Читать книгу "Порядок в танковых войсках? Куда пропали танки Сталина - Дмитрий Шеин"

3) СССР сам изготовился к нападению на Германию, а обороняться не мог и не умел.

4) Русский народ (а также все другие народы СССР) не пожелал сражаться за кровавый сталинский режим.

Существует также множество подверсий, но большинство из них, так или иначе, являются отголосками вышеперечисленных четырех.

Что ж… если бы мы были химиками, то выбрать правильный ответ было бы достаточно просто. Достаточно взять лакмусовую бумажку — и сразу станет ясно, имеем ли мы дело со щелочью, кислотой или нейтральной средой. С историей проделать подобный опыт заметно сложнее.

Однако кое-что сравнить мы можем.

«Всего в N-ской дивизии было 215 танков. Единственной пехотной частью был батальон мотопехоты, перевозимый на автобусах! Радиостанций в дивизии практически не было, а приказы доставлялись в части велосипедистами. Артиллерия дивизии состояла из нескольких частей резерва. Службы снабжения и технического обслуживания практически не существовали»[118].

Как ни покажется странным некоторым читателям, в этой цитате речь идет вовсе не об РККА. Упомянутой дивизией командовал человек с совершенно нехарактерной для РККА французской фамилией де Голль.

Еще до начала Великой Отечественной войны с немецким блицкригом познакомилась другая страна. В мае 1940-го, задолго до «Барбароссы», немецкая армия провела наступление по плану «Гельб».

При этом:

1) Ни о какой внезапности нападения речь не шла — война была давно объявлена и длилась уже более полугода.

2) Ни во Франции, ни в Англии в XX веке не было ни революций, ни гражданских войн. Офицеров с опытом Первой мировой никто не расстреливал и не «выдавливал» в эмиграцию.

3) К наступлению на Германию в конце мая 1940-го союзники не готовились, по крайней мере, эпохальным открытием относительно существования подобных коварных планов еще ни один месье Виктор Наполеон мир не осчастливил.

4) Французские солдаты должны были воевать не за кровавого диктатора Альбера Лебрена, а за вполне демократическую Третью республику.

Тем не менее, кроме различий, между Францией-40, точнее союзными силами в 1940-м, и СССР-41 имелось и кое-что общее. А именно превосходство в численности танкового парка.

На 10 мая 1940 года союзники имели в боевых подразделениях 3447 танков и самоходных орудий. Еще раз — в боевых подразделениях и на территории собственно Франции. Если же посчитать «как за СССР», то всплывут и пять с лишним сотен танков, раскиданных по колониям от Алжира до Индокитая, и распределенные по всяким «взводам охраны» Renault FT 17… ну да ладно. Все равно немцы задействовали в плане «Гельб» всего 2626 танка. Хотя… стоп-стоп-стоп. Мы ведь помним про особенности немецкого учета? А если собрать «веником с пола» всякие Panzerjäger и Sturmgeschütz? Конечно, немецкие мастерские еще не «раскочегарились», но и так уже можно получить 2811 танков и самоходок. Все равно меньше, чем у союзников, но уже чуть получше.

При этом, кроме чисто количественного превосходства, у союзников было также подавляющее, правильнее сказать, раздавливающее качественное превосходство. Французы имели на вооружение свои «Т-34» — средние танки Somua S35 — 47-мм пушка, скорость под 40 км/ч, 40 мм наклонной лобовой брони. Аналогичного серийного танка в других странах на тот момент просто не было. Немногим хуже выглядели «кавалерийско-пехотные» Hotchkiss Н35 и Н39 — 40 мм лобовой брони, со скоростью у последней модели за 35 км/ч.

Также у французов имелся свой «КВ» — «пехотный» танк Renault B 1bis, имевший 60-мм лобовую броню, 47-мм пушку в башне и 75-мм орудие — в корпусе. Одних этих «французских КВ» на 10 мая 1940-го в войсках было 208 штук.

Забегая вперед, отметим, что боевые эпизоды с их участием похожи на аналогичные бои советских КВ как две капли воды. Вот, например, танк Renault В 1bis «Eure» под командованием капитана Бийота (Billotte). 16 мая 1940 года в районе деревни Стонн (Stonne) он в одиночку практически уничтожил колонну 8-го танкового полка 10-й танковой дивизии вермахта. В ходе боя на узкой деревенской улочке французские танкисты подбили 2 Pz.IV, 11 Pz.III и уничтожили два 37-мм противотанковых орудия. На башне и корпусе «Рено» после боя насчитали 140 вмятин, но ни одной пробоины не было.

А экипажи танков В 1bis «Mistral» и «Tunisie» устроили разгром немецкой колонны, состоявшей из танков, бронеавтомобилей и грузовиков, в деревне Ландреси (Landrecies) к югу от Мормальского леса днем 17 мая 1940 года. В течение примерно получаса экипажи всего двух машин уничтожили свыше 50 грузовиков, тягачей и БТР, несколько танков Pz.I и Pz.II и шесть 37-мм противотанковых орудий немецкой 7-й танковой дивизии. И опять немецкие снаряды оставили на французских танках множество вмятин, но ни одной пробоины. Ну, чем лейтенанты Помпье (Pompier) и Годе (Gaudet) не французские Колобановы?

Заметим, что из имевшихся на 10 мая в немецких танковых дивизиях 2626 танков больше половины были типов Pz.I и Pz.II (643 и 880 соответственно). Да и чуть более совершенные «трешки» в мае 1940-го могли похвастать лишь 30-мм броней и 37-мм пушкой. Скажи, читатель, не слышится ли тебе отдаленное смутное эхо легенд о «технически совершенных современных танках, неуязвимых для противотанкового вооружения противника»?

Также обратим внимание, что французская доктрина использования танков была вовсе не такой устарелой, как ее любили представлять в СССР. В отдельных танковых батальонах, предназначенных для поддержки пехоты, использовались по большей части легкие танки старых типов. При этом французская армия имела и самые настоящие крупные механизированные соединения: «пехотные» танковые дивизии резерва DCu/DCR и «кавалерийские» легкие механизированные дивизии DLM. Кстати, упомянутые выше танкисты «французских КВ» как раз и воевали на Renault В 1bis в составе 3-й и 2-й танковых дивизий. В сентябре 1939-го во французской армии был сформирован даже самый настоящий мехкорпус — 1-й кавалерийский корпус (Le Corps de Cavalerie) генерала Приу (Prioux), в который вошли 1-я (замененная 26 марта 1940-го года на 3-ю) и 2-я легкие механизированные дивизии. На начало немецкого наступления 1-й кавкорпус имел в своем составе, в боевых подразделениях и в резерве 451 танк, в том числе 194 средних Somua S35 и 257 легких Hotchkiss Н35 и Н39 (из них более 60 были оснащены новыми 37-мм длинноствольными орудиями).

Но пора познакомиться с танковыми войсками Третьей республики поближе.

Первую мировую Франция завершила танковой державой номер один в мире, произведя более 3500 знаменитых Renault FT 17, 400 танков «Schneider CA» и пр. и имея в начале двадцатых на вооружении самоходную крупнокалиберную гусеничную артиллерию, 100 «тяжелых» английских танков Mark V* и 10 собственных сверхтяжелых «танков прорыва» FCM 2С. «Штурмовая артиллерия» (AS, l'artillerie d'assaut, как именовались тоща танковые войска), детище генерала Этьена, заслужила свои первые восторженные отзывы и награды. По окончании Первой мировой войны она подчиняется пехоте, и ее основной ролью на долгие годы становится «сопровождение пехоты огнем и маневром». Это не должно удивлять — тактико-технические характеристики танков того времени, передвигавшихся что по дорогам, что вне их со скоростью, редко превышавшей скорость пехотного марша, и требовавших длительного обслуживания после каждого «броска» на всего лишь 15–20 километров, просто не позволяли использовать эти гусеничные машины иначе. Но жизнь не стояла на месте, развивались и техника, и военная мысль: ближе к середине 20-х — началу 30-х гг. французская армия начинает «моторизовываться» и «механизироваться». Первый термин включал в себя в первую очередь автомобилизацию, второй — появление все большего количества танков и тактически самостоятельных частей на их основе.