Читать книгу "Павел Чжан и прочие речные твари - Вера Богданова"

– Ты насчет Краснова, – он сказал.

– Он же тебя забирает иногда?

– Ну да, и чё?

– Куда ездили?

Недолгая пауза, затяжка. Дальний шелест машин, похожий на звук проливного дождя. Вновь стало прохладно, Павел спрятал руки в карманы.

– В музей краеведческий.

– И как, интересно было?

– Ну такое… – Клюев пожал плечом.

– Когда?

– В марте. Ты мент, что ли? Блогер? Чего спрашиваешь?

– Ни то и ни другое. Вы куда-нибудь еще катались?

Клюев закатил глаза в раздражении. Павел заметил на нижнем веке полустертую линию карандаша.

– В парке гуляли. В автоматы играли.

– Он делал что-то странное?

– Нет, нормально всё было.

Еще одна затяжка, дрожащими пальцами Клюев заправил прядь волос за ухо. Что-то неуловимо поменялось в его позе и тоне, и от узнавания продрал мороз по коже. Павел видел это много раз в зеркале.

– Типа погуляли там, и всё?

– Да! – Клюев вдруг взорвался криком. – Вот привязался! Я тебе сказал раз десять – нормально всё было, как обычно!

– Как обычно – это как? Слушай, мне ты можешь рассказать.

Клюев мотнул головой, поджал губы:

– Да пошел ты, я всё сказал уже.

Казалось, еще немного, и он расколется, – но из дверей корпуса вышел и почесал в их сторону охранник. Какой-то новый, Павел видел его впервые. Он был выше Павла, толще раза в два, со злым оценивающим прищуром. Такие любят прессовать мальчишек.

Заметив его, Клюев умолк, одной затяжкой докурил, щелкнул окурок Павлу под ноги и унесся прочь.

Охранник подошел ближе. Нашивка на кармане куртки гласила: «Смирнов А. Ю.». Сама куртка сально блестела, топорщилась на животе.

– Тут чё происходит? Мне полицию вызвать?

– Можно и полицию, – кивнул Павел, закипая. – Но сначала отведите к Людмиле Ивановне.

Пропускать его Смирнов А. Ю. не торопился, смерил взглядом с головы до ног.

– Она тебя ждет? По записи пришел? – спросил он.

– Нет. Но могу прийти с полицией и записаться.

Павел тронул дужку очков и сделал вид, что звонит. Угроза сработала. Охранник велел ему подождать, неторопливым медвежьим шагом утопал что-то выяснить, затем позвал внутрь. Ликуя, Павел проследовал за ним по лестнице, устланной потертыми ковровыми дорожками винного цвета. Людмилу Ивановну он знал и очень уважал за строгость. Уж Людмила Ивановна спуску Краснову не даст. Сейчас-то они его прижучат.

Директор – милейшая женщина среднего возраста, в твидовом костюме мышиного цвета, с волосами, по-старушечьи собранными в пучок, – была на месте. Она предложила Павлу сесть, но тот не стал, не мог сидеть и принялся расхаживать по кабинету. Людмила Ивановна выслушала его с неизменным выражением лица, совсем как добрый доктор.

– Это очень серьезные обвинения, – сказала она в конце. – У вас есть доказательства?

– Спросите у мальчиков, – запальчиво бросил Павел. – Спросите у Клюева.

Людмила Ивановна вызвала Клюева. Павел ожидал, что тот со слезами поведает свою страшную правду, наконец облегчит душу. Но Клюеву почему-то было всё равно. Он долго отнекивался, стоял, опустив голову, и украдкой бросал на Павла взгляды, полные ненависти. Почему не рассказал всё, когда появилась такая возможность? Зачем молчать?

Уходя, он показал Павлу средний палец.

Полный провал. Павел попросил Людмилу Ивановну понаблюдать за «Доброделом», но это было пустым сотрясанием воздуха. Он понял: никто ничего проверять не станет, скорее, вызовут психушку для него самого.

– И, Павел, больше не приезжайте. Ваше поведение вызывает у меня тревогу, – сказала директриса напоследок, когда он взялся за ручку двери. Строго сверкнула очками и глядела с подозрением. С подозрением! На него-то!

Слепая, как курица. Или нет? Продажная, как и все они. За двенадцать лет ничего не поменялось.

Павел вышел, шарахнув дверью так, что та чуть не слетела с петель. Сулейменов ждал снаружи и, похоже, подслушивал. Закрутился вокруг, испуганно поблескивая глазами:

– Паш, чего, чего тебе сказали?

Павел задержался взглядом на его смуглом, круглом, как луна, лице. Можно устроить скандал. Можно позвонить в волонтерскую организацию, написать на директрису заяву в полицию, обвинив ее в соучастии. Но доказательств нет, а Сулейменову здесь еще три года кантоваться.

Знакомая ситуация.

– Сука ваша директриса, – сказал Павел. – Купленная сука.

Рука в кармане нащупала пачку сигарет, вдруг сильно захотелось закурить. Он встал спиной к камере наблюдения, сунул в ладонь Сулейменову пачку и несколько сотенных купюр. Тот растерянно уставился на деньги. Наверное, и не видал никогда такого количества сразу.

– Паш, ты чё?

– Держи и спрячь получше. Сразу всё не трать.

Сулейменов понял. Глаза его стали злыми, блестящими от подступивших слез.

– Не реви, ты же мужик. Когда выпустишься, меня найдешь. Если что – звони, номер тот же. – Поколебавшись, Павел тронул его за плечо. Неуклюже вышло, неестественно. Обычно он так не делал, не любил прикосновения. – К «Доброделу» не ходи, понял? Что бы ни говорили, что бы ни обещали, не верь.

– Ты чё, Паш, я же не дурак.

Павел очень на то надеялся. У Сулейменова должно было хватить мозгов не спиться и не сторчаться, пара лет наставничества прошли не зря. Но всякое бывало, не хотелось вот так его бросать.

Хотя чего лукавить? Павел всё равно бы его бросил и свалил в Пекин.

Домой он вернулся поздно. Тем вечером запах приготовленной соседями еды казался удушающим, наполнял комнату, впитавшись в покрывало на кровати и пиджак на спинке стула. Павел настежь распахнул окно, глотнул воздуха с железистым привкусом рельсов и шпал. Сперва полез в сеть, но в ленте то и дело всплывала статья со слухами о чипах и погибшем «контрас» с небоскреба «Дружба». Автор статьи расписывал опасность имплантации, цитировал редкие, а то и вовсе придуманные случаи несовместимости и прочих побочек в Китае и Тайване. Заказной материал – сразу видно. В статье упоминался «Диюй», и Павел тут же вспомнил Соню. Она рассказала? Наверняка она.

Крупные новостные ресурсы опровергали слухи и преподносили их как очередную страшилку «Контранет» и агентов западного мира, которые только и ждали, чтобы отнять Сибирь. Тоже перегиб, Павлу не нравилось, когда его пытались запугать хоть агентами, хоть побочными эффектами. Он любил факты, а обе стороны только давили на эмоции.

Погибший «контрас» словно подмигивал с фото, ухмыляясь бородатой рожей: «Знаешь, в каких позах я Соньку имел?».