Читать книгу "Гибель Сатурна - АНОНИМYС"

Арресто, как я пел в юности! Стоило мне дать верхнее «фа», и птицы небесные падали с высоты на землю, а у нежных девушек само собой спадало нижнее белье. Другой бы на моем месте, конечно, воспользовался этой пикантной ситуацией, бросился бы, собрал всех птиц, пожарил бы и съел. Но я не таков, я говорил простым гражданам: «Эй, рагацци! Небеса благословили меня за мой талант и послали мне в дар всех этих кур, гусей, индюшек. Собирайте их, жарьте, парьте, пеките и ешьте. А девушками, так и быть, я займусь сам!»

– Кажется, прибыли, – сказала Иришка, выворачивая руль.

И действительно, они подъехали к городской больнице.

Однако, к вящему сожалению всей компании, поговорить с детьми удалось далеко не сразу. Для начала пришлось получить разрешение у органов опеки. Потом пришлось ждать, пока дети немного придут в себя. Так что поговорить с ними удалось только ближе к вечеру.

Познания в итальянском Ореста Волина ограничивались отдельными песнями Адриано Челентано, так что беседовать, видимо, предстояло Иришке и синьору комиссарио. Однако Иришка неожиданно воспротивилась участию Серджио в допросе.

– В чем дело? – изумился совринтенденте. – Дети любят меня, как отца родного, я даже один раз представлял Ба́ббо Ната́ле [Баббо Натале – итальянский дед Мороз]. Это был лучший Баббо Натале в истории нашего полицейского отделения, многие дети даже хотели, чтобы я их усыновил. Чем я плох, объясни?

И госпожа ажан объяснила. По ее словам, речь в разговоре с ребятами могла пойти о вещах болезненных и деликатных. Детям трудно будет откровенничать с мужчиной. К удивлению Волина, Пеллегрини не стал спорить, только кивнул…

В гостиничный номер мадемуазель Белью вернулась ближе к ночи. Вид у нее был растерзанный.

– Дайте выпить, – сказала она.

– Все пиво выдул комиссарио, но есть виски, – отвечал Волин, заглядывая в холодильник.

– Очень хорошо, то, что надо.

Волин спросил, плеснуть ли ей в виски содовую или колу, но та сказала, что будет пить неразбавленное. Старший следователь ничего не сказал, молча налил треть стакана. Иришка осушила стакан залпом, поставила на стол, потребовала еще. Волин налил еще треть. Она и это выпила одним махом.

– Вот теперь легче, – сказала Иришка, ставя стакан на стол.

Волин и Пеллегрини глядели на нее молча…

Вот что выяснила госпожа французский ажан в ходе своего визита в больницу.

Старшему мальчику было шестнадцать лет, среднему – десять, младшей – три года. Похоже, что все они – не просто от разных родителей, но даже из разных рас. Старший был белым европейцем, второй мальчишка – азиатом, девочка была смешанных европейско-негритянских кровей. С помощью косвенных вопросов удалось выяснить, что сексуальной эксплуатации дети не подвергались, телесным наказаниям – тоже. Однако они были ограничены в передвижениях и за пределы дома отправлялись только под присмотром взрослых, будь то Корзун, Тоцци, воспитательница, охрана или учителя.

Смартфонов у детей не было, они, по мнению опекуна, плохо влияли на интеллектуальное и эмоциональное развитие детей. Компьютерами, впрочем, пользоваться им разрешали, но только без выхода в интернет. Ирина обратила внимание на одну любопытную вещь: каждый ребенок помимо итальянского языка знал еще как минимум один иностранный.

– Два языка у нас – обычное дело, – пожал плечами Серджио, – не понимаю, что тебя так удивляет.

Ирина поморщилась: странность не в том, что дети знают другие языки. Странность в том, что каждый знает какой-то свой язык. Девочка знала французский, азиат – японский, а самый старший мальчик говорил даже на валлонском…

– Я все понял! – синьор комиссарио завопил так неожиданно, что Ирина вздрогнула. – Органы! Их растят на органы! Они мониторят больницы и узнают, кто стоит в очереди на пересадку. Предположим, есть пятеро богатеньких клиентов с определенной группой крови. Одному нужно пересадить сердце, другому легкие, третьему – печень, четвертому – почки, пятому – легкие. Все это есть у одного конкретного ребенка. Его доращивают до нужных размеров – и разбирают на составные части. Гениально, рагацци! Вы понимаете, какой это серьезный бизнес?!

Иришка и Волин молчали.

– Даже если и так, – сказал наконец Волин. – Предположим, что комиссарио прав. Все равно непонятно, чего с ними так возятся. Их растят, воспитывают, обучают – только для того, чтобы сдать на органы? Боюсь, вложения могут и не окупиться, слишком это все затратно. Это раз. Второе – дети не могут просто так исчезнуть, за этим следят органы опеки.

Совринтенденте пожал плечами. Значит, их доращивают до совершеннолетия и только потом пускают на органы. Совершеннолетними опека не интересуется. За жизнью совершеннолетнего следят гораздо менее внимательно, чем за ребенком. Если у него нет родных и близких, его не хватятся, пока не найдут тело. А если тела нет, то нечего и беспокоиться.

Волин поморщился. Все-таки версия Пеллегрини – слишком простая и лобовая.

– Думаю, придется нам занырнуть в биографию Корзуна поглубже, – заявил старший следователь после некоторого размышления. – Может быть, какие-то следы, объясняющие ситуацию, мы найдем в его прошлой, еще российской жизни.

– Вернешься в Россию? – спросил Пеллегрини, ухмыляясь. – Не боишься оставить девушку рядом с таким дон Жуаном, как я? Я же соблазню ее в ближайший же вечер, тебе останутся только рожки да ножки. Или даже одни только рожки.

Волин отвечал, что Пеллегрини верный друг и никогда не предаст товарища. Несколько смущенный комиссарио заметил, что друзья тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо – а, впрочем, Арресто прав. Если хочет, пусть отправляется на родину, он, Серджио, не тронет госпожу ажан даже пальцем – Санта Пуденциана тому свидетель.

– Так ты действительно летишь в Россию? – спросила Иришка.

– Нет, – отвечал Волин. – В этом нет необходимости. Есть у меня один человек, который все узнает прямо на месте.

Глава одиннадцатая

Наследник больших денег

Заслуженный историк спецслужб, генерал-майор КГБ Сергей Сергеевич Воронцов собирался на светское мероприятие. Он долго и придирчиво выбирал костюм и остановился, в конце концов, на светло-сером, сшитом к столетию ВЧК-КГБ-ФСБ. Костюм этот, несмотря на немаркий цвет, был вполне модным и даже почти гламурным – насколько вообще применимо это слово к костюму генерала КГБ, пусть и в отставке. Благодаря этому костюму генерал должен быть стать невидимым для гламурных хищников и интеллектуальных проституток, в большом количестве устремившихся на вручение премии «Книга десятилетия». Сам же генерал, оставаясь почти невидимым, надеялся при этом видеть все и вся.

Конечно, на такое пафосное мероприятие не пускали абы кого, так что генералу пришлось напрячь старые связи, чтобы не просто получить приглашение, а получить его за несколько часов до вручения