Читать книгу "Междукняжеские отношения на Руси. Х – первая четверть XII в. - Дмитрий Боровков"

Описание княжеского съезда в летописной статье 6608 (1099/1100) г., по всей видимости, принадлежит летописцу, рассказавшему о военной кампании 1099 г. Из этой статьи выясняется, что переговоры проходили в два этапа. На первом этапе «створиша миръ межи собою Святополкъ, Володимеръ, Давыдъ, Олегъ, в Уветичихъ, месяца августа во 10 день», а на втором этапе «того же месяца въ 30, томъ же месте, братья вся сняшися, Святополкъ, Володимеръ, Давыдъ, Олегъ, и приде к ним Игоревичь Давыдъ.». Фраза «створиша миръ межи собою» позволяет предположить, что князья заключили мирный договор, который, по всей видимости, заменил соглашение, достигнутое под стенами Киева в 1098 г. Возможно, тогда же началось обсуждение вопроса о Давиде Игоревиче, который, как следует из дальнейшего изложения событий, сам попытался наладить контакт с князьями. Положение волынского князя в тот момент было тупиковым, поскольку даже его племянник Мстислав, поддерживавший его в военной кампании 1099 г., по каким-то причинам в июне 1100 г. оставил Волынь и отправился «на море» (быть может, на Черноморское побережье), что, вероятно, и подтолкнуло Давида к началу переговоров. Уветичский съезд, по сути дела, превратился в суд над Давидом, оказавшимся в роли подсудимого. По решению князей, которое было доведено до сведения Давида их «мужами», он был лишен владимирского стола и отправлен на княжение в Божск, к которому Святополк добавил Дубен и Чарторыйск. Мономах и Святославичи выплатили ему по 200 гривен (может быть, в качестве компенсации за Владимир). Тот же съезд в отсутствие Ростиславичей решил ограничить их владения Перемышльской волостью, однако братья не подчинились этому решению. В заключение статьи автор ретроспективно информирует о порядке, установившимся на Волыни: «.Давыдъ седе Божьскемь и посемь вдасть Святополкъ Давыдови Дорогобужь, в нем же [и] умре, а Володимеръ вда сынови своему Ярославу».

Показательно, что Святополк Изяславич как бы опекал Давыда Игоревича, сначала создавая для него новый удел, а затем возвращая ему старый, полученный в 1084/85 г. от Всеволода Ярославича. Учитывая, что преемником Давида на Волыни стал Ярослав Святополчич, из этого можно сделать вывод о том, что киевский князь, таким образом, хотел предотвратить потенциальные интриги своего бывшего союзника. Несмотря на то что в ноябре 1097 г. Святополк играл роль пособника Давида, события 1098–1100 гг., видимо, способствовали усилению его политического веса за счет подчинения Волынской земли. Вопрос о переходе Волыни под власть Святополка мог обсуждаться еще во время переговоров под стенами Киева в 1098 г., но окончательно был решен на съезде в Уветичах, участники которого, по-видимому следуя декларации Любечского съезда, признали приоритет «отчинных» прав Святополка, которые были восстановлены в полном объеме (исключая территории, подконтрольные Ростиславичам). На этом борьба в западных землях Руси не закончилась: под 6609 (1100/01) г. в ПВЛ сообщается: «Заратися Ярославъ Ярополчичь Берестьи ииде на нь Святополкъ, и заста и в граде, и емъ и, и окова, и приведе и Кыеву, и молися о нем митрополитъ и игумени, и умолиша Святополка, и заводиша и у раку святою Бориса и Глеба, и сняша с него оковы и пустиша и».

Во время военной кампании 1099 г. Ярослав был союзником Святополка. Не исключено, что после этого он получил от дяди Берестье, но поднял мятеж, так как рассчитывал на туровский или волынский стол, каждый из которых мог рассматривать как свою «отчину». По всей видимости, Ярослав пользовался популярностью среди духовенства, помнившего, что его отец Ярополк строил в Киеве церковь Святого Петра и каждый год жертвовал десятую часть «от всего своего именья» церкви Святой Богородицы. Несмотря на то что иерархам удалось добиться освобождения Ярослава из заключения под условием принесения клятвы на гробницах святых Бориса и Глеба в Вышегороде, мятежный князь был оставлен в Киеве, откуда бежал 1 октября 6610 г., но в конце того же месяца был пойман Ярославом Святополчичем, вновь посажен в оковы и вскоре скончался. Как с текстологической, так и с хронологической точки зрения летописные статьи 6609–6610 гг. представляют сложную компиляцию, на что уже обращали внимание исследователи. Как считает С.В. Цыб, рассказ о злоключениях Ярослава Ярополчича (возводимый к ПВЛ в „редакции 1116 г.“) имел сентябрьские границы, так как первое его пленение, имевшее место до заключения русскими князьями Саковского мира с половцами (15 сентября), отнесено к 6609 г., а бегство из Киева и повторный плен, датируемые октябрем, принадлежат к 6610 г. В то же время исследователь заметил, что в Ипатьевском списке ПВЛ сообщение о смерти мятежного князя («В се же лето преставися Ярославъ Ярополчичь, месяца августа в 11 день»)602 помещено после «дополнительного» известия о смерти польского князя Владислава Германа, согласно польским источникам скончавшегося 4 июня 1102 г. По всей видимости, при переводе на современное летоисчисление мятеж Ярослава, его пленение Святополком Изяславичем в Берестье, доставку в Киев, освобождение под присягой, бегство из города и повторное пленение Ярославом Святополчичем на реке Нуре следует отнести к 1101 г., а кончину – к следующему 1102 г., как предполагалось в текстологической реконструкции ПВЛ А.А. Шахматова, считавшего, что сообщение о смерти Владислава Германа выпало из протографа Лаврентьевской группы списков ПВЛ по ошибке.

Таким образом, помещенный в статье 6610 г. вслед за сообщением о пленении Ярослава Ярополчича Ярославом Святополчичем рассказ о «ряде» Святополка Изяславича с Владимиром Мономахом, согласно которому Мстислав Владимирович должен был перейти на княжение во Владимир-Волынский, а Ярослав Святополчич сесть в Новгороде, следует также датировать 1101 г. По всей видимости, это соглашение состоялось летом 1101 г., но 20 октября (по Ипат.) или 20 декабря (по Лавр.) в Киеве появилась новгородская делегация вместе с Мстиславом и довела до сведения киевского князя волю жителей города («.И реша новгородци Святополку: „се мы княже прислани к тобе“ и ркли ны тако: „не хочем Святополка, ни сына его; аще ли 2 главе имееть сынъ твои, то пошли и, [а] сего ны далъ Всеволодъ, авъскормили есмы собе князь, а ты еси шелъ от насъ“. И Святополкъ же многу прю имевъ с ними онем же не хотевшим, поимше Мстислава придоша Новугороду»).

Со времени С.М. Соловьева сложилось представление о том, что планировавшийся обмен волостями был выгоден Святополку Изяславичу, а не Владимиру Мономаху, интересам которого, напротив, отвечала строптивость новгородцев. Это предположение дает одностороннюю оценку сложившейся ситуации, никак не объясняя того обстоятельства, что еще в 1099 г. Святополк стремился овладеть территорией всей Волынской земли, а уже в 1101 г. готов был перевести своего сына Ярослава из Владимира в Новгород, который он сам оставил в 1088 г. ради княжения в Турове. На наш взгляд, изменение стратегических интересов Святополка связано с двумя обстоятельствами: во-первых, необходимостью мириться соседством с Ростиславичами, владения которых урезать не удалось, вследствие чего поставленная Святополком цель (объединение всей «волости отца и брата») достигнута не была; во-вторых, необходимостью бороться с претензиями на «отчину» Ярослава Ярополчича, на что указывает реконструируемая последовательность событий: так как договор о «рокировке» заключен вскоре после мятежа Ярослава, он может рассматриваться в качестве одного из его следствий. Обмен волынского стола на новгородский мог, с одной стороны, частично разрешить эту проблему, а с другой, способствовать ослаблению позиций Мономаха на севере, так как Мстислав служил интересам отца в Новгороде, а младшие сыновья – в Ростово-Суздальской земле.