Читать книгу "Убийство как по маслу - Арина Тарелкина"

– Все равно, – я упрямо мотнула головой. – Нужно его проверить.

– Как? Ордер на обыск мне никто не даст. Рабочую технику мы давно посмотрели – там чисто. А личную мне не разрешат «вскрывать» без достаточных на то оснований.

– Почему?

– Потому! – передразнил Коломойский. – Что, по-твоему, я должен сказать судье? Выдайте ордер, потому что у свидетельницы есть какая-то записная книжка, которую она сперла с места преступления и в которой, как ей кажется, есть указание на то, что… – Максим замолчал, сосредоточившись на «прыгающем» по тарелке грибе.

– На то, что… – подсказала я.

– На то, что… – Коломойский снова запнулся. – Видишь, я даже сформулировать нормально не могу. А ты предлагаешь мне с этим к судье идти.

– И что такого? – Мой голос непроизвольно пополз вверх – верный признак нервного напряжения.

– А то! Я уж молчу про то, что даже к делу не могу улику приобщить. Спасибо тебе огромное. Кстати, ты в курсе, что совершила преступление?

– Какое преступление? – Я только чудом не захлебнулась возмущением. – Я в своем доме взяла вещь, принадлежащую моему же работнику.

– Тут все зависит, – Коломойский запихнул в рот бутерброд с красной икрой целиком, – от точки зрения. С твоей – так, с точки зрения закона – иначе. Он полагает, что ты украла улику. А это уже статья – воспрепятствование следствию называется.

– Бред какой-то. – Мой голос, впрочем, звучал не очень уверенно. В изложении Коломойского события и впрямь выглядели несколько иначе. – Но в конце концов – упрямство – мое второе имя, – ты же можешь что-то придумать? Сказать, что случайно нашел эту книжку в доме?

– И что я там делал?

– Ну, хорошо, не ты. Я. Убиралась у Тихона и нашла.

– Предлагаешь моих ребят идиотами выставить? Они не нашли, а ты, значит, да.

– Ну, мало ли. Пусть я нашла ее в кустах роз. Выронил Тихон. Мог?

– Мог. Только сразу возникает миллион вопросов. Где именно нашла? Почему уверена, что она принадлежит Тихону? Когда нашла? Не было ли дождя в промежутке между убийством и твоей находкой? Если да, почему нет следов влаги? И главное – не подбросила ли ты ее случайно, чтобы пустить следствие по ложному следу? Оно тебе надо?

– Господи! Как все сложно! Можно подумать, это не ваше ведомство постоянно на пытках ловят и фальсификации дел.

Коломойский сник. Положив вилку и нож на тарелку, он откинулся на спинку стула и задумался, подбирая слова.

В какой-то момент мне показалось, что я перегнула палку и он обиделся, но я ошиблась.

– В семье не без урода. И да, я знаю, что у нас уродов предостаточно, но… – Максим замолчал, – как бы тебе объяснить… Те случаи, о которых ты говоришь, конечно, имеют место. И даже чаще, чем мне хотелось бы. И, возможно, чаще, чем в некоторых других странах. Но такое есть везде. И, поверь мне, в этом плане наша правоохранительная система далеко не впереди планеты всей. Не стану врать и спорить – если ты перейдешь дорогу очень серьезным людям и им захочется тебя посадить, скорее всего, они это без труда сделают. Случаются исключения, но они только подтверждают общее правило. Однако в остальных случаях, поверь, дела рассматриваются с уважением к духу и букве закона. Недавно мальчишку посадили. Из наших. Только после института. Тоже рассуждал, как ты. Видите ли, лень ему было понятых искать, и он их от балды выдумывал. Подумаешь, кто же проверять станет? Да и вообще, зачем эти самые понятые нужны? В итоге сел. Адвокат даже условного срока добиться не сумел.

– Угу, – я не привыкла легко сдаваться. – То-то у нас в стране оправдательных приговоров почти не бывает.

– Вот именно! Потому и не бывает. Говорю же – нет объективной истины. Есть только наш взгляд на нее. Тебе кажется, это потому, что система насквозь гнилая, что не лишено зерна истины. А я объясняю это тем, что до суда не доходят дела, шитые белыми нитками. Если оно там развалится, со следака сто шкур спустят. В том числе и проверяющего из Следственного комитета. Его задача прочитать материалы, заранее увидеть огрехи, к которым может прицепиться адвокат, и сделать так, чтобы у того не было никаких зацепок. Так что твою легенду с записной книжкой и на пушечный выстрел к суду никто не подпустит. Увы, но поезд ушел.

– И что? Ничего нельзя сделать?

– Почему? Можно. Представим, что мы внесем твой правдивый – я подчеркиваю, правдивый, – рассказ в протокол и приобщим улику к делу. Но если она куда-то нас выведет, грамотный адвокат с легкостью добьется отмены постановления и исключения ее из списка. А еще поинтересуется, отчего я к тебе не применил никаких санкций за воспрепятствование правосудию. Обвинит в ангажированности. И, кстати, – Максим красноречиво окинул взглядом ломящийся от блюд стол, – не так уж не прав и будет.

– Ну, ок. Тогда я обращусь за помощью к частному детективу. Он же может навести справки о Стасе? Законом это, – с ударением на последнее слово, – не возбраняется?

– Ну, уж нет! – лицо Коломойского потемнело от гнева. Перемена в настроении была настолько стремительной, что я даже опешила – что могло его так рассердить? – Никаких частных детективов в моем деле не будет!

– В твоем? – не стоило уточнять, но язык редко бывает чьим-то другом.

– Я сказал, ты услышала, – мужчина сжал руки в кулаки. Ого! Тут явно что-то личное. Понять бы только что? Однако у меня хватило ума не пытаться это выяснить.

– Я так понимаю, пришло время десерта? – вложив в голос всю беззаботность, на какую только была способна, я метнулась к холодильнику, чтобы достать восхитительные, вкуснейшие шоколадные пирожные – импровизацию на тему классической «Картошки». Как и многие гениальные блюда, это родилось случайно. Из остатков бисквитных «шапочек». У каждого кондитера есть список своих вариантов их использования. Самый простой, но не самый популярный – мусорное ведро. Конечно, проще всего выбросить продукт, по факту являющийся отходом производства. Но большинство предпочитают готовить на их основе те или иные десерты. Я – не исключение. И вот попробовав единожды «Картошку» из шоколадного бисквита с классическим масляным кремом на сгущенном молоке, я поняла, что рецепт имеет право на самостоятельное существование, и с тех пор готовлю простые, но очень популярные у моих гостей пирожные не только с целью утилизировать обрезки торта, но в виде отдельного блюда. Иными словами, пеку специально под них бисквит, перемалываю его в крошку и смешиваю с восхитительно нежным и в то же время плотным и стойким кремом. Главное – дождаться остывания основы. Ни в коем случае не используйте теплую, не остывшую крошку. Иначе крем «потечет», и пирожное впоследствии покроется твердым маслянистым желтым налетом. Это испортит не только внешний вид, но и вкус десерта.

Впрочем, сама я такие ошибки, разумеется, не допускаю. Именно поэтому моей «Картошкой» можно растопить любое сердце. Не устоял и Коломойский.

Не сразу, но оттаял.

– Ладно, – буркнул он, запихивая в рот пятое по счету пирожное (я делаю их маленькими), – уговорила. А то еще и впрямь хватит ума обратиться к какому-нибудь шарлатану. Наведу я справки про твоего Стаса. Негласно. Только имей в виду – если что-то «всплывет», придется сильно извернуться, чтобы пришить это к делу.