Читать книгу "Билет на ковер-вертолет - Дарья Донцова"

— Ну, доча, — загундосилЛенинид, — я творческая личность, великий актер, раскрывшийся в силу трагическихобстоятельств лишь во второй половине жизни. В первой — себя искал, душу покусочкам складывал, теперь народу свет несу. А супруга моя, женщина плебейская,чуть что за скалку хватается, у нее ни тонкости моральной, ни красотыфизической. Мне с ней неудобно и стыдно. В общем, развод!

— Странно… — пробормотала я и, стараясьне дышать, прошла мимо стола к балкону. Решила — приоткрою дверь, авоськреветочныи дух выплывет наружу.

— Обычная трагедия, — со слезой вголосе сообщил папашка, — сплошь и рядом случается. Мужчина добилсяуспеха, баба осталась на месте. Возьмем историю: Лев Толстой, Достоевский,Чайковский… все были несчастны…

Я приникла носом к щели — ей-богу, бензиновыйсмог Москвы лучше вони, царящей на кухне, — и перебила папеньку:

— Лев Толстой не понимал свою жену Софью,но они прожили вместе много лет, Анна Достоевская верой и правдой служила мужу,и он писал в своих дневниках: «Я не заслужил такого счастья, как моя супруга»,а Чайковский имел нетрадиционную сексуальную ориентацию, отсюда и все еготерзания. Да бог с ними, с классиками, многие из них разводились и ругались сженами, как обычные смертные. Меня смущает в твоей ситуации лишь одно: почемуНаташка отпустила муженька живым. Насколько знаю нашу бывшую соседку, а нынеродственницу, она просто обязана была отходить тебя после заявления о разводетем, что первое попадет под руку: табуреткой, стулом, разделочной доской,сковородкой.

Ленинид выбрал самую сочную креветку,облизнулся и быстро пояснил:

— А мы не обсуждали проблему. Нацарапалей записку, покидал вещи в чемодан и…

— Сбежал, — подытожила я.

— Ушел с достоинством, — отбил мячЛенинид. — Просто решил обойтись без свар.

Плавную речь папашки, сопровождаемуюсамозабвенным чавканьем, прервал резкий звонок в дверь.

— Кто там? — занервничал Ленинид.

— Отложенный скандал, — ухмыльнуласья. — Наташка в компании со скалкой и сковородкой.

Ленинид изменился в лице.

— Не ходи.

Дзинь, дзинь, дзинь… — неслось из прихожей.

— Не открывай, — нервничал папашка.

— Она так не уйдет, — предостереглая.

Дзинь, дзинь, дзинь.

— Скажи, что меня тут нет! —воскликнул «великий актер» и шмыгнул под стол.

— Врать некрасиво, — назидательноответила я. — Да и глупо при том, что на столе маячит миска с креветками.Думаешь, Натка дура? Да она сразу просечет, что ты здесь.

Ленинид вынырнул из-под скатерти, схватилплошку и, снова прячась вместе с посудой, прогудел:

— Ну, доча… Я тебе лучше живым пригожуся.Да и сериал без меня никуда! О рейтинге подумай!

— Сиди молча, — велела я, —попытаюсь купировать беду. Только, сам знаешь, если Натуля войдет в вираж, еене остановить.

Глава 15

Распахнув дверь, я попятилась. На порогедыбилась дородная фигура со скалкой в мощной руке.

— Его нету! — живо воскликнулая. — Даже не заходил, никогда не слышала о вашем будущем разводе, извини,сижу работаю, не до гостей!

— Прости, Вилка, — пропищалочудище, — побеспокоила, но беда у меня!

Тут только до меня дошло, что одето оно не вплащ или куртку, а в линялый от многочисленных стирок халат и обуто врастоптанные тапки и это вовсе не Наташка, а Инна из тридцать восьмой квартиры.Вот скалка у нее в лапе настоящая, круглая и толстая.

— Что случилось? — перевела я дух.

— Толька напился.

— Эка удивила! Он у тебя всегданетрезвый.

— А вот и нет, — замоталавстрепанной головой Инна. — Зашила его, три месяца ходил ни в одном глазу.Дома я всю водяру вылила, на работе у него одно бабье. Где взял ханку?

Я молча глядела на Инну. Пусть говорит вволю,пусть Ленинид посидит под столом в обнимку с миской креветок, пусть потрясетсяот страха, пусть вспотеет, пусть! Впрочем, ему небось ничего не слышно, и этоплохо…

— Ты можешь шарахнуть скалкой по вешалкеи заорать: «А ну, иди сюда»? — прервала я соседку.

Та изумилась:

— Скалкой? Где мне ее взять?

— Да в руке держишь!

— Ой, и правда! Вот как разнервничалась,схватила и не заметила. А зачем лупить по твоей вешалке?

— Тебе трудно?

— Да нет.

— Тогда начинай.

Инна треснула скалкой по указанному месту.Удар пришелся прямехонько по моей сумке, висящей поверх куртки.

— А ну, — завизжала Инна, —вали сюда! Сволочь! Подонок! — Потом, уже нормальным голосом, онаосведомилась:

— Хорошо?

— Замечательно.

— Ой, сумка твоя упала, и все высыпалось…Но ты сама хотела!

— Конечно, потом подберу, а сейчасговори, что у тебя стряслось.

— Пошли покажу! — попросилаИнна. — Ты детективы пишешь, скумекаешь, что к чему.

Я окинула взглядом выпавшие из моего ридикюляшмотки. Ладно, вернусь и соберу их. Попросила соседку:

— Ну-ка, поругайся еще чуть-чуть, пооригромко. Пока я надевала туфли, Инна старалась изо всех сил — колотила скалкойпо вешалке и визжала:

— Урою всех! Насмерть! Убью на фиг!

— Хватит, — шепнула я, — пошли.Теперь до утра не вылезет.

— Кто? — тихо спросила Инна.

— Да Ленинид, — захихикала я,запирая дверь. — Он решил: его жена прибежала со скандалом, залег подстол. Так ему и надо!

— Козлы! — с чувством произнеслаИнна. — Ну скажи, пожалуйста, какой толк от мужиков, а? Возьмем, кпримеру, моего Тольку. Сначала вокруг него мать, чтоб ей грыжу получить,скакала — обстирывала, кормила, поила. Потом он на мне женился. И че вышло?Теперь я у плиты кручусь, над утюгом дохну. На фиг мне муж? Денег больше егозарабатываю, так за каким чертом таз с цементом пру, а?

— У вас ремонт? — удивиласья. — Зачем осенью начали?