Читать книгу "Не один дома. Естественная история нашего жилища от бактерий до многоножек, тараканов и пауков - Роб Данн"

Сейчас с уверенностью можно сказать, что если в вашем доме завелась сырость, то вам следует приложить все возможные усилия, чтобы решить эту проблему. Строя новый дом, лучше избегать использования гипсокартона, по крайней мере в тех местах, где он может отсыреть. Никто не может дать гарантию, что этот материал не заражен Stachybotrys chartarum. А если представится возможность поддержать исследования по биологии домовых грибов, внесите и свою лепту. Тем временем грибы на МКС продолжают плодиться и размножаться. Это напоминает нам о том, что, как бы мы ни старались найти управу на грибное и бактериальное население в своем доме, вряд ли нам удастся уничтожить его полностью. С этим наверняка согласятся ученые из NASA, русские космонавты и Биргитта Андерсен.

Что же касается десятков тысяч других видов грибов, найденных нами в жилых домах, то каждый из них имеет собственную жизненную историю, не менее сложную, чем у Stachybotrys chartarum. Эти истории еще предстоит изучить. С каждым вдохом вы поглощаете эти неизученные виды, и тысячи из них даже не имеют названий. Возможно, кто-то из вас даст им название. Трудно поверить, но тысячи окружающих нас видов остаются безымянными. До некоторой степени это показывает, как мало мы знаем собственную планету. По сути, мы только приступаем к изучению Земли. Большинство живых существ до сих пор не открыты. Что касается бактерий, то мы знаем лишь ничтожную часть от их общего многообразия. В случае с грибами описана, вероятно, всего лишь треть существующих видов, а в том, что следует за научным описанием, то есть в изучении биологии отдельных видов, мы почти не продвинулись. По самым оптимистическим оценкам, нам известна только половина всех видов насекомых. Если же обратиться к биологическому разнообразию наших домов, то здесь усилия направлены на изучение опасных для человека видов, а все остальное остается без внимания. Конечно, биологи могли бы заняться ими, но они предпочитают проводить свои исследования где-нибудь в лесной глуши, в очень удаленных местах (таких как полевая станция в Коста-Рике). Словно какая-то пелена скрывает от нас огромное разнообразие совершенно безвредных видов, живущих тут же, перед нашими глазами. Не так давно я вполне убедился в этом, когда проводил опрос населения с целью узнать, какие живые существа встречаются в подвалах их домов.

Глава 7. Дальнозоркий эколог

У египтян много домашних животных…

Геродот. История

Маленький ветер движет корабль. Маленькая пчела собирает мед.

Маленький муравей тащит хлебную крошку.

Из папируса Инсингера, строки XXV.1–XXV.4

Так и сделал Господь: налетело множество песьих мух в дом фараонов, и в домы рабов его, и на всю землю Египетскую: погибала земля от песьих мух.

Исход 8:24

Мы мало замечаем и плохо понимаем жизнь грибов и бактерий в наших домах, а также вызываемые ею последствия отчасти потому, что они очень малы. Но в случае с животными картина другая. Я убежден, что есть совершенно особые причины, по которым экологи и эволюционные биологи «не замечают» животных в наших жилищах, несмотря на их относительно крупные размеры. Дальнозоркость — это «профессиональная болезнь» экологов, которые гораздо лучше видят животных в отдаленных местообитаниях, чем у себя под носом. Способность видеть вдаль — отличное качество, но не тогда, когда в результате мы игнорируем свое ближайшее окружение. Так, в Нью-Йорке ученые тщательно прочесали в поисках животных все пригородные леса, но в городской черте исследования проводились куда менее интенсивно (не говоря уже о жилых домах). Это совсем не случайно. Как экологи мы приучены исследовать жизнь в «природе», что, как принято думать, означает отсутствие людей. Подобная предвзятость свойственна даже самым значительным проектам по изучению жизни животных. Например, учет гнездящихся птиц, самый крупный орнитологический проект такого рода в Северной Америке, не проводится в наиболее урбанизированных местностях Соединенных Штатов. Города им практически не охвачены. Вот почему экологи имеют подробнейшие сведения о распространении самых редких североамериканских птиц, но плохо представляют себе численность домовых воробьев, городских голубей или ворон. Тем более это касается насекомых. Мне пришлось убедиться в этом самому, когда я начал изучать пещерных кузнечиков, или рафидофоридов.

Люди живут по соседству с этими насекомыми с незапамятных времен. Когда наши далекие предки начали заселять пещеры, они неизбежно сталкивались там с другими видами животных. Об этих встречах мы знаем благодаря найденным при раскопках в пещерах костям, а также следам когтей на их стенах, не говоря уже о наскальных рисунках, изображающих разнообразных зверей. Некоторые из них были крупными и очень опасными. Представьте себе, как вы пробираетесь сквозь сырое, узкое и темное подземелье, и только красноватый свет факела освещает ваш путь. Внезапно до вас доносится запах пещерного медведя, а потом показывается и он сам. Пещерные медведи (Ursus spelaeus) по размерам не уступали самым крупным современным гризли. Если удача улыбалась нашим предкам, они убивали пещерных медведей. Если им не везло, то сами гибли от их лап[162]. Но, кроме этих зверей, пещерные люди встречали животных и поменьше. Среди них, вероятно, были постельные клопы и вши, и уж совершенно точно — пещерные кузнечики, о присутствии которых свидетельствует одно произведение первобытного искусства.

Пещеру, в которой оно было обнаружено, открыли трое мальчишек. В 1912 г. Макс Бегуан и два его брата, Жак и Луи, услыхали, что небольшой ручей, протекавший в их поместье во Французских Пиренеях, на одном участке уходит под землю. Их сосед, Франсуа Камель, предложил мальчикам проследить его подземный путь. Спустившись под землю, они переходили из одного пещерного зала в другой, пока дорогу им не преградили сталактиты. Это было фантастическое зрелище, но одновременно и конец дороги. Кто-то из мальчиков заметил небольшое отверстие среди сталактитов, расположенное у потолка одной из зал и достаточно широкое, чтобы они могли через него протиснуться. Проскользнув в эту дыру, Макс и его братья прошли по длинному проходу, а потом взобрались вверх по каменному «дымоходу» высотой в 40 футов. Здесь они обнаружили еще один зал размером с небольшую комнату, полный костей пещерного медведя. Там же были два прекрасно выполненных из глины горельефа, изображавшие бизонов.

Спустя два года мальчики открыли еще одну пещеру. В 1914 г. они отыскали отверстие в земле, расположенное на противоположной стороне холма. Спустившись в него, братья оказались в подземной полости длиной 800 м. Обследовав ее, они проползли через узкий туннель, в конце которого обнаружили еще один зал. Там их глазам предстало одно из величайших произведений пещерного искусства — изображение колдуна, получеловека-полузверя, украшенного оленьими рогами. На противоположной стене находился своего рода жертвенный алтарь из множества зубов, костей и кусочков угля, утыкающих глину под изображением льва.