Читать книгу "Переговоры как искусство. Профессиональные секреты звездного адвоката - Александр Добровинский"

Вывод, к которому я быстро пришел, был прост. Ребенок в основном говорит теми словами и высказывает те же мысли, которые слышит вокруг себя. Изоляция второго родителя убийственно влияет на психику ребенка. Потом, с возрастом практически всегда наступает момент, когда это очень сильно аукнется этому самому родителю, старавшемуся не давать ребенка бывшему любимому человеку. Подростковая психика будет отыгрывать испорченные годы детства.

Все началось, как я и представлял: я здоровался со всеми присутствующими, сторона супруги, включая ее адвокатов и ее саму, проигнорировала меня. Хотя до этого дня мы были хорошо знакомы.

Но особой ненавистью главные действующие лица пылали друг к другу. Все находящиеся в зале почему-то моментально забыли, что среди нас присутствует важнейший человек. Это судья с двадцатипятилетним стажем работы, которая все видит и все запоминает. Но остановить разводящихся было совершенно невозможно. Ярость витала в воздухе. В этой ситуации я выбрал только одно единственно правильное решение: взял весь удар на себя. Пара едких замечаний, несколько колких фраз, шквал неудобных вопросов, и… весь накопленный арсенал ненависти сосредоточился на мне. Любое мое слово воспринималось в штыки, без оглядки и без анализа, для чего я это сказал и куда в дальнейшем хочу привести мысль. Сторона супруги дрожала от злобы ко мне и начала допускать ошибку за ошибкой. Таким образом допрос родителей был стороной супруги полностью провален. Тактически я получил колоссальное преимущество. Но противника уже невозможно было остановить.

Супруга приняла два важнейших решения для этого процесса.

Первое. Количество адвокатов увеличилось с трех до двадцати четырех! Очевидно, было решено взять меня количеством. Однако все новые адвокаты и представители попадали каким-то образом в ту же ловушку ненависти к единственному адвокату (правда, с помощницей), стараясь показать, что именно вновь прибывший растопчет ненавистного Добровинского.

Второе. Понимая, что надо производить впечатление на судью, той стороной был составлен список свидетелей, от которых у меня зарябило в глазах. Это был высший эшелон тусовочного движения нашей страны. Люди, которых знает даже северный олень на Ямале. Звезды шоу-бизнеса и кино первой величины, политики, журналисты, светские дамы, кутюрье, спортсмены и дизайнеры.

Да, я увидел, как у судьи от этого списка округлились глаза. Не каждый день в районном суде можно встретить такой звездопад светской хроники.

Мой клиент предоставил мне приблизительно такой же список в ответ. Правда, в нем было больше сенаторов, министров и депутатов.

Все это были общие друзья и знакомые расколовшейся семьи.

Перетягивая детей, родители подключили, как они считали, тяжелую артиллерию.

Через неделю после изучения списков свидетелей я приехал к своему клиенту:

— Извини, но я принял стратегическое решение. Ни один из предложенных тобою министров, сенаторов и депутатов на суд с нашей стороны не придет. Они мне на этом процессе не нужны. Не хочу. Точка.

— Ты просто сошел с ума! Ты видел, кого выставила моя бывшая?

— Конечно, видел и считаю это большой ошибкой. В конце концов, ты пригласил меня в это дело, чтобы я его выиграл. Тогда дай мне работать и делать так, как я считаю нужным. Они будут доказывать, что твоя бывшая хорошая мать, а ты плохой отец. Если они не смогут этого сделать, то нам будет легко с теми сюрпризами, которые я приготовил, чтобы выиграть суд. Доверься мне.

Теперь меня тихонько начинал ненавидеть собственный доверитель…

Мое решение было продиктовано следующим. Нет никакого смысла мериться на суде именами. Мы явно проигрывали по узнаваемости людям из шоу-бизнеса и светской хроники. Кроме того, большинство из них я знал лично, а со многими просто дружил. Они должны были вынести в зал суда свое имя. И больше ничего. А под свидетельскими показаниями должно быть что-то такое, что перевесит чашу правосудия в одну сторону. Я не чувствовал, что такой гирькой станут известные имена. Это было невозможно по определению.

Кроме того, через общих знакомых я передал, что моя роль на суде будет очень жесткой и язвительной по отношению к свидетелям другой стороны. Поэтому попрошу не обижаться на меня — ничего личного, это моя профессия, и мне за это платят. К чести абсолютного большинства людей, они восприняли это устное «смс» очень спокойно. До сих пор со всеми дружим и общаемся. Кстати, почти все рано или поздно ко мне обратились как к адвокату.

Первыми должны были быть вызваны свидетели супруги.

И тут стало понятно, что противная сторона допустила фатальную стратегическую ошибку. Оставалось только спокойно переиграть всю эту армаду в середине партии.

Первым свидетелем выступала известная в Москве дизайнер. Дважды или трижды вдова известных людей, она была очень близкой подругой супруги. Мы все понимали, что как пойдет первый допрос свидетеля, так все и покатится дальше. Ошибка — и придется все исправлять. А это значительно труднее, чем поддерживать общую линию. Пройдет хорошо — и дальше будет легче всем остальным. Кроме того, многое будет зависеть от настроения и атмосферы, которая повиснет в воздухе на этом этапе. Пока она и так оставляла желать лучшего.

Было понятно, что свидетеля долго и скрупулезно готовили к сегодняшнему дню. Вот основные постулаты, на которые хотела опираться армада адвокатов истицы в допросе первого свидетеля, вместе с моими контраргументами, которые, в свою очередь, разбили полностью столь тщательно подготовленный бастион.

Свидетель: «Я очень известный московский дизайнер и подруга истицы. Она доверила мне оформление детских комнат в их доме. Всем занималась только мама детей. Все было сделано согласно ее требованиям».

Работа адвоката. Сначала идет вопрос-ловушка: «Кроме мамы детей, никто больше не принимал участия в обсуждении благоустройства детских? Вы уверены? Это точно? Абсолютно никто?»

В голове у свидетеля заложено, что мы говорим о плохом отце и негодяй-адвокат будет постоянно выпячивать его фигуру.

Свидетель: «Конечно, нет! Исключено! Только мама детей!»

Свидетеля же научили, что истицу надо постоянно выставлять в благородном и лучшем свете. Вот, пожалуйста.

Адвокат: «А почему вы не задали вопрос няне и воспитателям, которые постоянно общаются с детьми, как сами дети видят благоустройство их комнат? У детей абсолютно свой взгляд на многое, и он может очень разниться со взглядом самого модного московского дизайнера».

Свидетель: «Нет, моя подруга сказала мне иметь дело только с ней».

Свидетель была совсем не глупой женщиной и обманывать суд не стала. Понятно, что другие свидетели не подтвердили бы ее инсинуаций. Так и было в дальнейшем: и воспитатель, и няня говорили, что ни мама, ни дизайнер ни их мнением, ни мнением детей не интересовалась. Мало того, оба говорили, что детские пришлось потом переделывать, так как они, конечно, были очень красивы, но совершенно непригодны для маленьких.