Читать книгу "Ведьма - Анна Никода"

— Все, садитесь, — Алексей Михайлович, потирая замерзшие руки, промчался мимо меня. Я неохотно открыла дверь со своей стороны, влезая в теплое, но душное нутро машины. Нога, даже забинтованная крепко-накрепко, продолжала капризничать, то и дело простреливая болью, так что угнездиться на сиденье было делом нелегким. Хорошо хоть участковый наблюдал за моими выкрутасами молча. Деловито тронувшись, уазик заскакал по кочкам, направляясь прочь из деревни. Я проводила глазами сначала храм, а затем кладбище, дорога сделала поворот в сторону заповедника, но мы проскочили мимо, а через два часа с ревом вылезли на федеральную трассу. Словно посчитав это расстояние достаточным, чтобы нас никто не услышал, участковый покосился в мою сторону (я дремала, изредка вздрагивая от боли в ноге) и спросил:

— Куда вас отвезти?

— Высадите меня на любой остановке и езжайте по делам, — пробормотала я сонно, едва приоткрыв глаза. В машине было тепло, и я разомлела, опустив голову на натянутый ремень безопасности. Шевелиться и просыпаться не хотелось. Кому рассказать — не поверят. Чтобы я, да заснула рядом с другим человеком? Ника так вообще считала меня параноиком. Но рядом с участковым было спокойно — даже если он и прожигал меня недовольным взглядом.

— Мне кажется или вы не в том состоянии, чтобы передвигаться самостоятельно? — напряженно сказал он. До города было еще с полчаса езды, машин на трассе мало и машина неслась быстро и гладко.

— Вам кажется, — я все еще надеялась вернуться в эту сонную дремоту, но, похоже, у него были другие планы.

— Алиса Архиповна!

— Алексей Михайлович! — передразнила я, окончательно просыпаясь. Села прямо, недовольно скривившись. — Ну что вам от меня нужно? У вас отчет не сдан — идите с Богом на работу, сдавайтесь, а я, тем временем, узнаю все, что нужно!

— Боюсь, если я сдам отчет, никакой работы у меня уже не будет, — неожиданно признался он. Я виновато втянула голову в плечи. В какой-то мере тут была и моя вина. Неизвестно, как бы все повернулось, если б я не приехала, может, жил бы он, ничего не зная о другой стороне и жил без проблем. Это именно то, о чем я говорила — рядом с нами никогда не бывает спокойно. Мы — оборотни, ведьмы и прочие твари, не естественное порождение природы, а потому одним своим существованием ее возмущаем, вызывая волны, словно брошенный камень в воду.

— Но разобраться с этой чертовщиной я обязан, — на секунду отвлекшись от дороги, он бросил на меня выразительный взгляд. — Даже если меня снимут с поста, придет другой, только он уже не будет… в курсе происходящего. И все продолжится. Алиса, мне нужно знать все, понимаешь?

Я вздохнула. Алиса — запрещенный прием, называть меня по имени. Что с ним делать?

— Ладно, — пробурчала я тихо. — Поехали со мной, только, чур — молчать! Что бы вы ни увидели.

— Сомневаюсь, что меня может еще что-то удивить… — прошептал он себе под нос. Я сдержала улыбку. Как ты ошибаешься!

* * *

Сестра с отцом жили на окраине. Частный сектор, но людей, как по мне, все равно слишком много. Дома прилеплены друг к другу, всюду собаки, машины… Если в деревне уже лежал снег, то здесь царила вечная грязь. Месиво из песка, земли, замерзших луж и серого снега. Да уж, отвыкла я от этого… Уазик остановился около выкрашенных зеленой краской ворот, на которых висела черная табличка. Она гласила: «Отворот, приворот, сглаз, порча и венец безбрачия».

— Это что? — голосом, в котором сквозили очень нехорошие подозрения, уточнил участковый. Я фыркнула, прошла мимо и без опаски открыла калитку. В нашем дворе собак не было и быть не могло — они чувствуют возмущения в природе, а значит, любую тварь тоже заметят. Оно нам надо?

— Вы же сказали, что вас ничего не удивит, — не удержалась я, когда Алексей Михайлович за спиной тихо охнул — надо полагать, увидел стоявший на заднем дворе алтарь.

Мы поднялись по высокому крыльцу, я недовольно покачала головой, заметив, что краска совсем облупилась — понятное дело, Ника и не подумает домом заниматься, а отец таких мелочей никогда не замечал.

Осторожно открыв дверь, я со странным чувством вошла в дом. Я здесь никогда не жила — отец с Никой переехали, когда ей исполнилось пятнадцать, я к тому моменту скрывалась от охотников в брянских лесах. Потом, конечно, все наладилось, я вернулась, но своим этот дом никогда не считала. К людям, обитавшим в нем, отношение тоже было двоякое, поэтому теперь я разувалась в сенях, одновременно желая увидеть их и страшась этого. Участковый, видно, заметил метания — его внимательный взгляд следил за мной, словно изучая. Мне это не понравилось и я уже уверенно шагнула в жилую часть дома, оставив его позади.

— Папа!

Это одинокое слово произвело эффект разорвавшейся бомбы — дальше по коридору, справа в комнате что-то гулко бухнулось на пол, покатилось с глухим «гррррр», в комнате слева зашуршало и раздались торопливые шаги — из дверного проема выглянула невысокая, черноволосая девушка. Густо подведенные черным глаза, лиловые губы и пирсинг, покрывавший все доступные части лица на удивление не портили ее, хотя и создавали весьма инфернальную картинку вкупе с накинутым поверх черной водолазки алым пончо. На секунду показалось, что Ника меня не узнала — я так точно определила ее только по запаху — но в следующий момент она громко, хрипло «хакнула» и заорала:

— Возвращение блудной дочери! Па! Иди посмотри!

— Пора бы уже выйти из подросткового возраста, — чувствуя, как теплеет в груди и страх наконец отпускает, сказала я, проходя на кухню. На полу растекалась бордовая лужа с ошметками картошки и капусты, рядом лежала перевернутая кастрюля. Отец как раз вытирал руки полотенцем и потому обняли меня с секундным замешательством.

— Прости, пап, не хотела пугать… — пробормотала я ему в плечо, пока Ника, словно не замечая царящего вокруг бардака, уперев руки в бока, рассматривала участкового. Тому было заметно некомфортно под ее взглядом.

— Ника уберет, — продолжая сжимать меня в объятиях, он повернул голову в сестрице. Та скривилась, но на нее уже не обращали внимания — подталкивая меня в спину, отец прошел в зал и раздраженно раздернул шторы, впуская солнце в комнату. В солнечных лучах дым от курильницы на столе стал еще заметнее. Распахнув форточку, я потушила угли, брезгливо собрала разбросанные на столе карты и отодвинула небольшой столик с ведьмовскими атрибутами за диван. Вскоре ничего не напоминало о том, что две минуты назад в комнате проводили ведьмовской ритуал.

— Навоняет всякой дрянью… — ворчливо вздохнул отец, развеивая руками остатки дыма. Я сидела в кресле напротив, рассматривая его после долгого года разлуки. За это время он еще больше постарел — в волосах добавилось седины, высокий открытый лоб с залысинами избороздили морщины. Но глаза стали другими — более спокойными, что ли? Пока мы жили вместе, я всегда видела в них смятение, настороженность. Теперь карий взгляд смотрел на меня с легкой ностальгией, словно на гостя.

— Как ты? — подавив неприятное осознание этого факта, я заставила себя забыть обиду. Все это мы уже проходили — я оборотень, по-другому никогда не будет и не может быть, и вина тут скорее моя, чем его. — Все еще работаешь?