Читать книгу "Железная Маска и граф Сен-Жермен - Эдвард Радзинский"

Король в своей великолепной шляпе сидел на­против. Из-под шляпы торчал фамильный круп­ный нос Бурбонов. Король молча начал есть. На­против него так же молча ел герцог, с точно с таким же фамильным носом. Как шутила герцо­гиня де Шеврез о незаконных детях Бурбонов: «Все пройдет, даже сплетни, но нос останется». Придворные молча, почтительно стояли поодаль полукругом. Согласно этикету никто не имел права сесть. И дофин, и принцы крови в благоговейном молчании наблюдали за трапезой повелителя. Оба Бурбона, свесив в тарелки фамильные большие носы, молча съели популярные ранние овощи — теплый салат с ботвой и сыром фета, затем суп из зеленого горошка, потом кролика с молодыми ого­родными овощами и умело обглодали ножки пу­лярки... Когда бесконечный обед подошел к концу и слуги убрали остатки еды, король наконец пре­рвал молчание:

— Я назначаю вас, герцог, гроссмейстером, шефом и главным суперинтендантом всей нашей навигации в Средиземноморье. Отныне вы должны не только воевать с флотом наших врагов турок, но и примерно наказать постоянно напа­дающих на наши торговые корабли алжирских пиратов... Десятки наших судов захвачены мер­завцами. Вам будет помогать флот наших союзни­ков-венецианцев.

Итак, сын по-прежнему запрещал ему вернуться в Париж... Людовик прочел его мысли. Он ласково улыбнулся, встал, вышел из-за стола и обнял гер­цога. И хотя Людовик постарался, чтобы объятие было кратким и формальным, однако объятие было! Сын-король впервые обнял отца!

Когда счастливый Бофор, пятясь спиной к двери и отвешивая низкий поклон сыну, покидал залу, он услышал властный голос:

— Я жду от вас подвигов, герцог. Я надеюсь как можно скорее услышать о ваших героических де­лах вместо глупых пьяных фантазий.

Встреча была окончена.

Эти грубые слова-угрозу Бофору пришлось проглотить, он постарался их не понять.

Но, вернувшись домой, ему пришлось повто­рить себе печальную правду: вернуться в Париж ему не дадут. Впрочем, для него открывалась воз­можность вернуться в столицу иным способом — в гробу. Он знал, что, несмотря на пышный чин, у него в подчинении будет все та же потрепанная штормами, малочисленная средиземноморская эс­кадра. С этими жалкими судами он мог сражаться с турецким флотом, но не с алжирскими флибусть­ерами. В Алжире правила династия, основанная знаменитыми пиратами. Они превратили порт Ал­жир в мощную морскую державу, лишь номинально подчинявшуюся туркам... Здесь прятались награб­ленные сокровища, проживало 150 000 человек, трудились под палками 30 000 рабов-христиан, за­хваченных пиратами, и процветал крупнейший не­вольничий рынок. В алжирском порту, защищен­ном мощной линией укреплений, стояли сотни захваченных судов и десятки отлично вооружен­ных корсарских кораблей с командами, составлен­ными из отчаянных головорезов.

Перед отъездом Бофора вдруг навестил один из старых забытых друзей молодости, маркиз де Ля Гар.

Маркиз сначала сообщил ему, что король ждет от него скорейших действий против разбойников (то есть скорейшего отъезда!). После чего маркиз вдруг начал рассказывать герцогу галантную сплетню из прошлого царствования. Оказывается, покойный король Людовик XIII был платонически влюблен в одну из фрейлин королевы. Будучи от природы на редкость застенчивым, Людовик XIII после долгих колебаний все-таки решился объ­ясниться даме в любви. Но во время объяснения благородная дама прервала речь короля. Она на­чала умолять монарха не только перебороть свои чувства к ней, но вернуть эти чувства достойней­шей — перестать быть холодным к королеве. Ее словами, очевидно, говорил сам Господь. Ибо в сердце короля тотчас возродилась любовь к вен­ценосной супруге. Король провел следующую ночь в спальне королевы.

— Ровно через девять месяцев королева Анна родила нашего великого короля, на радость и счастье Франции, — закончил свой рассказ маркиз и пристально взглянул на де Бофора.

Франсуа де Бофор понял: ему передали офи­циальную версию. Так и только так должна была теперь звучать история рождения его сына.

Вот так герцога предупредили дважды.

Таинственный финал

В Европе стояла холодная зима, когда Бофор вернулся на свою жалкую флотилию. Но вскоре судьба смилостивилась. К счастью для герцога, во главе финансов Франции встал новый человек, о котором завтра мы будем много беседовать. Его звали Жан-Батист Кольбер. Этот новый министр финансов занялся французским флотом. Самым по­пулярным наказанием преступников Кольбер сде­лал отправку на галеры — гребцами. Кольбер нашел деньги и на реконструкцию флота. В короткий срок Бофор получил необходимое: средства на ремонт кораблей, большое пополнение гребцов и четыре новых, прекрасно вооруженных фрегата.

Бедный герцог был готов обменять все эти фрегаты, все свои титулы на возвращение в Па­риж. Но туда его не звали, так что, несмотря на предупреждение, «пьяные фантазии» продолжи­лись.

В самом начале 1669 года Бофор со своей об­новленной эскадрой пошел к берегам дружествен­ной Венеции. По пути сумел нагнать пиратский корабль и освободил французский фрегат, разве­сив пиратов на реях. В Венеции герцог пополнил запасы провианта и готовился отплыть — охранять караван французских торговых судов, плыть с ними мимо пиратского Алжира и Туниса. Но в Ве­неции он неожиданно получил новое задание: Лю­довик благодарил за первые успехи и приказывал идти к острову Кандии (так тогда именовался Крит). Здесь Бофор должен был помочь осажден­ным венецианцам, воевавшим с армией турок. Ко­роль сообщал, что венецианский гарнизон будет подчиняться приказам Бофора.

— Но он отправляет нас на верную гибель, — сказал его друг и помощник граф Л., — на острове целая армия турок!

Бофор только усмехнулся: он понял: от него решили избавиться! Он помолчал и сказал графу:

— Мой отец любил повторять завет древних мореплавателей: «Плыть всегда необходимо, а жить не так уж необходимо». Так что мы выполним приказ Его Величества.

25 июня 1669 года Бофор высадился со своим отрядом у окруженного турками главного города острова (Ираклиона, как именуют его нынче). Ве­нецианцы в ту пору именовали его Кандией, как и весь остров.

Венецианцы прятались за мощной стеной, по­строенной ими еще в прошлом веке. Окружив город плотным кольцом, у стен стояла армия турок во главе с великим визирем. Его войска взяли город в кольцо больше двадцати месяцев назад и потеряли к нынешнему времени более ста тысяч убитыми. Но от города не отступали. Бофор решил попытать счастья — внезапной дерзкой атакой с тыла опро­кинуть осаждавших.

Он послал голубя к осажденным — приказал одновременно с началом атаки организовать вы­лазку венецианцев.

На стене зажгли костер, означавший, что при­каз они получили.

Ночью перед сражением Бофор был смутен. Он сказал в палатке своему адъютанту: «Мой отец долго болел. И когда мне сообщили, что он про­стил всех своих врагов, я сказал — значит, отец скоро умрет. Самый верный признак смерти воина — это примирение с врагами. Сегодня, ко­гда я проснулся, мне мучительно захотелось про­стить всех их — Ришелье, Мазарини и, главное, ее, покойницу...» Адъютант посмотрел на него ис­пуганно.