Читать книгу "Античные хроники - Валентин Леженда"

Во избежание ненужных неприятностей Агамемнон строго настрого наказал Аяксу, чтобы тот ничего здесь не трогал. Со стороны было видно, как у могучего героя подрагивают руки от страстного желания потянуть какой-нибудь рычаг или что-либо сломать. Но Аякс стойко боролся с проклятым искушением, душа в зародыше вредный хватательный рефлекс.

Еще Агамемнон обратил внимание на блестящую трубу с ручками, торчавшую прямо из потолка. Что-то подсказывало ему — эти перекладины предназначены для того, чтобы браться за них руками. Весьма прозорливое предположение, но Агамемнон пока не решался проверить его на практике. А вдруг после этого прозрачная стена лопнет или чего похуже случится?

Ведь они находятся в божественном изделии самих бессмертных олимпийцев, по непонятной причине, если верить восточному ветру, покинувших Грецию.

Хотя все пока подтверждало эту довольно жутковатую новость. Ведь Посейдон, находясь в здравом уме, ни за что бы не бросил дрейфовать в море своего верного железного кита. Либо Колебатель земли окончательно спятил, либо действительно покинул вверенную ему морскую пучину на произвол судьбы.

Эти мысли и посетили Агамемнона, пока он осматривал удивительное подводное судно богов.

— Нам бы поесть что-нибудь здесь найти, — нарушил молчание Аякс.

— Поесть? — удивился Агамемнон. — Разве ты забыл, чем питаются бессмертные боги?

— Давай, вспоминай.

— Ну, вроде амброзией.

— Верно. — Агамемнон наугад выдвинул торчавший прямо в стене ящик.

Ящик был слегка приоткрыт, именно поэтому на него и обратил внимание любопытный царь.

— Гм… — хмыкнул Аякс, увидев в ящике странный, абсолютно прозрачный сосуд с золотистой жидкостью.

— Божественное вино! — торжественно объявил Агамемнон, бивший в тот день все мыслимые рекорды прозорливости.

— Возможно, — кивнул Аякс, осторожно беря олимпийскую емкость.

Закупорен прозрачный сосуд был на совесть. Но Аякс являлся спецом по всяким сосудам, особенно если в этих сосудах находилось вино. Он вспомнил, что закрытые сургучом амфоры открывают обычно зубами. Не успел Агамемнон и слово сказать, как Аякс уже вгрызся в горлышко божественного сосуда.

— Ты что это делаешь, скотина?!! — взревел царь, не в силах вынести такого богохульства.

Чуть не сломав передние зубы, Аякс принялся неистово отплевываться.

Забрав у могучего героя прозрачную емкость, Агамемнон внимательно осмотрел ее горлышко и обнаружил на нем, кроме следов от кривых зубов Аякса, золотую проволочку. Действуя совершенно интуитивно, Агамемнон открутил эту проволочку и, ободрав несколько слоев позолоченной обертки, увидел белую затычку из неизвестного материала.

— Ну, Аякс, боюсь, что здесь снова понадобятся твои лошадиные зубы, — задумчиво изрек царь, протягивая другу божественный сосуд.

Аякс с сомнением оглядел затычку, после чего, решившись, с яростью ее грызанул.

Раздался мощный хлопок, и в лицо могучему герою ударила струя шипящей пены.

Аякс облизнулся:

— По-моему, неплохо. Вот только крепости маловато.

— Дай сюда, алкоголик! — закричал Агамемнон, вырывая у приятеля прозрачную емкость.

Через несколько минут божественный сосуд был пуст.

А чему тут удивляться? Целых два дня у мужиков во рту маковой росинки не было, а тут такая удача, сосуд шам… пардон, амброзии. Понятное дело, охмелеть греки не охмелели, но жажду утолили.

Точнее сказать, великие герои малость после принятия за воротник охамели, дав волю своему любопытству.

Агамемнон, преодолев суеверный страх, схватился за ручки, торчавшие из непонятного блестящего прибора, который свисал с потолка.

Прибор послушно поехал вниз.

Удивленно потеребив бороду, царь обнаружил на уровне глаз маленькое окошко:

— А ну-ка посмотрим, посмотрим…

И он смело заглянул туда, увидел плещущее море и черный корабль на горизонте. Корабль Агамемнону чем-то сильно не понравился, он не сразу понял чем.

Палец случайно нажал маленькую выпуклость на одной из ручек, и картинка в волшебном окошке значительно приблизилась. Агамемнон довольно хрюкнул и еще пару раз нажал на выпуклость, пока не увидел корабль почти в натуральную величину.

— Е-мое! — тихо прошептал царь, и ноги у него непроизвольно подкосились.

— В чем дело? — встрепенулся Аякс, любознательно ковырявший мечом странное квадратное устройство на полу.

— Пираты!!! — заорал Агамемнон, уставившись в дивное окошко. (Что-то часто он орет. — Авт.)

— Где?

— Скоро будут здесь, у нас…

В том, что пиратский корабль идет прямехонько к дрейфующему железному киту, сомнений не возникало, и окончательно эти сомнения развеялись, когда Агамемнон увидел среди толпившихся на борту судна головорезов знакомую зверообразную физиономию.

В развевающемся плаще из волчьих хвостов на носу пиратского корабля стоял собственной персоной Конан Киммериец. В могучих руках Конан сжимал длинный меч, которым он рассчитывал отсечь наглым грекам головы.

— Вот же сволочь! — зло прошипел Агамемнон.

— Что там еще такое? — всерьез забеспокоился Аякс.

— Варвар вступил в сговор с морскими пиратами.

— Как?!

— А мне откуда знать? Заплатил им, наверное. Знаешь, этот киммериец хуже геморроя, почему ты его тогда на краю земли не пришиб?

— Да я старался как мог, — начал оправдываться Аякс. — Просто его конь немного смягчил удар моей верной дубины, мир ее праху.

Агамемнон еще немного полюбовался этой наивной обезьяной, после чего отпустил удивительный прибор, который тут же, сложившись, поднялся к потолку.

— Ну что? — весело спросил Аякс. — Разомнемся немножко перед возвращением на твою родину? Агамемнон, что скажешь?

— Довольно глупое решение возникшей проблемы, — донеслось от дверей.

Герои обернулись.

В дверях стоял Эвр.

Восточный ветер зловеще улыбался:

— Я вижу, вы даром время не теряли. Подводную лодку Посейдона к рукам прибрали. Молодцы. Далеко пойдете.

— Да мы… это… гм… — смутились герои.

— Ладно-ладно, что с колесницы упало, то пропало. Было наше — стало ваше, так ведь? А тут пираты еще эти. Сейчас мы с ними быстро разберемся.

Бог ветра ловко забрался на высокий черный трон и, дернув какие-то рычаги, привел железного кита в движение. Вода вокруг подводной лодки забурлила. Огромное колесо на хвосте медленно завращалось, разрывая опутавшие его водоросли.