Читать книгу "Миллион в лохмотьях - Алексей Макеев"

И снова вопрос начал долбить мозг, точно отбойный молоток. Что делать? Что делать? Что делать! Полицейская сирена повыла и замолкла. Уехали или же притаились и готовят штурм? Нет, не может быть! Как бы они узнали, что он здесь? Никто об этом не знает. Еще утром он сам не знал, где окажется, так как могли узнать они? И все же страх не проходил, паника завладела сознанием, сжимая сердце в тиски. Дышать стало трудно.

– Прекрати! Ты сейчас доведешь себя до инфаркта.

Тимур вздрогнул. Собственный голос напугал так, что на лбу выступила испарина. Да, хорошее дело, так и до паранойи недолго дойти. А ведь он в бегах меньше суток. Что же ждет его дальше?

– Дальше будет только хуже. – Теперь Тимур намеренно произнес фразу вслух. На этот раз голос принес некоторое успокоение, и он продолжил рассуждать: – Ты знаешь, что тебя ждет. Либо тебя найдет полиция, и тогда ты загремишь на нары на много-много лет. Либо тебя найдет он, и тогда…

Озвучить то, что случиться, если выйдет второй расклад, Тимур не решился. Слишком страшно, слишком ожидаемо, слишком неизбежно. Почти наверняка случится второе. Вот отчего он сидел, не шелохнувшись, несколько часов. Вот почему никак не мог найти выход из создавшегося положения, не мог ни на что решиться. Выхода нет. По сути, он уже труп. Это произойдет, рано или поздно. И скорее рано, чем поздно.

– Надо убираться отсюда. Найти более безопасное место. Здесь твое появление предсказуемо, поэтому-то он тебя и нашел.

Но где оно, безопасное место? Тимур не знал. Чудом было уже то, что ему удалось уйти, найти место для передышки. «Клоповник», но с крышей и стенами, и здесь можно поспать, восстановить силы. Так он рассуждал, когда отдавал плату за постой жуликоватого вида мужику, сдававшему «клоповник» посуточно. Содрал он с Тимура втридорога, но зато и вопросов лишних не задавал. И едой обеспечил. Две банки тушенки в холодильнике и фабричные сухари в плетеной корзинке. Не шик, но съедобно.

Тимур понимал, что из квартиры нужно уходить. Чем дольше он сидит на одном месте, тем больше шансов появляется у его преследователей. Но куда идти? Наличных у него осталось совсем немного, банковскими картами воспользоваться он не может, даже для того, чтобы заправить машину. Сама машина тоже проблема, но с этим придется мириться. Остаться без «колес» он просто не может. Купить билет на самолет или поезд – равносильно тому, чтобы самому сдаться полиции. Нет, Тимур к этому не готов, совсем не готов.

Он поднялся, на одеревеневших ногах прошелся по комнате, начал собирать нехитрые пожитки и бросил. Усталость накатила так внезапно, что он едва успел доковылять до продавленного дивана. Рухнув на него прямо поверх жидкого пледа, зевнул и провалился в тяжелый, полный тревоги сон.

Ему снилось, что он идет по аллее парка. Рука опущена в карман плаща, она придерживает бутылку. Жидкость в бутылке тихонько булькает, и бульканье напоминает шепот: «Я – твоя смерть, я – твоя смерть». Звук раздражает, и он с силой сжимает горлышко. Ему хочется крикнуть: да заткнись ты! Но он сдерживает крик. Нельзя, чтобы прохожие услышали, чтобы обратили на него внимание.

Прохожих почти нет, но те старушки с палками явно смотрели ему вслед. Заметили? Запомнили? Брось, это паранойя. Решил сделать, так делай. Забудь обо всем: о правосудии, о возмездии, о высшей каре. Отбрось сожаления, так надо. Кто он тебе? Никто. Да он и себе никто, запойный алкаш, до которого никому в этом мире нет дела. Сегодня ли, завтра, через месяц, он все равно умрет. Так откуда эти сомнения? Ты сирот не жалел, старикам-инвалидам не милосердствовал. Не стоит начинать сейчас. Не время.

Алкаш-пропойца сидит на скамейке. Возле него сгорбился какой-то мужик. Какого хрена? Он пришел с другом? Нет, не похоже. Скорее это случайный человек, просто присел отдохнуть на ту же скамейку. Значит, придется ждать. Подходить сейчас никак нельзя. Как же тяжело ждать! Как хочется поскорее с этим покончить!

Он свернул на соседнюю аллею. Чтобы не привлекать внимания, притворился, будто любуется голубями. Надо было захватить хлеб. Человек, кормящий голубей, наверняка не привлек бы внимания. Да откуда он мог знать, что в это время в парке столько народу? Не май месяц, чтобы по парку шататься, а смотри ты, гуляют люди.

Второй мужик просидел недолго. Поднялся, бросил окурок, взглянул на часы и зашагал к выходу. Теперь пора и ему, а то, чего доброго, снова кто-то захочет разделить скамью с алкашом. Он обогнул дерево, пересек газон и оказался напротив нужной скамьи. Алкаш, Димарик, озирался по сторонам. Его ищет, понял Тимур. Он подошел к скамье, спросил имя алкаша. Тот представился, улыбнулся во весь рот и похлопал ладонью возле себя, приглашая его присесть.

Дальше все пошло как по писаному. Какое-то время обсуждали тему встречи, потом он достал бутылку и пластиковый стакан. Димарик сразу оживился, даже не стал спрашивать, в честь какой радости «простава». Булькнул в себя первый стакан, крякнул и завел свою шарманку. Прошла секунда, и речь Димарика стала совсем невразумительной. Глаза помутнели, заслезились, а запах изо рта… об этом лучше вообще не вспоминать. Секунда – это во сне, а там время тянулось, точно резина.

Тимур не предполагал, что убивать человека настолько мерзко. И страшно. Вот Димарику страшно не было, он вообще ничего не заподозрил. Не понял, что уже мертв, даже тогда, когда кожа на лице начала синеть. Как ни было страшно, а последнего вздоха Тимур дождался. К тому времени парк опустел, и он не опасался, что кто-то застанет его врасплох. Стакан он забрал. Мало ли, вдруг отпечатки пальцев остались. Бутылку просто тщательно вытер. Приложил к ладони Димарика, несколько раз сжал и отпустил. Потом ушел.

Потом, как это часто бывает во сне, он вдруг перенесся из парка в комнату с круглым столом. Стол застелен пестрой скатертью с бахромой по краям, над столом раскачивается тканевый абажур. Свет от лампы пляшет по столу, скользя по фотоснимкам. Он, Тимур, стоит, сгорбившись над снимками, его душит невыносимая злоба. Подонок! Мерзавец! Жалкий ублюдок! Так вот, значит, что ты задумал? Кинуть, подставить, посадить…

Нет, такого удовольствия он не предоставит никому. Он сбрасывает снимки на пол, они веером разлетаются по комнате. Настороженное лицо Трифонова смотрит с каждого снимка, только на фото он уже не Трифонов. Здесь он жалкий бедняк с окраины, ютящийся в бараке и донашивающий шмотки с распродажи подержанных вещей. Каков хитрец! Действительно, кто станет искать миллионы у такого? Впрочем, чему удивляться? Придумывать легенды – это его, Трифонова, конек.

Последний снимок упал по центру. На нем Трифонов в линялых джинсах и потертом пальто стоит на полусгнившем крыльце барака. Лицо его при этом выражает блаженство. Эта блаженная улыбка на губах афериста оказалась последней каплей. Роковые слова слетели с губ:

– Я хочу, чтобы он сдох! Хочу увидеть, как мерзкую ухмылку сменит гримаса смерти! Деньги меня не интересуют, цена – тоже. Главное, чтобы быстро и наверняка.

И снова во сне смена кадра. Теперь он сидит за рулем белого «Лендровера», купленного всего полгода назад, пальцы вцепились в модную оплетку руля, нога давит на газ, а перед глазами пелена. «Остановись! – мысленно кричит он себе. – Ты угробишь себя, слетишь с трассы. Останови машину и успокойся». Но машина едет дальше, набирая скорость, подлетая на кочках и едва-едва вписываясь в повороты.