Читать книгу "Чернильная смерть - Корнелия Функе"

— Еще до полудня! Если она не у Роксаны, то где же?

Как растерянно она на него смотрит. Похоже, и в самом деле не догадывается. Он все время забывал, что Резу она знает не так хорошо, как его. Год — слишком короткое время, чтобы как следует познакомиться с собственной матерью.

"Ты что, забыла нашу ссору? — вертелось у него на языке. — Она поехала к Фенолио". Но Мо не сказал этого вслух. Страх стеснил ему грудь, и он попытался убедить себя, что это страх за Резу. Но себя он умел обманывать не лучше, чем других. Нет, сейчас он боялся не за жену, хотя и для этого были основания. Он боялся, что где-то в Омбре сейчас произносятся слова, которые отправят его в другой мир, словно рыбку, которую сачком вынимают из аквариума и бросают обратно в пруд, откуда она родом. "Не дури, Мортимер! — сердито сказал он себе. — Даже если Фенолио и написал для Резы эти слова, кто их прочтет?" — "А то ты не знаешь?" — прошептал внутренний голос.

Орфей.

Мегги все еще испуганно смотрела на него. Дориа в нерешительности стоял рядом и не мог отвести глаз от ее лица.

Мо зашагал прочь.

— Я скоро вернусь, — сказал он.

— Куда ты? Мо!

Увидев, что отец направился к лошадям, Мегги бросилась за ним, но Мо шагал не оборачиваясь.

"Куда ты так торопишься, Мортимер? — насмешливо спрашивал он себя. — Думаешь, твой конь может обскакать шустрый язык Орфея?" Темнота упала с неба, словно черный плат, скрывший все — цвета, птичьи голоса… Где сейчас Реза? Еще в Омбре или уже едет обратно? И вдруг его охватил другой страх, такой же мучительный, как страх перед словами. Страх перед бандитами и ночными духами, воспоминания о женщинах, которых они находили мертвыми в придорожных кустах… Она хоть Силача с собой взяла? Нет, конечно. Проклятье. Вон он сидит у костра с Баптистой и Бродягой — до того пьяный, что уже начал распевать песни.

Он должен был это предвидеть. Со времени их ссоры Реза все молчала. Неужто он забыл, что это значит? Ему ведь хорошо знакомо это молчание. Но он ускакал с Черным Принцем, не поговорив с ней о том, что заставляло ее так глухо молчать, — глуше, чем во времена ее вынужденной немоты.

— Мо! Что ты делаешь? — Голос Мегги прерывался от страха.

За ней шел Дориа. Мегги что-то шепнула ему, и он помчался к палатке Принца.

— Черт возьми, Мегги, это что за шутки? — Мо подтянул подпругу. У него предательски дрожали руки.

— Где ты собираешься ее искать? Тебе нельзя выезжать из лагеря! Ты что, забыл про Свистуна?

Она вцепилась в него и не выпускала. Тут подоспели Дориа с Принцем. Мо выругался и бросил поводья.

— Что ты задумал? — Черный Принц встал перед лошадью, медведь остановился рядом.

— Мне нужно в Омбру.

— В Омбру? — Принц мягко отодвинул Мегги в сторону и взял лошадь под уздцы.

Что он мог ему сказать? "Принц, моя жена отправилась к Фенолио, чтобы он написал слова, от которых я исчезну прямо у тебя на глазах, слова, которые снова превратят Перепела в то, чем он был прежде, — сказку, выдуманную стариком…"

— Это самоубийство. А ты не бессмертен, что бы там ни пелось в песнях. Здесь не сказка, а действительность. Мне кажется, ты начинаешь об этом забывать.

Действительность. Что такое действительность, Принц?

— Реза уехала в Омбру. Еще до полудня. Уехала одна, а сейчас уже ночь. Я должен ехать за ней, чтобы узнать, написаны ли уже те слова и кто собирается их читать.

— Но там Свистун! Ты хочешь попасть к нему в лапы? Давай пошлем за ней кого-нибудь из наших…

— Кого? Они все пьяны.

Мо прислушивался к ночной тишине. Ему казалось, что он уже слышит слова, которые отправят его обратно, такие же могучие, как те, что когда-то спасли его от Белых Женщин. Ветер шуршал сухой листвой, от костра доносились пьяные голоса разбойников. Воздух пах смолой, осенней листвой, душистым мхом, которым Фенолио устлал свой лес. Этот мох даже поздней осенью был покрыт крошечными белыми цветами, сладкими, как мед, если растереть их между пальцами. "Я не хочу назад, Реза!"

В горах завыл волк. Мегги испуганно вздрогнула. Она боялась волков, как и ее мать. "Будем надеяться, что Реза заночевала в Омбре", — подумал Мо. Хотя это означает, что мне придется пройти мимо стражи в городских воротах. "Давай вернемся, Мо! Прошу тебя!"

Он вскочил в седло. Мегги оказалась у него за спиной, раньше чем он успел ей помешать. Решительная, как мать… Она так крепко обхватила его, что он и не пытался уговаривать ее остаться.

— Мишка, ты только посмотри! — сказал Черный Принц. — Ты понимаешь, что из этого выйдет? Скоро в Омбре сложат новую песню: об упрямстве Перепела и о том, что Черный Принц иногда вынужден защищать его от него самого.

В лагере нашлось еще двое мужчин, достаточно трезвых, чтобы держаться в седле. Дориа тоже поехал с ними. Без лишних слов он вскочил на лошадь позади Черного Принца. Меч, который он прихватил, был великоват для него, но Дориа хорошо умел с ним обращаться. Страха этот юноша не знал, как и Фарид. Они успеют в Омбру до рассвета, хотя луна уже стояла высоко.

И все же слова могут опередить любого всадника.

Опасный помощник

Он послушаньем исходил весь день; весьма

Сообразителен; но склад его ума

И все привычки выдавали лицемерье.

В прихожей, в темноте, когда закрыты двери, Он строил рожи и высовывал язык…

Артюр Рембо. Семилетние поэты[11]

Реза пришла, когда Фарид нес Орфею вторую бутылку вина. Сырная Голова праздновал победу своего гения, как он это называл. "Единорог! Безупречный единорог, фыркающий, бьющий копытом, готовый положить свою глупую голову на колени первой попавшейся девственнице! Как ты думаешь, почему в этом мире до сих пор не было единорога? Потому что Фенолио не способен его создать! Всякие там порхающие феи, мохнатые кобольды, стеклянные человечки — это пожалуйста. Но для единорога у него кишка тонка!"

Фариду очень хотелось облить вином белую рубашку Орфея, чтобы на ней появились красные подтеки, как на белоснежной шкуре единорога, которого Орфей вызвал в этот мир только для того, чтобы Зяблик его убил. Да, Фарид видел мертвого единорога своими глазами. Он нес к портному на переделку любимые штаны Орфея, которые в очередной раз перестали на нем застегиваться. Фариду пришлось присесть на порог ближайшего дома, так дурно ему стало при виде закатившихся глаз прекрасного зверя, которого тащили егеря. Убийца.

Фарид слышал, как Орфей вычитывал единорог такими прекрасными словами, что юноша словно завороженный замер перед дверью кабинета: "…он вышел из-за деревьев, белый, как цветы дикого жасмина. И феи закружились вокруг него плотными роями словно только и ждали его появления…"