боевых действиях в тылу у красных, он сказал:

– Вы мужественно сражались с нашими общими врагами. Ваши заслуги не будут забыты родиной, постепенно освобождающейся от большевиков, от их страшного ига. Мне хотелось бы отметить наградой тех женщин вашего хутора, которые, как нам известно, особенно отличились в вооружённой борьбе против красных. Я прошу выйти вперёд наших героинь-казачек, фамилии которых будут сейчас оглашены!

Один из офицеров прочитал короткий список. Первой в нем значилась Дарья Мелехова…

Ей загородил дорогу стоявший спиной к толпе офицер. Она легонько оттолкнула его, сказала:

– Пропустите женихову родню! – И подошла к Сидорину».

Что за чудо это «пропустите женихову родню!» Если Михаил подслушал эти и взаправду сказанные Марией Дроздовой слова – благословенная память у него. Если выдумал – дар благословенный.

Сёстры Оводовы, старожилы хутора Плешакова, позже свидетельствовали, что награду получила не только Мария Андрияновна: «Этот генерал сёстрам Дроздовым по пятьсот рублей привёз. Они пришли в белых длинных платьях с оборками, в чёрных коклюшевых шарфах, нарядные. На столе лежали деньги, кучки – пятьсот и пятьсот. Они убивали, это им награда. Подходит одна, берёт деньги и за пазуху, и другая за ней».

Если сёстры Оводовы за давностью лет ничего не перепутали – значит, и сёстры Марии Дроздовой присутствовали при избиении пленных, а скорее всего и участвовали в нём.

* * *

Родители могли серчать на Михаила за его путешествия с казаками – но тут, видимо, как в том рассказе соседки, когда совсем малолеткой нахалёнок садился на колодезный журавль и не пугался никакой ругани, – лишь бы вознесли повыше: чтоб испытать это чувство взметнувшёйся земли, полёта, задора.

Взрослел он – как и многие тогда – рывками; год шёл за три.

Из Плешакова Миша вернулся к родителям в Рубежный. От Поповых, в доме которых шли вечные совещания, Шолоховы съехали в семью казака Степана Максимовича Воробьёва, участия в мятеже не принимавшего. Количество казачьих семей – с их бытом, речевыми характеристиками, привычками, повадками, семейным укладом, – которые Михаил успел увидеть просто потому, что там, среди них, жил, – пополнилось ещё одной фамилией.

Дом Воробьёвых был крыт жестью. Семья состояла из трёх человек: Степан, его жена Феврония Филипповна и сын. Именно от воробьёвского дома шёл крутой «восьмисаженный» спуск к Дону: как у Мелеховых в романе.

Житель хутора Рубежного Николай Данилович Попов, 1906 года рождения, рассказывал, как в те месяцы Михаил однажды едва не погиб.

«Помню, приехал он как-то попутно с казаками, остался порыбалить, а вечером ему надо было ехать домой. Но пошёл сильный дождь, и я поленился его везти.

“Бери, – говорю, – старую кобылу и езжай, а там уздечку сымешь и пустишь. Она сама домой придёт”.

Домой-то лошадь ходила, но имела дурную привычку: как зайдёт, бывало, в воду, так и ложится на бок. А я забыл предупредить его об этом.

Прошло полчаса, как Миша уехал. Смотрим – идёт кобыла вся мокрая и с уздечкой. Испугались мы, оседлали лошадей с отцом и поехали седока искать.

…Подскакали к Кривому логу, а вода гудит в нём, как весной. Смотрим, идёт Миша уже из леса – весь слипся, в тине. Посадили мы его на коня и повезли к себе домой.

Обмыли, обстирали, и только тогда он рассказал нам: “Подъехал к Кривому и хотел уже возвращаться – поток был слишком сильный, – но лошадь сама пошла в воду. А как только дошла до середины, – так и легла”.

Лошадь-то после вскочила, а Мишу покатил поток до самого леса. Только там он ухватился за кустарник и вылез из воды».

В «Тихом Доне» имеются минимум две великолепно сделанные сцены, когда сначала Григорий Мелехов, а затем Пантелей Прокофьевич едва не тонут – правда, не верхом на лошади, а управляя санями. В любом случае тот эмоциональный шок, что пережили сначала автор, а затем его герои, был соприроден, схож.

* * *

В Рубежном Шолоховы оказались соседями Фоминых.

Местный уроженец и герой «Тихого Дона», о котором уже шла речь выше, Яков Ефимович Фомин родился в 1885 году. Дом Фоминых был один из лучших в Рубежном: с огромным двором, старинный, четырёхкомнатный, с высоким балясником и резными окнами.

Фомин воевал в Первую мировую, имел награды. 1916-й встретил старшим урядником 52 казачьего полка. В 1917-м он член полкового дисциплинарного суда. Но в шолоховском романе он появляется в несколько ином качестве. С ним во время службы на германском фронте случайно пересекается Пётр Мелехов, заметив задержанного дезертира. Это первое упоминание Фомина в книге (второй том, четвёртая часть).

«Петро, усиленно напрягая память, пытался вспомнить, – где он видел это широкое рыжеусое и рыжебровое лицо атаманца. Не отвечая на назойливые вопросы вольноопределяющегося, атаманец редкими глотками тянул кипяток из медной кружки, сделанной из гильзы снаряда, прикусывая чёрным размоченным в воде сухарём. Далеко расставленные выпуклые глаза его щурились; прожёвывая и глотая, он шевелил бровями, глядел вниз и по сторонам.

…Петро, едва лишь услышал голос дезертира, сразу, как это всегда бывает, с поразительной отчётливостью вспомнил, что атаманец этот – с хутора Рубежина, Еланской станицы, по фамилии Фомин, и что у него ещё до войны на еланской годовой ярмарке торговали Петро с отцом трёхлетка-бычка.

– Фомин! Яков! – окликнул он, протискиваясь к атаманцу.

Тот неловким, растерянным движением сунул на бак кружку; прожёвывая, глядя на Петра смущёнными улыбающимися глазами, сказал:

– Не признаю, браток…

– С Рубежина ты?

– Оттель».

Фомин у Шолохова – атаманец, а в «Тихом Доне» это всегда признак отрицательного или недалёкого персонажа. Автор наделил этого героя рядом вымышленных черт: как минимум, дезертиром он в реальности не был. Но последующие его появления в романе следуют действительной биографии Фомина.

В третьей книге он служит в повстанческой Донской армии. Затем выступает в качестве пособника большевиков.

«…началось самое страшное – развал фронта. Первым обнажил занятый участок находившийся на калачовском направлении 28-й полк, в котором служил Петро Мелехов.

Казаки после тайных переговоров с командованием 15-й Инзенской дивизии решили сняться с фронта и беспрепятственно пропустить через территорию Верхне-Донского округа красные войска. Яков Фомин, недалёкий, умственно ограниченный казак, стал во главе мятежного полка, но по сути только вывеска была фоминская, а за спиной Фомина правила делами и руководила Фоминым группа большевистски настроенных казаков».

Вспоминает участник Гражданской, житель станицы Вёшенской Алексей Петрович Грибанов: «В конце 1918 года группа казаков 28 пластунского (пехотного) полка во главе с урядником из хутора Рубежного Яковом Ефимовичем Фоминым склонили казаков полка на выступление против засилья генералов и офицеров. Под угрозой физической расправы кадровые офицеры вместе с командиром полка Сергиенко сбежали. Освободившись от офицеров, полк прекратил военные действия против Красной Армии у Калача и