Читать книгу "Хозяин Вороньего мыса - Кэтрин Коултер"

Грунлиг чувствовал, как руки его наполняются уверенностью и силой. Отец Один спас его, и теперь, когда он вновь докажет свою отвагу. Один дарует ему еще большую мощь, чем прежде, и тогда Грунлиг уничтожит всех своих врагов. Грунлиг Датчанин подошел к воротам усадьбы и кликнул своих людей. Они подивились, увидев своего господина, который вернулся к ним целым и невредимым, однако когда Грунлиг объявил им, что они опять снаряжаются в Исландию добывать меха для торговли, дружинники украдкой переглянулись и страх исказил их лица. Зима еще не миновала, поход казался столь же опасным, как и то, первое плавание.

Однако все они обязались повиноваться Грунлигу, потому что верили ему. Разве Грунлиг не вернулся к ним целым и невредимым? О да, милость Одина пролилась на него, все уже слышали об этом, и отныне полностью полагались на Датчанина. Викинги покинули свою страну и поплыли через Северное море, они миновали Шотландские острова и направились в Исландию, к поселению Тингвеллир…

Меррик изумленно уставился на свою рабыню. Откуда ей известны эти места и такие подробности?

…Все удавалось им как нельзя лучше. Плавание заняло лишь две недели, ветер быстро гнал их на запад, гораздо быстрее, чем казалось возможным по обычным человеческим меркам, словно невидимая сила помогала им на пути к указанной богами цели. Страх викингов давно улегся, они думали, что сам Один благословил их путешествие. Они добрались до Тингвеллира, добыли там больше зверья, чем когда-либо раньше, доверху нагрузили ладью мехом. Все веселились и славили Грунлига.

Они отплыли из Исландии, все так же воспевая хвалу Грунлигу. Как и прежде, их подгонял попутный ветер, теперь уже на восток, но внезапно разразилась неистовая буря, воздух стал ледяным, и даже самые пушистые меха не спасали их от холода. Один день пути оставался им до Гебридских островов, но тут огромное поле льда двинулось вниз с севера и преградило им путь. Викинги оказались в ловушке, они не могли идти вперед и пожелали вернуться назад, в Исландию. Они гребли изо всех сил, видя, как от ледяного поля отрываются глыбы льда и плывут, преграждая им путь уже со всех сторон. Скоро льды зажмут их ладью, и тогда все погибнут от холода, вдали от дома, позабытые богами. Грунлиг молча следил за гребцами. Наконец он поднялся, захохотал и крикнул, простирая руки к небесам:

– Отец Один, я готов! Испытай меня. Ларен приостановилась и быстро пообещала:

– Вы все сегодня узнаете, что произошло с Грунлигом Датчанином, но сперва дайте мне глоток меда, чтобы смягчить голос.

Эрик кивнул, расслабленно откинувшись в кресле, но Летта, заметив, что рабыня завладела всеобщим вниманием и привлекла к себе внимание ее суженого, Меррика, во всеуслышание возразила:

– Мне наскучила эта болтовня, и конца ей не видать! Это так глупо. Меррик, господин мой, обещай мне, что ты никогда не полезешь разгребать ледяные глыбы, как этот хвастливый датчанин. Пусть бы лучше Деглин закончил повесть, нужен талант великого скальда, чтобы достойно завершить ее.

Все выслушали слова Летты молча. Ларен злобно уставилась на девчонку: вот бы отколотить ее – от горшка два вершка, – разве что грудь себе отрастила! Однако Ларен сдержалась, она не могла распоряжаться в этом доме. Восемнадцать монеток, всего восемнадцать… Ларен едва не расплакалась.

– Она закончит этот рассказ, – постановил Эрик. – Не вмешивайся, Летта Торагассон. Продолжай, Ларен.

От радости Ларен улыбнулась ослепительной улыбкой прямо в лицо Эрику, она бы и камень обняла, если б камень дал ей разрешение продолжать повествование. В ту же секунду Ларен пожалела о своем порыве: Эрик ответно ухмыльнулся ей, и его глаза заблестели.

Отвернувшись, ловя взгляд Меррика, Ларен быстро заговорила:

– Испытай меня! – крикнул Грунлиг, простирая руки к небесам. – Испытай меня. Отец Один Он выпрыгнул из ладьи на ближайшую льдину Грунлиг усмехался, потом начал громко хохотать – Не бойтесь, – крикнул он своим людям. – Я уже не тот глупец, каким слыл раньше О да, я был тщеславен, я не понимал, что смертен, как все, и тоже могу быть ранен и страдать от боли. Но теперь – верьте мне и знайте, что Один проверяет не силу мою, а смекалку. Подайте мне бобровую шкуру, самый густой мех!

Все дружно испустили вздох облегчения Меррик кивнул, подмигивая Ларен.

– Грунлиг ломал льдины, разбрасывал вокруг осколки льда и, как и в прошлый раз, от айсберга не осталось ничего, кроме тоненьких блесткой, которые и рыбе не мешали. Тогда Грунлиг вновь забрался в ладью и сказал;

– Вот для чего мне понадобились меха. Я знал, они пригодятся на обратном пути. Я перевел по меньшей мере три дюжины лучших шкур в этом сражении. А теперь слушайте меня внимательно, потому что я хочу кое-что поведать вам по секрету я не говорил О дину, как собирался поступить, потому что догадывался – он сомневается в моем разуме и Хочет испытать меня.

Затем Грунлиг закинул голову и крикнул.

– Вернул ли ты мне свою милость, Отец Один? Невиданная молния стрелой слетела с небес и ударила точно в центр большой льдины, плывшей на восток. Ледяная глыба взорвалась, осколки взметнулись высоко в воздух, под днищем ладьи пробежала большая волна. Люди в страхе и ужасе упали на колени.

Когда они подплыли к родному берегу, Грунлиг издали увидел свою жену и поспешил к ней. Протягивая руки, он произнес:

– Я не так глуп, как ты думала. Я научился смирению и вернулся живым. – Началось великое веселье, но внезапно все смолкли и оглянулись: дверь дома распахнулась, и на пороге предстал Парма. Он усмехнулся:

– Ты вновь вернулся со скрюченными пальцами, Грунлиг? – крикнул он. – Выходи, теперь-то я убью тебя, все твои кишки выпущу и брошу чайкам, что вопят там, у моря.

Селина обернулась к Парме и ответила:

– О да, Парма, все верно, Грунлига уже нет среди нас, это лишь его призрак явился сказать нам последнее прости. Подойди ближе, и ты убедишься, что погубил его своим коварством.

Парма двинулся через весь зал и подошел вплотную к Грунлигу. Он уставился на руки воина и увидел, что они чисты и крепки. Тогда Парма посмотрел в лицо Грунлигу, постиг наконец истину и понял, что ему нет спасения. Побледнев, Парма пытался еще ускользнуть, удрать, но в руках Грунлига уже сверкнул меч, сталь его была такой яркой и блестящей, что все потом клялись, будто видели в его лезвии, словно в зеркале, лик Одина. Обеими руками Грунлиг поднял могучий меч высоко над головой и, продолжая улыбаться, медленно-медленно опустил его, разрубив голову Пармы. Меч продолжал движение, рассекая тело труса, и обе половинки трепетали, пытаясь воссоединиться, удержать жизнь, которой они уже лишились. Две половинки Пармы рухнули на землю. Кровь так и не проступила. Странно, но в распавшемся надвое теле не обнаружилось ни капельки кропи.

Все уставились на пол, но там лежали лишь две половинки Пармы, и обе они оказались полыми, ничего не содержали внутри. Люди Грунлига отступили в ужасе и изумлении, они просили Грунлига объяснить им, что произошло, и Грунлиг, Грунлиг Датчанин, ответил им: