Читать книгу "Ночные услады - Патриция Райс"

— Да, но неизвестно, серьезно ли он ранен.

— Довольно того, что Филипп жив. Пора нам уходить, пока он нас не увидел. Я слишком стар, чтобы выдержать плеть, а если он узнает, что я не подчинился приказу, плетки мне не миновать.

— О чем вы? — удивленно переспросила Эльвина. — Я же сказала вам: он жив. Я никуда не поеду.

Тильда пошла исполнять приказание Эльвины.

— Он не будет винить вас за то, что я не повиновалась. Идите к нему, или я сделаю это вместо вас, — повторила Эльвина.

— Но я все еще не вижу его, — осторожно заметил старик.

— Они там. — Эльвина ткнула пальцем куда-то в коричневую дымку.

И в этот миг глаза сэра Алека округлились от удивления. Из тумана показались три фигуры. Всплеснув руками, старик побежал к ним, чтобы подставить плечо раненому.

Филипп был в сознании, о чем свидетельствовали ругательства, от которых сотрясался воздух. Эльвина смотрела на него, готовая сопротивляться до последнего.

— Уберите ее отсюда! Неужели среди вас нет ни одного, кто мог бы вразумить эту женщину?

И тут Филипп потерял сознание. Когда его уложили на подушки, с губ его срывались только тихие стоны и невнятные ругательства.

Джон и сэр Алек, переглянувшись, посмотрели на Эльвину. Она не обращала на них никакого внимания: Филипп нуждался в ее помощи, и она была рядом. Гандальф разрезал шнуры, державшие панцирь.

Филипп открыл глаза и попытался подняться.

— Если вы не можете убрать ее отсюда, это сделаю я!

— Милорд, вам далеко не уйти. Разве только вы решили немедленно отправиться в ад! Поскольку священника рядом нет, ваши грехи так и останутся не прощенными. Подумайте о своей душе, если не хотите думать о теле. Немедленно ложитесь и дайте мне остановить кровотечение.

Сэр Алек взглянул на юного оруженосца.

— Иди, Джон, ты ранен. Я останусь здесь. Приму удар на себя.

Филипп переводил укоризненный взгляд с сэра Алека на Эльвину. Внезапно приняв решение, он обратился к крестьянину:

— Гандальф, я не могу больше защитить Эльвину. Если ты увезешь ее отсюда, она твоя.

Эльвина молча вытащила из-за пояса кинжал и разрезала окровавленную рубашку Филиппа, обнажив рану. Гандальф покачал головой.

— Что я буду с ней делать, сэр? Только вы способны держать ее в узде.

Филипп застонал, когда Эльвина начала ощупывать рану. Зеленые глаза его подернулись дымкой.

— Вначале я не мог тебя удержать, теперь ты не желаешь уходить? Отчего ты вечно споришь со мной?

Взгляд ее потеплел. Эльвина видела, как ему больно.

— Видно, так уж суждено мне, милорд. Однажды я сказала вам, что никогда не стану ничьей рабой.

Филипп закрыл глаза.

— И все же ты верно служила мне, девчонка, — тихо пробормотал он.

Филипп потерял сознание. Он получил такой удар, который мог бы сломать ему шею. Глаза Эльвины расширились от ужаса.

— Его ударили сзади, — сказал сэр Алек.

— Значит, не я, а он нуждается в защите. Ударить его мог только кто-то из своих.

Сэр Алек не хотел верить в возможность предательства.

— В битве случается всякое, — неуверенно заметил он.

— Но вы будете его охранять?

Эльвина промыла рану вином, сокрушаясь, что нет ни яиц, ни трав, чтобы приготовить мазь, способную отогнать от раны злых духов. Поискав взглядом шкатулку с иголками и нитками, она попыталась воссоздать в памяти то, что однажды видела.

Мать ее кое-чему научилась в восточных землях, и Эльвина помнила, как она с помощью нитки и иглы зашивала рану. Следовало сделать все очень осмотрительно, чтобы Филипп впоследствии не лишился возможности действовать рукой. Эльвина сдвинула края раны и сшила их. Филипп беспокойно заерзал и что-то пробормотал, но в сознание, к счастью, не пришел.

Гандальф наблюдал за тем, с какой заботой Эльвина лечит нормандского рыцаря, и надежда оставляла его. Он понимал, что шансов у него нет. Перекинувшись парой слов с сэром Алеком, он тихо покинул шатер. Следом вышел и Алек.

Эльвина даже не заметила, что они ушли.

Армия Филиппа праздновала победу. Пир шел горой, отовсюду доносились пьяные песни, но палатки на холме воины обходили стороной. Все знали, что Филипп там, хоть и раненый, но живой. Даже в немочи он оставался командиром. К тому же там была еще и колдунья, способная взглядом превращать людей в камни. Помимо всего прочего эта колдунья умела лечить и делала это с мастерством, превосходящим все то, что они видели до сих пор. Это заставляло воинов держать дистанцию.

Ночью Филипп проснулся и попытался повернуться на бок, но Эльвина удержала его, боясь, что рана откроется. Она дала ему воды, осторожно придерживая голову. Филипп положил голову на колени Эльвине и, просунув руку ей под рубашку, погладил голую ногу.

— Почему ты осталась? Ребенка найдет монах, а не я. Эльвина потрогала ладонью его лоб. У Филиппа был небольшой жар, и все же не это заставило ее остаться.

— Я предана вам, милорд, даже если и не слишком послушна. Я останусь, пока вы не устанете от меня, как и обещала. Ты устал от меня, Филипп?

Филипп усмехнулся и покрепче сжал ее ногу.

— Я еще не умер, дорогая.

Рука его разжалась, и Эльвина поняла, что он уснул, но по-прежнему сидела и гладила его по голове.

Следующие несколько дней прошли в заботах. Тильда и Элис ухаживали за ранеными, но наиболее серьезные раны лечила Эльвина. Время летело.

Отпраздновав победу, начали хоронить мертвых. Из «лесного» войска в живых не осталось никого, погибли все, включая сына барона. Сам барон и его домочадцы были, возможно, еще живы, но никто не получил полномочий вести переговоры с людьми, забаррикадировавшимися в замке.

Воины Филиппа продолжали крушить стены замка, выполняя приказ, отданный командиром незадолго до того, как удар сразил его. Эльвина и сэр Алек делали вид, что Филипп идет на поправку.

Сэр Алек смотрел, как Эльвина пытается напоить Филиппа, безуспешно просовывая ему в рот ложку с водой. Синяки и ссадины, полученные при падении, медленно заживали в отличие от раны. На спине появились красные пятна — явный знак беды.

— До сих пор нет ответа на наше послание королю. Не знаю, получил ли его Генрих. Может, гонцы погибли, может, еще что приключилось в дороге. Я бы сам отправился в путь, да слишком мало нас здесь осталось, — сказал сэр Алек.

Эльвина знала, на что намекает старик. Каждую ночь в лагере пировали. Мужчины пили и от вина становились смелее. Все ближе слышались пьяные песни и ругань. Верные вассалы Филиппа до поры сдерживали наемников короля, но никто не знал, когда они больше не смогут или не захотят защищать своего командира и ее, Эльвину. Если бы кто-то хотел убить Филиппа, проще всего было сделать это, используя ее присутствие в лагере как предлог. Такое часто случалось: драка из-за женщин — привычное дело.