Читать книгу "Там, где фальшивые лица - Владимир Торин"

Могучие крепостные укрепления встретили осеннее дуновение спокойно и без страха – сколько раз они его видели, и ему всегда недоставало силы угрожать им, древним камням, много веков стоявшим на страже города. Но ветер и не пытался их пугать или опрокидывать, он просто не обращал на мрачные бастионы никакого внимания. Усевшись на зубец и свесив ножки со стены, он, дрожа от нетерпения, начал вслушиваться в скрип ключа, царапающего замочную скважину. Весь его интерес сейчас был прикован к заспанному стражнику, который как раз выходил из башни.

Затворив за собой дверь, воин неспешно побрел по выложенному плитами дозорному пути, зажигая фонари. Алебарда у плеча, ало-синяя туника с большими золочеными лилиями на спине и груди расправлена – ни одной неуставной складочки, полукираса начищена, так же, как шлем и остальные детали солдатского доспеха. Именно в таком виде и должен совершать вечерний обход уважающий службу стражник (по словам сурового господина коменданта).

Ветер протянул руку и легонько коснулся невидимой ледяной ладонью щек человека, он подул ему в лицо, попытался забраться под доспех. Воин зябко поежился, остановившись на миг, поправил шлем и пошел дальше. Ветер спрыгнул с зубца на дозорный путь и неслышно пошагал следом. Вскоре они подошли к двери башни, где стражник поставил алебарду и начал зажигать последний фонарь, висевший в маленькой нише возле прохода. Забияке-ветру уже наскучил этот погруженный в какие-то свои думы солдат, который вовсе не собирался глупо отплясывать в попытках согреться, а лишь сильнее сгибался и съеживался, когда он к нему прикасался. Скука… Ветер соскочил со стены и устремился вниз, в ночной город. Множество окон призывно горели, из труб вырывались струйки дыма. Пахло ужином и теплом… до поры до времени…

Здесь он покружил меж высоких черепичных крыш, немного поскрипел флюгерами и, заглянув на торговую площадь, попытался было ворваться в открывшуюся на миг дверь какой-то таверны, но не успел – ее поспешно захлопнули прямо перед его носом. Мерзавцы! Свиньи! Никакого уважения!

Озлобленный ветер вновь поднялся ввысь над вечерним городом в поисках того, на ком можно было бы отыграться за свою последнюю неудачу. Он присел на конусообразную крышу высокой башни, уперев ноги в водосток, и начал вглядываться в улочки и площади, простирающиеся внизу. Из чердачного окна вышла, гордо изгибая спину и потягиваясь, большая серая кошка с круглыми зелеными глазами и длинными усами. Увидев ветер, она, конечно же, подошла к нему и начала тереться о его спину. Ветер ласково погладил животное по мягкой холке, легонько вздымая с каждым прикосновением шерсть на загривке. Кошка замурлыкала…

– Нет, ну что за город! – возмутился ветер. – Даже в гости никто не зовет…

Кошка продолжала мурлыкать – она, мол, была полностью согласна.

– Людишки все попрятались… Никто не хочет поиграть… Ага! – Он разглядел наконец то, что искал. Жертва вышла из высокого белокаменного дома, перед которым в большой лампаде горел бледный негаснущий огонь.

– Что скажешь? – покосился ветер на кошку.

– Ну, попробуй, – промурлыкала та в ответ и едва заметно подмигнула ветру.

Любитель задирать людей расправил свои пыльные крылья и с призывным воем устремился к позднему гуляке, пытаясь по пути выяснить, как к нему лучше всего подобраться. О, это оказалось непростой задачей даже для ветра: капюшон на голове человека был накрепко завязан тугими тесемками, пряча лицо, а тисненые перчатки полностью скрывали руки. Теплый плащ с оторочкой из лисьего меха пошелестел-пошелестел под цепкими пальцами ветра, но так и не пожелал распахиваться, стойко ограждая своего хозяина от ночного холода.

– Да что же это такое?!! – вознегодовал ветер.

Люди будто сговорились против него – хорошо подготовились к осени, вестником которой он был. Дико взвыв напоследок, шутник-неудачник поднялся в небо и устремился куда-то на восток, в сторону далеких гор, терзать не в пример хуже одетых гоблинов, щипать их за длинные носы и дуть в уродливые сморщенные уши.

А ночной путник, не глядя по сторонам, быстрым шагом направился вниз по главной улице города, держась в тени нависающих домов. Под стенами, не теряя его из виду и стараясь не высовываться на свет фонарей, кралась черная фигура, которая следила за своей жертвой от самого здания прецептории. Преследователь неслышно ступал по брусчатке, в то время как еще два его сообщника фут за футом преодолевали путь по крышам, огибая каминные трубы и двигаясь по черепице ловко, словно коты.

Человек спешил, едва ли не бежал, был очень взволнован и, конечно же, не замечал слежки. О том, что он покинул здание прецептории и куда направляется посреди ночи, не знал никто, даже верный рыцарь-камердинер, в чьи обязанности входило быть кем-то вроде няньки для этого господина и выполнять малейшую его прихоть. Дело, по которому вельможа вышел в ночной город, не подлежало обсуждению с кем-либо. Он так торопился, что не взял ни кареты, ни даже коня. Подчас в стороны отходили переулки и аллеи, засаженные деревьями, но ночной путник продолжал идти прямо. Преследователи не отставали. Любой наемный убийца даже сделал бы скидку нанимателю за столь легкую мишень: она блестела, словно пригретая солнцем тыква посреди яблок, наколотых на шесты. Но сейчас темными личностями двигали совершенно иные цели: убивать спешащего по каким-то своим делам человека они не собирались…

Вскоре вдали показалась черная громада внутренней стены и множество фонарей, развешанных меж зубцами и у привратных башен. Это была граница, пролегающая между Малым городом, вотчиной зажиточных магов, рыцарей и лордов, и Старым – кварталами обычных горожан.

Кивнув стражникам в воротах, которые тут же встрепенулись и отдали честь, узнав его, господин, оказавшийся в непогоду на улице, очутился за стеной. Следом за ним перебрались и шпионы, для которых проскользнуть незамеченными мимо стражи в ярком свете фонарей не представило никакой сложности – видимо, как раз для подобных случаев и существует облупившаяся черепица на крышах и неровные стыки камней в городской стене.

Тем временем наш путник прошел еще один квартал по главной улице и свернул на неширокую аллею Ганновер. Тут располагались в основном обычные двух– и трехэтажные дома, но в некоторых особенно глухих и темных местах еще можно было увидеть большие старые поместья с чахлыми и неухоженными парками вокруг, огражденные коваными решетками. В таких домах жили или обедневшие дворяне, пик богатства и славы которых давно прошел, а великие имена их предков успели забыться, или же сбрендившие под конец своей чародейской карьеры маги, а то и вовсе нечистые на руку проходимцы, разбогатевшие на разного рода сомнительных делах. Горожане, падкие до слухов и сплетен, уверяли, что где-то здесь обосновалось целое логово вампиров, а воры и убийцы устраивают под ветхими крышами в тиши и зловещем сумраке свои собрания. Поверить в подобное, правда, было трудно, учитывая наличие в стенах города такого сторожевого пса, как сеньор Прево, и его стаи, агентов тайной королевской стражи.

Именно к одному из таких поместий и направился ночной путник. Фонари здесь не горели, а брусчатка в некоторых местах была выбита. Над головой нависали низкие ветви деревьев. Улица закончилась, и человек остановился у проржавевшей решетки, украшенной коваными цветами и листьями. На крюке у столба висела старинная табличка с полустертой от времени надписью: «Аллея Ганновер, 25. Старый город. Дом высокой семьи графов Демьенских». Судя по всему, он оказался в условленном месте, но это-то и казалось странным. Что это за особняк? Почему его пригласили именно сюда? О хозяевах поместья он ни разу не слышал, и это свидетельствовало о том, что последний из рода графов Демьенских умер очень давно.