Читать книгу "Расплата по чужим счетам - Наталия Антонова"

– Потому!

– Понятно…

– Максим Вельяминов еще сильно мешал тем, кто продавал ротвейлеров.

– Теперь, действительно, понятно.

Морис уже понял, кто достал Мирославе приглашения на закрытую вечеринку. Он решил пока больше ее ни о чем не спрашивать. Хотя был бы не против посмотреть на этого Вельяминова и при случае даже познакомиться с ним.

В зале уже было довольно много народа. Никто никого не представлял друг другу. Музыканты находились на своих местах. Но играл один только скрипач. Из-под смычка текла нежная и немного печальная мелодия.

Морис и Мирослава осторожно оглядывались вокруг. Миндаугас заметил, что на дамах слишком много драгоценностей, из-за чего некоторые из них просто напоминали новогодние елки. Запястья мужчин отягощали часы дорогих марок.

Заметив его взгляд, Мирослава с едва уловимыми нотками презрения процедила:

– Бомонд так называемый…

Неожиданно умолкла скрипка, но тотчас ожили все остальные инструменты, и грянула бравурная музыка. Морис и Мирослава быстро поняли почему – заявилась хозяйка праздника. Оба они видели ее только на фотографии, но сразу же узнали. Наряд дамы, несмотря на жару, был украшен мехом.

– Бедная зверюшка, – прошептала Мирослава.

– Госпожа Глотова? – удивленно переспросил Морис.

– Норка, – все так же шепотом укоризненно ответила Волгина.

– Норка? Ах да! – Морис вспомнил, что Мирослава является противницей ношения натурального меха.

Через минуту всех пригласили за длинный, уставленный яствами и напитками стол. Мирослава и Морис предпочли сесть почти что с краю, недалеко от музыкантов. С их места просматривался вход и были видны практически все сидящие за столом.

Морис внимательно оглядывал хозяйку, стараясь делать это незаметно. Платье Марии Сергеевны было расшито яркими блестками и напоминало павлиний хвост с разводами синего и зеленого цветов. Она была крашеной блондинкой с несколько оплывшей фигурой. Заметно молодилась. И хотя лет ей было немало, она все-таки не выглядела старухой и уж тем более не напоминала Бабу Ягу. Своими наблюдениями Морис поделился с Мирославой, когда гости начали танцевать.

– Женщина может выглядеть по-разному в течение дня, – усмехнулась Мирослава.

– Да? Я об этом не думал.

– Вероятно, ты видел с утра только юных девушек, – поддела она его.

– Вероятно, – холодно отозвался он

Мирослава хмыкнула, а Морис вспомнил свою маму, всегда элегантную и подтянутую. Он ни разу не видел ее всклокоченной, неопрятно одетой и с недовольным выражением лица. А еще ему почему-то вспомнилась Инга. Она жила в соседнем доме, играла на скрипке и носила янтарный браслет на запястье левой руки. Инга в отличие от Мирославы не умела стрелять, не знала приемов карате, не умела выпрыгивать на ходу из машины и не могла ни спуститься, ни подняться по стене многоэтажного здания. Инга была очень женственной и, несмотря на хороший рост, казалась хрупкой. Мама Мориса считала, что лучшей невесты сыну не найти. Миндаугас не замечал, что улыбается своим мыслям.

– Хорош витать в облаках, – прошептала Мирослава, почти касаясь губами его уха.

Морис повернул голову и уткнулся в ее волосы, волна аромата снова коснулась его лица и опьянила.

– Ты не спишь? – улыбнулась Мирослава.

– Нет, но этот танец укачивает, – отозвался он с улыбкой.

– На следующий танец ты пригласишь кого-нибудь другого.

– Зачем?

– Так надо.

– А вы?

– А я пойду попудрить носик.

– У вас пудры никогда не водилось.

– У меня водится все, что нужно для работы.

– А…

– Сам подумай, где можно разговорить какую-нибудь закадычную подружку хозяйки, как не в туалете?

– Да? – Морис моргнул и снова уткнулся в волосы Мирославы.

Неожиданно музыка оборвалась.

– Все, – сказала Мирослава, – иди закадри какую-нибудь даму. Встретимся за столом.

– Хорошо, – вздохнул он покорно и стал оглядывать присутствующих дам. Взгляд его остановился на самой юной, но он тут же мысленно отверг эту кандидатуру: навряд ли она сможет хоть что-то сообщить ему о хозяйке вечеринки. Наконец он сделал выбор и направился к импозантной даме в ярко-красном костюме, примерно одного возраста с Глотовой.

– Можно пригласить вас на танец? – произнес он галантно и наклонил голову.

– Да, – отозвалась она тотчас, окинув его с головы до ног восхищенным взглядом.

По ее улыбке Морис догадался, что произвел нужное впечатление.

– Морис, – произнес он, осторожно кладя пальцы на ее талию.

– Юлия, – улыбнулась она зазывно, – вы иностранец?

– В некотором роде.

– Француз?

– Литовец. Но живу сейчас в России.

– Дела?

Он кивнул, моля бога, чтобы она не спросила, какие именно дела у него в России.

– Вы здесь один?

– С девушкой.

– Да? – она оглянулась по сторонам. – Ваша девушка не будет ревновать?

– Она сейчас отлучилась, но не удивлюсь, если… – Он многозначительно улыбнулся, и Юлия довольно расхохоталась.

Ему, собственно, и не пришлось прилагать особых усилий, чтобы узнать, что Юлия – давняя подруга Глотовой. По некоторым небрежно оброненным фразам он также понял, что их дружбу нельзя назвать безоблачной. Юлия сообщила новому знакомому о любвеобильности подруги и добавила со скепсисом, что за любовь той приходится платить. Был упомянут какой-то Денис. И Морис догадался, что госпожа Глотова соблазнила или, вернее, перекупила молодого человека, предоставив ему более высокое содержание, чем могла предоставить Юлия.

– А что теперь с этим Денисом? – равнодушно спросил Морис.

– Что с ним может быть? Ничего. Марии он надоел и теперь живет с Калерией Викторовной.

– Она хороша собой?

– Кто? Калерия Викторовна? – Юлия расхохоталась. – Да она восьмой десяток разменяла.

– О! – вырвалось у Мориса.

– Мне вот, например, только 30, – кокетливо улыбнулась Юлия.

Морис сделал большие глаза.

– Да, да, я не скрываю своего возраста, не то что некоторые. – Юлия кивнула в сторону Глотовой.

«Понятно, – подумал Морис, – между дамами пробежала не одна черная кошка». На вид даме было сорок с хвостиком, хотя можно было предположить, что ей уже за пятьдесят. Естественно, Морис не собирался озвучивать своих мыслей, вместо этого он спросил небрежно:

– И часто Мария меняет любовников?

– Нет, не очень, – повела плечами Юлия, – когда дела шли хорошо, раза 3–4 в год.