Читать книгу "Только ты - Ксения Черногорская"

— Ясно.

— Ты сказала, что вопросов два.

— Да. Напомни, как звали девушку, из-за которой ты и стал таким богатым и занятым.

— Я понял о ком ты, — сухо произносит он, — и этого достаточно.

— Так вот, второй. Будь она сейчас жива, ты жил бы так же? Я про личную жизнь.

Тихо шумит прибоем океан во тьме. И никаких других звуков больше нет.

Валерий встаёт, и я по тёмным очертаниям я вижу, что он протягивает мне руку. Опираюсь на его ладонь и тоже встаю.

— Пойдём, — говорит он. — Наши вещи унесло водой. Я сейчас организую, чтобы нам принесли другие. Тебе придётся немного подождать на берегу, когда мы подойдём к воротам. Вернусь с халатом.



Глава 22

Швейцария встречает пасмурной погодой. Небо серое, затянутое сгустившейся дымкой. Дует прохладный ветер. Мы спускаемся по трапу, и я зябко кутаюсь в подаренную мне в самолёте шаль. После Мальдив местный климат кажется мне откровенно северным, несмотря на тёплую зиму и почти полное отсутствие снега вокруг.

Нас встречает делегация из уже привычных мне типажей: короткостриженые, суровые, хмурые и молчаливые мужчины в чёрных и серых костюмах. В их сопровождении мы подходим к машинам, они открывают двери и, вместе с Ковалевским я сажусь на заднее сиденье чёрного "BMW". Самое занимательное в их немногословном их общении с Ковалевским — это полнейшее, беспрекословное подчинение. Если основываться только на этом общении, то его можно было бы представить могучим толстым боссом из комикса. С толстой сигарой в зубах и в чёрных солнечных очках. Сидящим в роскошном кресле и разговаривающим с людьми свысока. Однако если посмотреть на него внимательно — его поджарое телосложение легкоатлета, ранимость в его хмуром взгляде, тихие команды подчинённым — всё это рисует совершенно иной образ — он скорее просто выстроил систему, где чувствует себя более-менее защищённым.

Теперь, когда я знаю его немного лучше, когда он после секса в океане и нашего общения на пляже ушёл к себе в дом один, попрощавшись со мной у бассейна, я поняла одну вещь, которая его очень хорошо характеризовала — на самом деле он глобально, просто чудовищно одинок. И все эти годы после утраты своей невесты он пытается найти этому логичное в своей системе координат оправдание. Перед самим собой. И даже его меценатство — это просто попытка придать своей, полной одиночества жизни, какой-то оправданный смысл.

Он прячется не в работе. Он прячется в отсутствии свободного времени. Ему просто страшно наедине с самим собой. Он окружил себя множеством послушных ему людей и занимает себя той или иной активной управленческой едва ли не двадцать четыре часа в сутки — по той простой причине, что без этого чувствует себя плохо. Одиноким, ненужным, покинутым. Мёртвым.

И я чувствую, что мне хочется обнять его и научить просто наслаждаться жизнью, просто дать ему почувствовать себя комфортно. И тут же ловлю себя на мысли, что не понимаю, зачем мне это. По сути, он просто пользуется мной. Использует, как инструмент для достижения своей цели. И по большому счёту, ему же на меня наплевать. Я останусь в его памяти коротким воспоминанием, когда он распрощается со мной после возврата своего желанного колье.

Похититель колье Лантольи явно не понимал, какой моральный ущерб он оказывает своей кражей Ковалевскому. Не понимал также и того, что за это колье Ковалевский его из-под земли достанет, костьми ляжет, но колье вернёт и накажет того, кто его упёр. Глядя на то, как люди Ковалевского почтительно склоняли перед ним головы, когда он проходил мимо них, как быстро и беспрекословно они выполняли его команды, я не завидовала тому человеку, который клюнет на наживку из фотографий и фальшивых переписок.

Красивый, спортивный мужчина Валерий Ковалевский, с внешностью одинокого, ранимого романтика — действительно очень влиятельный и властный предприниматель. С холодным, аналитическим умом. Действующий решительно и не боящийся никого, кроме одиночества с самим собой. Теперь мне намного лучше понятна его спокойная реакция после нападения в ресторане. Он просто сильно не испугался. Одиночества и брошенности он боится намного больше. По сравнению с этим это нападение для него что-то вроде досадного недоразумения, которое замедлило его активность и которое он, безусловно, разрешит в считанные дни.

В машине значительно теплее. Иваныч молча сидит на переднем пассажирском сиденье, блондин едет в другой машине. В салоне полнейшая тишина. Никакой музыки и никто не разговаривает. Я снимаю шаль, и аккуратно сложив её, укладываю на колени. Смотрю в боковое окно. За ним сильно дует ветер и я вижу, как он наклоняет верхушки деревьев и заставляет бешено трепетать листья. Спустя пару минут, когда мы уже мчим по широкой асфальтированной дороге мимо небольших домиков, хмурое, тёмно-серое небо принимается моросить дождём и стекло усеивают крохотные прозрачные капельки.

— Слушаю тебя, — доносится до меня голос Ковалевского, отвечающего на входящий звонок.

Некоторое время он молчит, а затем тихо восклицает:

— Очень хорошо! Ты уверен, что в аэропорт?

Он снова умолкает, на этот раз на несколько секунд, а потом принимается отдавать распоряжения:

— Соколова подключи. Главное, чтобы он себя не выдавал. Я понимаю, но имей в виду. О всех передвижениях сообщайте мне в чате. Да. Если самолёт сюда, пусть летит с ними. Самое важное: где приземлились, где остановились, куда поехали — всё должно быть в чате. И нигде больше. Всё, давай. На связи.

Я поворачиваюсь к нему и вижу, что он что-то сосредоточенно просматривает в своём огромном смартфоне. Затем набирает чей-то номер и прикладывает трубку к уху. Смотрит перед собой. Снова отворачиваюсь к окну.

— Серёж, объявился. Прямо сейчас организуй отель. У тебя час. К моменту прибытия не должно быть никаких торчащих ушей. Да. Давай, прям туда езжайте.

Спустя несколько секунд я вижу, как второй чёрный "BMW", который держался до этого в паре десятком метров впереди, набирает скорость и уносится прочь.

Спустя примерно полчаса мы въезжаем на территорию города и вид из окна сменяется стенами аккуратных, разнообразно окрашенных, но оформленных с схожем стиле, домов. В широких и длинных витринах отражается серое небо и мелькает автомобиль, в котором мы едем. На улицах очень мало прохожих и большинство из них с зонтами над головой.

Всё, что я знаю, мы явно едем не в синий дом.

— Иваныч, — кашлянув, хмуро произносит Ковалевский, — отзвонись Людвигу, сообщи ему, чтобы он подал такси на вокзал. Он в курсе, ждёт команды. Ваня, — обращается он к водителю, — сумка в багажнике?

— Да.

— Документы, всё в наличии?

— Да, всё есть.

— Отлично. Останови на площади у кафе "Бергаут". Встань где-нибудь среди деревьев у обочины. Чтобы неприметно было. Перестрахуемся, мало ли что.