Читать книгу "Made in France - Жан-Марсель Эрр"

надо держать ухо востро, — не сдавалась Сюзанна. — Вбейте себе в башку: мы — старики, а у стариков нет друзей, только враги.

— Ты преувеличиваешь, — отмахнулась Мадлен. — Санитарки, например, ведут себя очень даже любезно…

— Никакая это не любезность. Это сочувствие!

— Но они желают нам добра, — настаивала Мадлен.

— Еще бы! — взвилась Сюзанна. — Зря, что ли, они обращаются с нами как с неразумными детьми? Следят за каждым нашим шагом, пичкают лекарствами! Старики способны вызвать в окружающих всего два чувства — жалость или страх. Глядя на нас, молодые понимают, что и сами когда-нибудь станут такими же, а кому этого захочется? Точно вам говорю! И я так думала, когда была молодой.

— Слушайте, никто не обратил внимания, я приняла розовые таблетки или нет? — вмешалась в разговор Одетта.

— Вот это я и имею в виду! — раздраженно воскликнула Сюзанна, тыча пальцем в соседку по столу, погруженную в решение сложной экзистенциальной проблемы.

— Но я не помню, две я проглотила или три, — захныкала Мисс Альцгеймер-2006.

— Надо что-то делать! — решительно проговорил Шарль, выплывая из краткой послеобеденной комы.

— С моим лекарством? — обрадовалась Одетта.

— Нет, с нашей общей защитой! — уточнил Шарль.

— Да что мы можем? — вздохнул Фердинан. — Сам видишь, в каком мы состоянии…

— Надо смотреть правде в лицо, — подытожила Мадлен. — Мы в их полной власти…

— Ошибаетесь. Не все еще потеряно, — уверенно сказала Сюзанна и постучала кулаком по столу. — Поверьте мне, у нас еще есть козыри на руках.

Все, кроме Одетты, которая ползала под столом в поисках таблеток, уставились на Сюзанну.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Фердинан.

Сюзанна медленно обвела взглядом друзей, наклонилась над чашкой цикорного кофе и с загадочным видом произнесла:

— Не забывайте, что я снималась у Хичкока. Дайте мне неделю. И тогда посмотрим, кто кого.

III

Неделю спустя (ибо желания Сюзанны — закон)

1

"Тварь ходит среди нас"

(Джон Шервуд, 1956)

Вторник 4 мая, 7.00 — улица Муфтар

Первые лучи солнца позолотили усы Красуцкого. Кот шевельнулся в корзинке, где, кайфуя, возлежал, и издал недовольное ворчание. Он обожал свои привычки и терпеть не мог перемен. Но всю последнюю неделю в доме творилось черт знает что! Началось с дикой драки в гостиной, за ходом которой он наблюдал с высоты книжного шкафа. Затем была бурная ссора между раздатчиком сухого корма и ответственной за расчесывание шерсти, подвергнувшая жестокому испытанию его нежные барабанные перепонки. В результате раздатчик корма ночевал теперь в спальне крикливой карлицы, а крикливая карлица переселилась в спальню ответственной за расчесывание! Ничего себе шуточки! Но с гумано-идными рабами всегда так, подумал Красуцкий, отправляясь переводить в рабочий режим раздатчика корма. Стоит чуть-чуть ослабить вожжи, они тебе на голову сесть готовы. Придется навести здесь порядок…

Плохая новость: Софи на тебя обозлилась. В итоге всю последнюю неделю ты спишь в комнате дочери, в компании с перуанским клоуном Пахито, изготовленным из экологически чистых материалов, и плюшевым тюлененком Жожо, вручную набитым умственно отсталыми албанскими детьми. Если так пойдет и дальше, то завтра ты начнешь сосать палец, а через три дня — писаться в постели. А все из-за "того, что случилось".

Акт I. Уход тройняшки и возвращение Софи. Ошибка первая: дверь ей открыла твоя мать. Ошибка вторая: мать посоветовала ей пока не заглядывать в гостиную. Как у них не дошло до рукопашной, одному богу известно.

Акт II. Софи входит в гостиную. Освободиться от веревок ты успел, но навести порядок в помещении — нет. Ошибка третья: ты ей улыбнулся. "Что здесь делает твоя мать? — спросила она и добавила: — Где Зоя?" Ошибка четвертая: ты ей улыбнулся.

Акт III. Снова появляется твоя мать. Кладет руку тебе на плечо и посылает Софи убийственный взгляд. В комнате веет полярным холодом.

Мать (поджав губы). Хорошо, что я догадалась зайти!

Софи (холодно). Надеюсь, ненадолго.

Мать (оскорбленно). Я спасла Феликса!

Софи (еще холоднее). Так. и напишем на вашей могиле.

Мать (показывая на видеотеку). Я спасла Зою!

Это была твоя пятая ошибка.

Акт IV. Софи замечает Зою на полке с кассетами, на высоте метр восемьдесят от пола.

Акт V. Вымаран цензурой. (Намек: пьеса кончается очень плохо.)

Вторник 4 мая, 7.00— "Приют Святого Луки"

Профессор Шлокофф проснулся разбитым. Всю ночь он убегал от преследовавшего его Виржиля, переодетого гигантским бобром, и орды стариков, требовавших поцелуев. Не надо быть специалистом в психиатрии, чтобы догадаться, что означал этот сон, — профессор явно слетал с катушек.

Вот уже долгие недели он с благородством капитана, не выпускающего из рук штурвала, несмотря на шторм, делал хорошую мину при плохой игре. Однако нынче утром он по некоторым косвенным признакам понял, что крушение неизбежно. Он едва не раздавил нос мадемуазель Фишер, уверенный, что жмет на кнопку будильника; он вымыл голову не шампунем, а кремом для эпиляции своей любовницы; он гавкнул в ответ на хриплое "С добрым утром!" Одетты Флонфлон: "Прочь с дороги, старая развалина!"

Он, Жослен Гюстав Альдебер Шлокофф, третий носитель этого имени, известный профессор клинической гериатрии, выдающийся член Ротари-клуба в Барж-ле-Гонес, бессменный секретарь Академии чучельников-опоссумистов, прямой потомок племянника кузины молочного брата младшего конюха Карла Великого, чувствовал себя на грани срыва. И от этого ему было крайне паршиво.

"Приют Святого Луки" — дело всей его жизни, его детище, его гордость — не устоит под натиском бури. Корабль дал течь, а штурвал сорвало ветром. Да и самого профессора, если уж продолжить метафору, все заметнее одолевали приступы морской болезни.

Не успел он войти в столовую, как усилилась килевая качка.

— У нас проблема, — сообщила ему одна из санитарок.

— В чем дело? — спросил профессор и слегка поморщился: ему почудилось, что он наглотался соленой воды.

— Да это все аббат Сен-Фре. Рассказывает за столом всякие глупости насчет того, как умер Бессмертный. Послушать его, так никакой это не несчастный случай…

— А что же это такое? — возмутился Шлокофф. — Он что, обвиняет кого-нибудь в убийстве?

— Обвиняет. Себя.

Вторник 4 мая, 7.30 — улица Муфтар

В нелюбви к переменам Феликс полностью сходился с Красуцким. Например, ему совсем не нравилось, что кот избрал новую манеру будить его по утрам. По его мнению, попытки придушить хозяина, ни свет ни заря наваливаясь всей тушей ему на лицо, отдавали непростительной дерзостью. Феликс даже решил внести в список покупок дополнительный пункт: "Найти хорошего ветеринара, который согласится всадить зверюге укол и спасет мне жизнь". Впрочем, он сознавал, что сейчас